§ 6. Религиозная философия. Неотомизм

§ 6. Религиозная философия. Неотомизм

В эпоху, когда науки о природе делают огромные успехи и когда идеологическая борьба ведется в особо острых формах, идейная реакция пытается гораздо активнее использовать старое и проверенное веками средство духовного воздействия на широкие массы людей — религию и религиозную идеологию.

Идеологи господствующего класса прилагают огромные усилия, чтобы оживить и поддержать религиозную веру, чтобы ограничить и «обезвредить» науку. На протяжении последних десятилетий происходит активизация таких философских течений, которые прямо ставят своей задачей укрепление религии и не только подводят к религиозным выводам, но и включают положения религии в само содержание философии.

Возрождение средневековой схоластики. Из всех видов религиозной философии наибольшим влиянием пользуется католическая философия неотомизма, т. е. обновленное и приспособленное к современным условиям учение крупнейшего систематизатора средневековой схоластики Фомы Аквинского. Неотомизм не единственная, но наиболее влиятельная разновидность католической философии. Его самые известные представители — Ж. Маритен, Э. Жильсон, Г. Мансер и др. Может показаться невероятным, что учение средневекового схоласта XIII в. пользуется авторитетом и имеет сторонников в век атомной энергии, кибернетики и космических полетов. Конечно, если бы неотомисты ограничились тем, что повторяли положения «Summa theologiae» Аквината, их влияние не вышло бы из узкого круга католического духовенства. Но учение и деятельность неотомистов гораздо более многогранны. Наряду с воспроизведением и комментированием идей Фомы неотомисты уделяют большое внимание пропаганде и разъяснению указаний церковной власти, Ватикана, пристально следящего за событиями современной научной и общественной жизни и живо откликающегося на них. Неотомисты видят одну из своих главных задач в идеалистической интерпретации открытий и теорий современной науки. Важное место в их деятельности занимает борьба против марксизма вообще, против диалектического и исторического материализма в частности.

Буржуазному ученому, интеллигенту, простому человеку учение неотомистов может импонировать, во-первых, тем, что оно формально провозглашает права разума и науки, выступает против модного иррационализма и субъективизма; во-вторых, тем, что, признавая существование окружающего мира независимым от человека, оно кажется весьма близким взглядам всех нормальных людей, не испорченных идеалистической философией; в-третьих, неотомисты объявляют своей задачей создание философии как мировоззрения, дающего целостную картину всей действительности.

Неотомисты о вере и знании. Предпосылкой всей философии неотомисты объявляют «ясное различение веры и знания» и установление «гармонии» между тем и другим. Они утверждают, что вера и знание не исключают, а дополняют друг друга как два данных нам богом источника истины. Хотя неотомисты признают, что вера нужна лишь там, где не может быть знания, их не удовлетворяет слепая, иррациональная вера. Они считают, что вера должна опираться на разумное, логическое основание. Источником истин веры они провозглашают божественное откровение, выраженное, например, в Священном писании. Содержание этих истин сверхъестественно и целиком относится к сфере теологии (например, догмат о триединстве). Однако, для того чтобы человек мог принять на веру все содержание «священных книг», он должен быть убежден в том, что факт откровения действительно имел место, и прежде всего в том, что бог существует. Неотомисты настаивают на том, что признание существования бога — это не только вера, но и знание. Доказательство же существования бога — это дело философии, и оно должно вестись чисто логическими средствами. Таким образом, логически доказуемые истины образуют «преддверие веры», ее подножие. Истины веры не противоразумны, а сверхразумны; поскольку они исходят непосредственно от бога, они выше истин разума. Если в знании человек приходит к истине необходимо, в силу убедительности доказательства или свидетельства чувств, то в вере он приходит к истине свободно; поэтому вера — большая заслуга, чем знание.

Совершенно очевидно, что неотомистские положения о «гармонии» между верой и разумом противоречат фактам и логике. Утверждение о бытии бога, равно как и другие догматы религии, — это для томистов не проблема научного исследования, не конечный результат и вывод рационального анализа, а постулат, исходная посылка всех рассуждений, под которую томисты во что бы то ни стало пытаются подвести логическое обоснование. Томисты признают лишь такую науку и философию, которые не покушаются на церковную догматику. И напротив, они отвергают и расценивают как «восстание против разума» любую теорию, противоречащую учению церкви или ведущую к нежелательным для нее выводам.

Развитие науки и материалистической философии давно уже показало несостоятельность представлений о сверхъестественных силах или сущностях, о божественном вмешательстве в природу и историю. Вера в подобную высшую силу лишена каких бы то ни было разумных, логических оснований, она совершенно иррациональна. Принуждая разум поставлять «доказательства» церковных догматов, томисты превращают науку и философию из объективного исследования в предвзятую апологетику. Так же как и Фома Аквинский, они считают, что философия должна быть подчинена теологии, играть роль «служанки богословия».

Современные томисты, разумеется, принимают все «доказательства» бытия бога, предложенные Фомой Аквинским, но в то же время они сознают их архаичный, искусственный характер. Поэтому они все время ищут новые «свидетельства» присутствия бога в мире, используя для этого малейшие колебания ученых в проведении материалистического взгляда, трудности, испытываемые наукой, ее нерешенные проблемы. Так, томист Э. Жильсон в книге «Бог и философия» ссылается на до конца еще не решенную наукой проблему происхождения Солнечной системы. Указывая на фантастический характер космогонической гипотезы Джинса, несостоятельность которой уже доказана наукой, Жильсон говорит, что, насколько яснее и понятнее стала бы вся проблема, если бы ученые, вместо того чтобы выдумывать неправдоподобные теории, вообще отказались от попыток научного объяснения ее и приняли учение церкви об акте творения! Томисты хотели бы, чтобы все проблемы, по которым наука еще не дала окончательного ответа, рассматривались как подтверждение бытия бога и решались ссылкой на акт творения. А так как нерешенные проблемы всегда будут в науке, то наука всегда «доказывала» бы существование бога. Поэтому-то папа Пий XII в речи «Доказательства бытия бога в свете современной науки», произнесенной 22 ноября 1951 г., утверждал, что «вопреки неразумным предположениям прошлого, чем дальше идет истинная наука вперед, тем больше она открывает бога, как если бы он ожидал ее за каждой дверью, раскрываемой наукой».

«Доказательством» сотворения мира неотомисты считают и теорию «расширяющейся Вселенной». Эта теория объясняет так называемое красное смещение в спектре излучения, идущего к нам от отдаленных галактик, их быстрым радиальным удалением от нашей Солнечной системы. Если Вселенная расширяется, рассуждают неотомисты, то, значит, она не только конечна, но и была когда-то сосредоточена в одном «праатоме», из чего следует вывод, что она была сотворена. Ссылаясь на теорию «расширяющейся Вселенной» и некоторые другие столь же «убедительные» доказательства, папа Пий XII воскликнул:

«Таким образом, творение во времени; а поэтому творец, и следовательно, бог. Вот та весть, которой мы… требовали от науки и которой современное человечество ожидает от нее».

«Метафизика» неотомистов. Неотомисты утверждают, что бог не только сотворил мир, но и постоянно присутствует в нем, что ни одно явление не происходит без участия бога. На этом положении о постоянном присутствии духовного начала в мире и построена вся «метафизика» неотомистов, их учение о бытии и его познании.

Неотомисты считают учение «святого» Фомы «вечной философией», поскольку она дала, по их мнению, истинное и окончательное решение важнейших философских проблем, касающихся природы сущности и существования, общего и отдельного, движения и покоя и т. д. Таким образом, томисты вносят в философию метод религиозной догматики и стремятся пресечь все попытки научной и философской мысли идти вперед.

Для учения неотомистов характерен дуализм материального и духовного, но при этом материальное всегда оказывается подчиненным духовному. Основной прием неотомистов состоит в том, чтобы различные, противоположные стороны единого объективного материального мира относить к различным мирам и в конечном счете объяснять вмешательством бога. Так, атрибуты вечности и бесконечности они приписывают богу, а конечности и временности — миру. Но наука и материалистическая философия давно уже преодолели ту трудность, на которой спекулируют томисты: материальный мир сам вечен и бесконечен, а его вечность и бесконечность складываются из бесчисленного множества конечных, преходящих вещей и явлений. Такова объективная диалектика действительности.

Томисты видят в мире изменчивость и относительное постоянство, движение и покой. Но вместо того чтобы проанализировать, как эти противоположности соотносятся в едином материальном мире, они приписывают движение материальным, преходящим, конечным вещам, а покой, неподвижность — богу. При этом неотомисты заявляют, что объяснить движение исходя из него самого нельзя, что понять движение можно, лишь вводя понятие неподвижного двигателя, бога. Томисты не только утверждают, что помимо природы существует духовное начало, создавшее материальный мир, они и сам материальный мир раздваивают на пассивную материю и активное нематериальное начало — форму. При этом формы, оказывается, — это первоначально не что иное, как идеи бога.

Важное значение в томизме имеют понятия потенции и акта. Так, если в каждой отдельной вещи материя соединена с формой, то материя сама по себе, или «первая материя», есть лишь чистая возможность бытия, его потенция, она не обладает им в действительности. Зато бог — чистый акт, или подлинная действительность. Если наука изучает естественные причины вещей и явлений, то неотомисты «открывают» в природе и истории стоящие над естественными причинами конечные причины, или цели, «свидетельствующие» о божественном предопределении, о целеполагающем разуме бога.

Неотомисты не могут уже не признавать факт развития, происходящего в мире. Но они соглашаются допустить естественную эволюцию лишь в промежутках между актами творения мира, жизни и человека. Они утверждают также, что «никакая менее совершенная сущность не может породить другую, более совершенную». Поскольку же в процессе развития возникают более сложные и совершенные формы, неотомисты объявляют, что источником и причиной их развития может быть только существо, обладающее высшим совершенством, т. е. опять-таки бог.

В теории познания неотомисты признают известную познавательную роль чувств и соглашаются с тем, что ощущения — это образы вещей, что деятельность мышления состоит в абстрагировании сходных черт, общих ряду индивидуальных вещей. Все это позволяет им объявить их теорию познания «реалистической». Но в конечном счете оказывается, что если чувства обращены к материальным и конкретным вещам, то объект рационального познания — это общее, выступающее как «умопостигаемые сущности», которые лишь присутствуют в конкретных вещах и выделяются из них путем абстракции, что «общее есть отпрыск духа, бытие, порождаемое духом». Таким образом, чувства отрываются от мышления, отдельное помещается в чувственно воспринимаемый, а общее — в сверхчувственный, интеллигибельный (умопостигаемый) мир. Такая же двойственность характерна и для томистского понимания человека. Тело человека подчиняется порядку природы и возникает естественным путем, душа же бессмертна и создается богом.

Социологические воззрения неотомистов. Социально-политические воззрения томистов, пропаганде которых они уделяют большое внимание, так же обманчивы, как и их «метафизика». Неотомисты подобно другим христианским философам много говорят о своей преданности этическим ценностям, о незыблемости нравственных законов и выдают себя за верных защитников моральных устоев общества. Этим они привлекают на свою сторону многих людей, не желающих погрязнуть в болоте аморализма.

Томисты считают моральным и справедливым стремление людей к счастью, но они стараются доказать, что счастье следует искать не во внешних условиях жизни, а во внутреннем отношении человека к его поступкам и в общении с богом. «Бессмертный человек чувствует неодолимое влечение к счастью… — писал, например, испанский томистский журнал, — но нет ни земных, ни материальных, ни духовных ценностей, которые могли бы утолить эту неутолимую жажду. Только бог может утолить ее. Только бог может заполнить эту пустоту человеческого духа». Такая мораль на деле означает полное примирение с социальной несправедливостью и служит только господствующему классу.

Социально-политическое учение неотомистов не содержит в себе чего-либо специфического, отличающего его от других течений католической философии, поскольку все они в сущности лишь интерпретируют соответствующие указания Ватикана, выступления главы католической церкви. Когда в середине XIX в. стало оформляться революционное рабочее движение и возникли первые организации рабочего класса, Ватикан обрушился на социалистические и коммунистические идеи, объявив, что это идеи антихриста, несущие смерть цивилизованному обществу. Но по мере того как рабочее движение ширилось, а идеи социализма все более распространялись, Ватикан менял тон, он вынужден был признать правомерность стремлений рабочих улучшить свое положение, их право на создание профессиональных организаций, страховых касс и т. д. В то же время Ватикан выступил с проповедью примирения классов. В опубликованной в 1891 г. энциклике папа Лев XIII утверждал, что «человечество должно безропотно нести свое бремя; устранить из мира социальное неравенство невозможно. Правда, это пытаются сделать социалисты, но всякая попытка, направленная против природы, бесполезна».

Существование богатых и бедных вытекает из воли божьей, — эта идея, которую высказывал еще Фома, настойчиво защищается католической церковью по сей день. В энциклике 1891 г. папа отстаивал так называемую органическую теорию общества. Лев XIII писал, что было бы величайшей ошибкой считать, что богатые и пролетарии враждебны друг другу. Наоборот, «подобно тому как в человеческом теле различные члены сочетаются между собой и образуют гармоническое симметричное целое, так и природа хочет, чтобы в человеческом обществе эти два класса находились в гармонии и чтобы результатом этого было равновесие. Для каждого из них другой абсолютно необходим; не может существовать ни капитал без труда, ни труд без капитала» *. Папа утешал бедных и обездоленных, говоря, что «горе никогда не исчезнет с лица земли, ибо суровы и трудно переносимы последствия греха, которые, хотят этого люди или нет, сопровождают человека до могилы. Поэтому страдать и терпеть — удел человека». Правда, папа высказывал неодобрение тем богатым, которые используют свою собственность лишь в своих эгоистических интересах, и призывал к «справедливому распределению» благ.

Со времени энциклики 1891 г. социальная доктрина католической церкви в принципе не претерпела изменений. Наиболее существенными новшествами явились, во-первых, непримиримо враждебная позиция Ватикана и католических руководителей по отношению к международному коммунистическому движению; во-вторых, псевдокритика капитализма и курс на «третью линию». Неотомисты на словах осуждают крайности империалистической политики, порицают своекорыстие монополистического капитала, пренебрегающего интересами средних слоев, выступают против бюрократизма и чрезмерной централизации государственной власти и предлагают множество половинчатых мелких реформ, которые могут создать иллюзию защиты ими интересов трудящихся, но которые ставят своей целью лишь укрепление власти господствующего класса.

В последнее время, учитывая происходящие в мире сдвиги, полевение широких масс, непрерывное падение влияния религии, католические руководители и идеологи начали вести более гибкую политику, идя на некоторые уступки общественному мнению. Положительное значение имеют осуждение Ватиканом колониализма и войны как средств разрешения международных споров, выступление пап Иоанна XXIII и Павла VI в защиту мира. Однако эти акции Ватикана остаются весьма абстрактными, ибо они не основаны на действительном анализе источников международной напряженности и не сопровождаются практическими мерами, направленными на сохранение мира. Как и раньше, важнейшей причиной всех социальных противоречий католические деятели считают ослабление веры, которое и привело к росту эгоистических склонностей человека. Возвращение к вере и духу христианства, усиление роли католической церкви во всей политической, экономической и идеологической сферах общественной жизни — такова, по их мнению, панацея от всех бед.

Таким образом, современная буржуазная философия, наиболее влиятельными течениями которой являются экзистенциализм, неопозитивизм, неотомизм, в целом представляет собой реакционную, антинародную идеологию умирающего капитализма. С помощью иррационалистических, фидеистских, псевдонаучных идеалистических учений современная империалистическая буржуазия пытается затормозить общественный прогресс, предотвратить социальное освобождение трудящихся, идейным знаменем которого является марксизм-ленинизм.