§3. Отдельные элементы

Античность имела пять основных элементов. Это - земля, вода, воздух, огонь и эфир.

1. Земля

Земля в полном смысле слова является для ранней классики элементом, потому что она есть прежде всего принцип, а не голый факт или вид материи, именно принцип телесной жизни. По Ксенофану (B 27), все - из земли и уходит в землю. То же у Эпихарма (B 52). У орфиков (B 13=I 11, 25 - 26) земля и вода - принципы (archai). Тоже вместе с огнем земля является в качестве элемента у Парменида (A 1=I 218, 1 - 2; D 7. 23. 34). Земля является "принципом" всего у Гиппона (A 6). По Зенону (A 1=I 248, 8), люди - из земли. Кроме того, общеизвестна древнегреческая последовательность элементов: земля переходит в воду, вода в воздух, воздух в огонь, огонь в эфир и - обратно в том же порядке.

Таким образом, каждый элемент, и прежде всего земля, скрыто содержит в себе принцип всех своих дальнейших переходов. Из многих текстов этого рода приведем только один - из Гераклита (B 76): "Огонь живет смертью земли, воздух живет смертью огня, вода живет смертью воздуха, земля - смертью воды".

Земля, далее, всегда представлялась пластически и по своему положению и по своей форме. Чаще всего земля - посредине космоса и неподвижна (Анаксимандр A 1, Парменид A 1 и др.), хотя у Фалеса (A 15) она плавает по воде. У пифагорейцев она движется вокруг центрального огня (Филолай A 1). У Фалеса (A 12) она плавает на воде в виде глубокой тарелки, опрокинутой вверх дном. У пифагорейцев (44 A 15; 31 B 96) она - куб, и не только по своей физической форме, но и ввиду своей гармонической уравновешенности и устойчивости. У Анаксимандра (A 1) она шарообразна (ср. Парменид A 1. 44; 58 B 1a=I 449, 8), а по другим источникам (Анаксимандр A 10) - цилиндрична, по третьему же источнику (A 11) она парит в воздухе, "кривая, закругленная, подобная отрезку каменной колонны" (ср. A 25). У Анаксимена (A 6. 7=I 92, 11) земля - плоская (ср. тоже у Анаксагора A 1=II 5, 33; A 42.=II 16, 9; A 87) или (13 A 20) "имеет вид стола". У Диогена Аполлонийского (A 1) она "закругленная", "круглая", а у Левкиппа (A 26) она имеет вид барабана. У Демокрита же (A 94, Маков. 170) земля имеет форму диска, вогнутая и продолговатая.

Из всей этой ранней классики земля трактуется как богиня только у орфиков и теогонистов (Акусилай, Ферекид). Остальные 2 - 3 текста допускают разные толкования; не просто как элемент, а как момент первоединого земля - у Мелисса (B 8).

Таким образом, земля в представлении ранней классики является элементом, то есть определенного рода структурным и пластическим принципом. Она всегда несет на себе след и своего происхождения, и своих порождений, и своего зрительно данного местопребывания в космосе, и своей пластической формы. Эстетические искания здесь налицо{5}.

2. Вода

Вода является элементом не только в смысле принципа происхождения из нее земли путем сгущения или воздуха путем разрежения, но она является также и принципом жизни и даже души{6}. По Гераклиту (B 36), душа происходит из воды; но превратиться ей обратно в воду - это значит для нее умереть. У Гиппона (A 3) душа - вода или происходит из воды, она - "произрождающая" (A 10). У Гиппократа душа - смешение огня и воды (22 C 1=I 183, 31). Из земли с водой - животные и растения (68 B 5, 2=II 136, 46 - 137, 1; Маков. 307). Содержащиеся в воздухе зародыши вода переносит на землю, на которой после этого появляются растения (59 A 117). Не приводя многочисленных текстов о воде как об элементе, мы укажем только на связь воды с икосаэдром (44 A 15). Тогда получится, что в воде заложены все другие элементы (поскольку она в них неизменно превращается), что она есть жизнь (или ее источник) и что она имеет определенное структурное и даже геометрическое построение. Это - типичная раннеклассическая эстетика: внутреннее здесь тождественно с внешним, а внешнее тождественно здесь со своим зрительно данным геометрическим телом; при этом самостоятельная зрительная ценность не только не противоречит фактическому и прикладному использованию, а, наоборот, вскрывает его сущность.

В качестве божества вода у Феагена (2) и у Эмпедокла (A 1=I 282, 9; B 96) под названием Нестиды.

3. Воздух

Воздух особенно интенсивно выделяется в качестве элемента у Анаксимена и Диогена Аполлонийского. Но он не был бы элементом, если бы не был принципом или потенцией жизни, души, ума и даже божества (конечно, в натурфилософском смысле слова). Архелай (A 7) вообще называет его "принципом и элементом всего". Эмпедокл (31 A 21, у Лукреция) отождествляет душу и воздух. Диоген Аполлонийский душу всех живых существ отождествляет с воздухом, считая ее только более теплым воздухом (B 5). У Архелая (A 12) "бог - воздух и ум". Богом называют воздух и Анаксимен (A 10) и Диоген Аполлонийский (A 8; ср. B 5=II 61, 4 - 8; C 2). Эпихарм у Энния (23 B 53) тоже отождествляет воздух с Юпитером. Человек - тоже воздух (Анаксимен A 22). Воздухом являются и его мышление и душа (Диоген Аполлонийский B 4), и познается воздух не чувствами, но рассудком (C 2=II 67, 18 - 19). Это общеклассическое воззрение вполне свойственно и атомистам. По Демокриту (A 106, Маков. 247), "в воздухе есть большое число таких атомов, которые он называет умом и душою", они и определяют собою дыхание и жизнь человека, причем воздух является также носителем сновидений (A 77=II 103, 32 - 33; Маков. 293) и вообще "полон видиков" (A 78, Маков. 289). Была концепция, что и весь космос дышит окружающим его воздухом (13 B 2). Из пяти геометрических тел воздуху соответствует октаэдр (44 A 15), вероятно, вследствие дуновения его в противоположные стороны.

4. Огонь

Огонь среди элементов занимает одно из самых почетных мест и особенную роль играет у Гераклита и Гиппаса{7}. Все - из огня, и все - в огонь (Гераклит A 1=I 141, 9 - 10; A 5; Гиппас 7). Он и принцип, и элемент, и "природа" (Гераклит A 5). Космос всегда есть, был и будет огнем, периодически вспыхивающим и угасающим (B 30, ср. A 5). Огонь является "причиной всеобщего устроения" (B 64). Как и прочим элементам, ему свойственна сила превращения во все прочие элементы (A 1=I 141, 25 - 29; B 31. 76), хотя он и представляет собою физическое вещество или процесс, поскольку питается светлыми испарениями (A 1=I 141 30 - 31). Гераклит грозит огнем менадам, вакхантам и другим (B 14); и все грядущее будет судиться огнем (B 66). Огонь - разумен (B 64), и им мы разумеваем (24 A 11). Под влиянием Гераклита Гиппократ (22 C 1=I 183, 31) сказал, что душа содержит в себе смешение огня и воды. Гиппократ дал широкую картину функционирования огня во вселенной и в человеке, которую мы здесь приводить не будем и из которой приведем только одно весьма выразительное суждение (C 1=I 185, 21 - 24): "Это - самый горячий и самый сильный огонь, который всем правит, устраивая все согласно природе; он недоступен ни зрению, ни осязанию. В нем [имеют свое местопребывание] душа, ум, мышление, рост, сон и бодрствование. Он управляет решительно всем и здесь [в микрокосмосе] и там [в макрокосмосе], никогда не отдыхая".

Что касается прочих философов, то огонь всегда был у них тоже в большом почете. "Огонь почетнее земли" (58 B 37=1461, 30). "Сущим" является огонь также у Парменида (36 A 6) вместе с землей. Парменид (A 7. 34) считает его также и принципом, опять вместе с землей. Огонь у Парменида настолько высок, что он соответствует в чувственном мире бытию, подобно тому как холодная земля - небытию (A 24). В противоположность темной и тяжелой ночи люди у Парменида (B 8, 56 - 57) считают "эфирный огонь пламенем нежным (тонким), весьма легким, всюду подобным себе". Также огонь считался принципом у Энопида (5) вместе с воздухом, а у Иона Хиосского (A 6) - "сущим" вместе с землей и воздухом. У Анаксимандра (A 11=I 84, 9 - 10) звезды представляют собою огненный круг, отделившийся от "мирового огня"; а у Парменида (B 12) звезды тоже движутся по огненным кольцам. У пифагорейцев (44 A 16), как мы уже хорошо знаем, в центре мира помещается огонь, мировой очаг; от небесного же огня они предполагают и гибель мира (A 18). Наконец, большую, хотя и самую общую, роль играет огонь в системе Эмпедокла (A 1=I 282, 6 - 12; A 21. 28. 30; B 17, 18).

"Эфирный" (28 B 8, 56), "воздушный" (22 C 1=I 185, 15), "влажный" (там же, 184, 5), "легкий" (59 A 1 =II 5, 32; 68 A 61), "легчайший" (68 A 60), вечно стремящийся кверху (68 A 61), пирамидально заостренный и сам пирамида (44 A 15), шарообразный (67 A 15. 28; 68 A 74. 101. 102), периодически воспламеняющийся и вечный (22 A 8; B 30. 64), молнийный (там же), всем управляющий (там же; C 1=I 185, 9 - 24), "первенствующий", положенный демиургом в основу всего (44 A 17), "разумный" (31 A 31) - этот огонь оказывается не только "домом Зевса" (44 A 16), но и самим Зевсом (7 A 9; 31 A 1=I 282, 8), а кроме Зевса также и Аполлоном, Гелиосом, Гефестом (8 фрг. 2; 1 B 21; 31 B 96. 98), Аресом (44 A 14=I 402, 23) и вообще богом (18 фрг. 8; 31 A 31). Будучи "умом в шарообразном огне" (68 A 74, Маков. 286), бог и видоизменяется как огонь (22 B 67). Душа - тоже теплый огонь (67 A 28), как и ум (68 A 101, Маков. 241; 23 B 48).

В качестве неэлемента огонь попадается в текстах: Мелисс B 8, Диоген Аполлонийский B 2, Анаксагор A 43.

Огонь - это жуткий и трагический символ древнегреческого эстетического мироощущения. Классика прославилась своими гармоническими образами, симметрическими картинами и пластической фигурностью. Многие так и думают, что в греческой классике больше ничего не было другого. Однако этот светлый и гармонический мир является только временным или периодическим порождением глубинного хаоса, который выше и могущественнее самих богов. Об этом много говорят греческие трагики. Но об этом так же много говорит и греческая философия. Самая пластика потому приобретает в античности такие четкие и чеканные формы, что античный человек имел в своем опыте ту хаотическую бездну, из которой появляется все оформленное; и оформленность только потому и удавалась ему, что он всегда внутренне сопоставлял ее с бесформенным хаосом, откуда она появлялась. Уже одно такое выражение, как "число огня" или "число воды" (58 B 27=I 457, 27), свидетельствует о том, насколько глубоко в сознании древних хаос и космос проникали друг друга. На огне эта трагическая антиномия особенно заметна, так как огонь все уничтожает; однако он уничтожает это все постольку, поскольку оно существует, и сам-то он существует постольку, поскольку существует поглощаемое им. Рисуется трагическая картина мира, то возникающего из бездны огня, то поглощаемого этой бездной и уничтожаемого ею до последнего основания. В конце концов не люди, не демоны, не боги и не космос являются здесь последней инстанцией. Мировой пожар, в котором гибнет все живое и который постоянно возможен, вырываясь из неисповедимых бездн судьбы, - вот то мрачное, торжественное и величественное эстетическое мироощущение, которое мы с ужасом почерпаем из тех же невинных досократовских фрагментов. Что эстетики здесь нисколько не меньше, чем натурфилософии, с этим должен согласиться всякий.

5. Эфир

Эфир - легчайшее вещество, занимающее более высокое положение в пространстве, чем воздух (Парменид А 37), и более разреженное, чем воздух (Анаксагор A 70); тождественное с небом и облекающее его (Орфей B 12, Эмпедокл A 49) и землю (58 B 1a =I 449, 14), "беспредельное" (Ксенофан A 47), "вездесущее" (Парменид B 11), "бесконечно-изобильное" (Эмпедокл B 39). О "бесконечной выси" эфира говорит Эмпедокл (B 17, 18). "Воздух называют холодным эфиром, а море и влагу - плотным эфиром" (58 B 1a=I 449, 21 - 22). Эфир - "огненный по своей сущности"; он, "силой своего вращательного движения отрывая от земли камни и воспламенив их, сделал звезды" (Анаксагор A 71), которые светят вследствие отражения и преломления эфира (A 12). От эфира - молния и гром (A 84), а также землетрясение (A 89). И вообще, "воздух и эфир выделяются из окружающей их массы, и это объемлющее все - бесконечно по количеству" (B 2, ср. B 12=II 38, 13 - 14; 15). Солнце вбирает в себя лучи эфира (Диоген Аполлонийский A 13). "То, что мы называем теплом, бессмертно, оно все мыслит, видит, слышит и знает все, что есть и что будет. Итак, оно в весьма большом количестве ушло в самый верхний круг, когда все было потрясено, и вот его-то, как мне кажется, древние назвали эфиром" (Гиппократ 64 C 3). Из этой цитаты видно, что эфир есть не только тончайшее вещество, но и вещество живое, снабженное чувствительностью и даже элементами сознания. У Эмпедокла эфир, находясь повсюду и прежде всего уходя вверх (B 53), "внедряется в землю длинными корнями" (B 54), раздробляясь как бы на отдельные ростки (A 70=I 296, 28 - 29) и тесно с ней соединяясь (B 98). Эфир находит легкий доступ в человека при дыхании (B 100, 5). Душа - излияние (apospasma) эфира (58 B 1a=I 449, 25), и эфир является одной из областей мучений, предстоящих грешнику (Эмпедокл B 115). О "знамениях в эфире", или, как можно думать, о небесных светилах, говорит Парменид (B 10), а о "течениях" эфира - Эмпедокл (B 100). "Титан эфир сжимает весь круг", нужно думать, небесных светил (Эмпедокл B 38). Море - источник дождевой воды эфира (Ксенофан B 30). Эфир увеличивается эфиром (Эмпедокл B 37). Эфир - тот додекаэдр, который, будучи ближе всего к шару, является периферией космоса и образует из него как бы некоторое судно (44 B 12).

Таким образом, античный эфир, являясь тончайшим, легчайшим, светлейшим, чистейшим и всепронизывающим веществом, направляет собою все движение природы, порождает души, является началом мышления и чувствительности и образует собой двенадцатигранный предел космоса. Все особенности античной натурфилософской эстетики наиболее ясны на эфире. То, что он является живым телом и даже мыслящим веществом, то, что он ввиду этого держит весь мир и им управляет и что он является последним обобщением и утончением материи, в то же время проявляя ее пластику как своим местопребыванием, так и своими функциями, - это из приведенных текстов ясно само собой. Ясно и то, почему в натурфилософских текстах в порядке последнего натурфилософского обобщения эфир именуется даже божеством, хотя, конечно, уже не мифологически (Орфей B 12=I 11, 10; B 13=I 12, 10; Акусилай B 1, Ферекид A 9; Эмпедокл A 33=I 289, 21; Метродор Лампсакский 4).

Обращаем внимание читателя на то, что понятие эфира у древних обладает чрезвычайно оригинальными свойствами.

Прежде всего, это, конечно, самое настоящее вещество, и притом живое вещество. Но относительно живого вещества удивить современного читателя невозможно. Оно уже давно стало привычным и обиходным понятием в науке. Античный эфир, однако, не есть просто живое вещество. Он - до такой степени тонкое, светлое и негрубое вещество, что оно одновременно является не только жизнью, но и умом и мышлением. При этом ни в коем случае нельзя разделять в эфире две стороны: одну - внешнюю, или материальную, физическую, и другую - внутреннюю, душевную, умственную, духовную. Тут нет никакого, однако, намека на подобного рода разделение. Это просто самое обыкновенное вещество - правда, особого типа. Оно не есть и какое-нибудь живое существо. Живые существа, например боги, могут иметь этот эфир своим телом. Но это и указывает на то, что сам-то эфир вовсе не есть еще боги, а только материя их тела.

Можно ли сказать, что эфир всем управляет или сам управляется чем-нибудь более высоким? Ни того, ни другого нельзя сказать. Он и управляет и управляется одновременно. Можно ли сказать, что он находится в каком-нибудь определенном месте или находится везде? Да, естественное место для него - это небо, то есть область космоса выше воздуха. Тем не менее, однако, он решительно все пронизывает. Никакое другое вещество не является для него преградой. Он все осмысливает, оформляет и сдерживает, хотя сам по себе он вовсе не есть смысл в качестве какой-то абстрактной идеи. Ведь он же, говорим мы, просто самое обыкновенное вещество. И как он может все пронизывать и все оформлять, когда сам он есть обыкновенное вещество? Это непонятно, но об этом говорят все античные тексты. Вероятно, современные физики найдут какую-нибудь аналогию для античного эфира среди своих веществ или лучей, которые тоже обыкновенному человеку непонятны. Лучи Рентгена тоже проходят через любую среду. А как это делается, человек, не сведущий в физике, и представить себе не может. А ведь это же обыденное явление в любой поликлинике.

Разве после этого можно удивляться, что душа и дух тоже представляют собой у древних излияния этого вещества, эфира? А удивляться все-таки приходится, потому что эфир все же не душа и вовсе не дух, а, повторяем, самое обыкновенное вещество. Пусть физики объясняют античный эфир так, как они найдут нужным. Дело же филолога заключается только в том, чтобы привести главнейшие античные тексты об эфире и дать о нем такое понятие, которое было в античности.

Сейчас мы только ограничимся указанием на то, что в эфире нет ничего внутреннего и нет ничего внешнего, нет ничего только идеального и нет ничего только вещественного, нет ничего только оформляющего и нет ничего только оформляемого. Разгадать физическую природу такого античного понятия могут только физики, а разгадать его философскую природу могут только философы. Что же касается автора настоящей главы, то для него достаточно будет только указать на абсолютное тождество внутреннего и внешнего в эфире и на абсолютное тождество в нем духовного и вещественного. Это уже обеспечивает полную невозможность обойтись в античной эстетике без понятия эфира. И это доставляет эфиру почетное место в античной науке о прекрасном{8}.

Об огромной специфике античных представлений об эфире мы еще будем говорить ниже (часть восьмая, глава II, §§5, 6), в разделе об эллинизме.