РОЛЬ НАРОДНЫХ МАСС И ЛИЧНОСТИ В ИСТОРИИ

Народные массы и личность образуют два неразрывно связанных друг с другом полюса исторического процесса. История складывается из действий больших масс людей, образующих в своей совокупности общество. Это результат работы сменяющих друг друга поколений, в ней участвуют миллионы и миллионы людей со своими стремлениями, надеждами и усилиями. Однако история — не безликий процесс, ее делают не только массы, но и личности, особенно выдающиеся, которые накладывают отпечаток своей индивидуальности на исторические события. Поэтому познание всемирной истории, истории народов требует анализа, с одной стороны, тех сил, которые побуждают к действию большие массы людей, целые народы, и, с другой стороны, характера и степени влияния на этот процесс тех или иных исторических деятелей, стоящих во главе событий.

1. Идеалистические взгляды на роль народа и личности в истории

Когда мы изучаем всемирную историю, перед нашим духовным взором встает сложнейшая, противоречивая картина исторических событий: классовые битвы, революции и контрреволюции, освободительные и захватнические войны, образование могущественных государств и их распад, появление, расцвет и упадок (а нередко и гибель) целых народов. Историческая наука, как своеобразная память человечества, сохранила имена исторических деятелей, правителей царств, императоров и царей, полководцев, с которыми связываются важнейшие исторические события прошлого. Представители феодально-дворянской и значительной части буржуазной историографии и философии истории делали отсюда вывод, что эти выдающиеся исторические личности являлись авторами и главными действующими лицами истории.

Такой взгляд долгое время был господствующим. Его разделяли не только идеалисты, но и многие материалисты. Наиболее отчетливо он был выражен в прошлом веке английским

философом, историком и публицистом Т. Карлейлем, который писал в книге «Герои и героическое в истории»: «...всемирная история, история того, что человек совершил в этом мире, есть, по моему разумению, в сущности история великих людей, потрудившихся здесь, на земле...» Их деяния Карлейль рассматривал как «душу всей мировой истории» ¹²².

Русские народники 70—80-х годов прошлого века — П.Л.Лав-ров, Н. К. Михайловский и др., хотя и по иным причинам, защищали, в сущности, ту же субъективистскую точку зрения. Условия жизни общества, писал Н. К. Михайловский в работе «Герои и толпа», обрекают массу на духовное убожество, делают ее неспособной подняться над сиюминутным материальным интересом, т. е. лишают ее исторической инициативы. Народники сочувствовали бедствиям народа, но не верили в его способность к историческому творчеству. Для них народные массы представляли собой, по выражению Г. В. Плеханова, нечто вроде бесконечного количества нулей; эти нули могли превратиться в положительную величину лишь тогда, когда во главе них становилась критически мыслящая единица, герой.

Субъективно-идеалистическая точка зрения на народ использовалась некоторыми идеологами и для весьма реакционных выводов. Типична в этом отношении позиция немецкого философа Ф. Ницше. Он писал, что народ — «бесформенный материал, из которого творят, простой камень, который нуждается в резчи-ке»¹²³. Фантазия Ницше рисовала образ сверхчеловека, героя, стоящего «по ту сторону добра и зла», попирающего мораль большинства. Главный принцип и движущий мотив деятельности такой личности — это воля к власти. Ради этого все возможно, все позволено, все средства хороши, все оправданно. Некоторые положения индивидуалистической философии Ницше были в дальнейшем взяты на вооружение идеологами немецкого фашизма, который в годы развязанной им второй мировой войны показал на практике, что представляет собой «философия сверхчеловека», культ «сильной личности», «фюрера».

Субъективистские представления об историческом процессе очень живучи. И в наше время буржуазные социологи, историки, политические деятели ищут ключ к событиям современности в воле тех или иных политических деятелей. Американский публицист С. Сульцбергер в книге «Свечей длинный ряд» пишет: «Величайший урок, который я усвоил, состоит в том, что, вопреки марксистской вере в объективные закономерности, именно человек воздействует на историю своей волей... Гигант... может делать историю, а того, кто воображает себя гигантом, история уничтожает» ¹²⁴.

Субъективно-идеалистический взгляд на роль личности в истории, игнорирующий роль народных масс, был подвергнут критике еще до К. Маркса рядом буржуазных историков. Изучение истории английской и французской революции привело французских историков времен Реставрации (О. Тьерри, Ф. Гизо, Ф. Минье и др.) к выводам, противоположным господствовавшему ранее взгляду французских просветителей на роль личности в истории. Последние видели в сознательной деятельности выдающихся личностей главную движущую силу исторических событий. Напротив, французские историки переносили центр тяжести на деятельность масс, преимущественно стихийную. Один из представителей этой школы историков, Моно, писал: «Историки слишком привыкли обращать исключительное внимание на блестящие, громкие и эфемерные проявления человеческой деятельности, на великие события и на великих людей, вместо того чтобы изображать великие и медленные движения экономических условий и социальных учреждений, составляющие действительно интересную и непреходящую часть человеческого развития — ту часть, которая в известной мере может быть сведена к законам и подвергнута до известной степени точному анализу. Действительно, важные события и личности важны именно как знаки и символы различных моментов указанного развития. Большинство же событий, называемых историческими, так относятся к настоящей истории, как относятся к глубокому и постоянному движению приливов и отливов волны, которые возникают на морской поверхности, на минуту блещут ярким огнем света, а потом разбиваются о песчаный берег, ничего не оставляя после себя» ¹²⁵.

Это был, несомненно, более глубокий взгляд на историческое движение. Но роль выдающихся деятелей нельзя свести к символам или простым знакам исторических событий. Такое упрощение может легко привести к фаталистическому представлению об истории как о заранее предопределенном процессе, который невозможно изменить.

К фаталистическим выводам приходил в конечном счете и Гегель, взгляды которого на роль личности в истории представляют собой важную веху в развитии философско-исторической мысли. Носителем исторической необходимости является, по Гегелю, мировой дух, или мировой разум, который управляет миром; хитрость мирового духа, направляющего историческое движение, состоит в том, что он использует интересы, страсти, стремления людей, в том числе и великих, как средство для достижения своей цели — осуществления прогресса в сознании свободы.

Но, несмотря на эту идеалистическую основу, в учении Гегеля было скрыто и нечто более значительное и рациональное. Гегель попытался дать диалектическое решение проблемы соотношения свободы и необходимости и в этой связи высказал ряд глубоких суждений о роли великих личностей в истории.

Великими, всемирно-историческими личностями являются, по Гегелю, лишь те, в целях и действиях которых содержится всеобщее, необходимое. «Их следует называть героями, поскольку они черпали свои цели и свое призвание не просто из спокойного, упорядоченного, освященного существующею системою хода вещей, а из источника, содержание которого было скрыто и не до-развилось до наличного бытия, из внутреннего духа, который еще находится под землей и стучится во внешний мир, как в скорлупу, разбивая ее... » ¹²⁶.

Такие деятели были мыслящими людьми, понимавшими, что нужно и что своевременно, что является правдой их времени. Вместе с тем, как и целые народы, исторические деятели, по Гегелю, — это всего лишь орудия мирового духа, который ими скрыто управляет и через них осуществляет свои цели. Его философско-исторические взгляды поэтому проникнуты духом фатализма, мистики.

Многие современные буржуазные социологи противопоставляют марксистскому учению о роли народных масс, классов и личности в общественной жизни так называемую теорию элиты. Они видят в народе, в массе лишь разрушительную, отрицательную силу. Носителем творческого, позитивного начала, с их точки зрения, является лишь элита, состоящая из наиболее одаренной части данного народа, нации, расы.

Американский социолог Р. Страус-Хюпе в книге «Зона безразличия» пишет, что масса не мыслит, она должна подчиняться и повиноваться власти и руководству власти. Другой американский социолог, Э. Чиной, настаивает на том, что «в каждом обществе одни люди определяются как высшие, другие — как низшие... Повсюду одни управляют, а другие подчиняются, хотя последние могут обладать различной степенью влияния или контроля над правительствами. Эти контрасты между высшими и низшими, богатыми и бедными, могущественными и бессильными суть социальной стратификации» ¹²⁷. Деление общества на высших и низших, управляющих и управляемых Чиной считает вечным законом социального бытия, усматривая его источник в различии природных способностей людей.

В связи с научно-технической революцией теория элиты модифицировалась в теорию технократической элиты. Один из авторов этой теории, американский социолог Дж. Бернхем, автор нашумевшей книги «Революция управляющих», пытался доказать, что рабочий класс не в состоянии управлять обществом. В итоге происходящей научно-технической революции власть, по его мнению, перейдет к научно-технической интеллигенции, и прежде всего к управляющим предприятиями, концернами, корпорациями, банками. Теория технократической элиты получила в современном капиталистическом обществе широкое распространение. Она призвана замаскировать фактическое господство в этом обществе капиталистических монополий. Американский марксист Г. Аптекер в книге «Лауреаты империализма» приводит красноречивое признание одного из представителей американского бизнеса, Ф. Мартина: «Мы владеем Америкой; богу известно, как мы достигли этого, но мы намерены всеми силами удерживать ее; в борьбе против любого законодательства, любой политической платформы, любой президентской кампании, которые угрожают целостности наших владений, мы склоним чашу весов в свою сторону огромным весом нашей поддержки, нашего влияния, наших денег, наших политических связей, наших подкупленных сенаторов, наших голодных конгрессменов, наших публично выступающих демагогов» Финансовая олигархия — вот настоящая властительница капиталистического мира. И понять этот факт невозможно с позиций субъективно-идеалистического или объективно-идеалистического подхода к истории.