Иисус рисковал

Все это позволило мне наконец-то разобраться с Троицей. Христианство – через Халкидонский, Никейский и другие Вселенские соборы, а также через разнообразные синоды любящих поспорить епископов – всегда настаивало на двойственной природе Иисуса Христа. С богословской точки зрения проще признать, что Бог – это бог, а Иисус – человек, очередной пророк вроде Авраама в иудаизме; ислам, кстати говоря, как раз считает Иисуса пророком. Но нет, Иисус должен был быть сразу и человеком, и богом; эта двойственность столь важна, что ее описывали все более изощренными способами: как единую сущность (православные), единую волю (монофелиты), единую природу (монофизиты). Из-за Троицы другие монотеисты видели в христианстве следы многобожия, из-за Троицы многим христианам, попавшим в руки «Исламского государства», отрезали головы.

Судя по всему, основатели церкви хотели показать, что Христос блюл принцип шкуры на кону: Он и правда страдал на кресте, принес себя в жертву и познал смерть. Он принимал риск. Для нас куда важнее то, что Он пожертвовал собой ради других. Бог, лишенный человечности, не может поставить на кон шкуру, он не может по-настоящему страдать (или, если может, это бог с человеческой природой, что подтверждает наш довод). Бог, который не страдал на кресте по-настоящему, похож на фокусника, который создал иллюзию, а не воткнул нож для колки льда себе в руку между костей запястья.

Православная церковь идет дальше, она возвышает, а не принижает человеческую природу. Живший в IV веке Афанасий Великий, архиепископ Александрийский, писал: «Иисус Христос воплотился, чтобы мы могли сделаться Богом» (курсив мой). Именно человеческое в Христе позволяет нам, смертным, достичь Бога и слиться с Ним, стать Его частью, обрести божественность. Такое слияние называется обожением, или теозисом. Человеческая природа Христа делает божественное доступным всем нам[60].