Глава 4 Начало официальной масонской истории Конституция Андерсона 1717–1738 гг. и основание Великой Ложи
Почему официальной? И что такое история? В своей попытке произвести по возможности кратчайший отчет о первом из двадцати с лишним лет существования масонства под эгидой Великой Ложи Англии (1717–1738) я следую упрощенной форме феноменологического подхода, очерченного в предыдущей главе. Мое намерение состоит в том, чтобы опираться прежде всего на то, что действительно сказали масоны — поскольку в этом раскрываются их сознательные намерения. Во-вторых, я рассматриваю — в качестве имеющих одинаковое значение — как факты, описанные в конкретном отчете, так и сам факт их описания. Исторический феномен заключается не только в голых фактах, он также является и фактом сознания — он должен быть узнан, воспринят, сформулирован и записан определенным образом. Так что история масонства, исходя из задач данного исследования, — это в основном то, что рассказали сами масоны и продолжают рассказывать нам о происхождении и развитии своей организации.
Источники, которые они используют, — в первую очередь официальные масонские документы, такие как Конституции, протоколы и записи Лож. Источник называется официальным, когда он издан Ложей, или от ее имени. Он остается официальным и в том случае, если был написан отдельным индивидуумом и представлен на одобрение Ложи, прежде чем был издан от ее имени — даже если он противоречит другим официальным источникам.
Масонские историки, основываясь прежде всего на этих официальных документах, используют также множество индивидуальных «неофициальных» масонских источников. Если эти внутренние версии масонской истории рассматриваются как представляющие точку зрения отдельных масонов (и, следовательно, субъективные), то немасонская позиция (включая мою) является «объективной» только в отношении к масонской. С любой другой точки зрения немасонская позиция является субъективной.
Поскольку я желаю позволить масонам говорить самим за себя, то — по крайней мере, в качестве отправного пункта — моя краткая история начинается с версии, составленной д-ром Джеймсом Андерсоном, первым официальным масонским историком, с добавлением некоторого количества материала, взятого из других ранних описаний. Андерсон был современником всех описываемых им событий, очевидцем большинства из них и активным участником достаточно многих. Написанная им история, хотя она и не всегда правдива (или правдивее других), была единственной историей того периода, признанной Великой Ложей[37].
Андерсон сообщает о четырех масонских ложах, существовавших в 1716 г. в Лондоне среди некоторых других, отживающих свой век: это ложа, проводившая собрания в пивной «Гусь и Вертел» во дворе церкви Св. Павла; ложа в пивной «Корона» на Паркерс-Лэйн около Друри Лэйн; ложа в таверне «Яблоня» в Ковент-Гардене; и ложа в таверне «Кубок и Виноград» в Вестминстере (с. 109). Уильям Престон (1742–1818), почти двумя поколениями позже, напишет в своих Иллюстрациях, что это были «единственные четыре ложи, существовавшие на юге Англии в то время».
Невозможно определить, кто прав. Эти четыре ложи встретились в феврале 1717 г. в таверне «Яблоня» и, «избрав председателем старейшего Мастера Масона, провозгласили себя Великой Ложей (pro tempore в должной форме)» (Там же)[38]. После этого на день Св. Иоанна Крестителя 24 июня 1717 г. г-н Энтони Сэйер, джентльмен, был избран Великим Мастером масонов на последующий год. Он назначил капитана Дж. Эллиота и г-на Джейкоба Лэмболла, плотника, Великими Смотрителями и приказал Братьям четырех лож встречаться ежеквартально для общения с ним и его Смотрителями. На этом собрании также договорились, что «привилегией собираться в качестве масонов… до сих пор неограниченной… должны быть наделены определенные ложи… и что каждая ложа… помимо четырех старых лож… [т. е. их самих] должна законным образом… получить подтверждение от Великой Ложи»[39]. Некоторые другие масонские авторы, информация которых исходит в основном либо непосредственно из Конституций Андерсона 1738 г. или из Конституций, приведенных в Иллюстрациях Престона, дополняют этот скромный список первых участников именами д-ра Дезаги-лье, Дж. Пэйна, Гофтона, Кордвелла, Де Нойера, Врадена, Кинга, Морриса, Кальверта, Уэра и Мэддена, которые были Мастерами и Смотрителями четырех существовавших лож[40].
Однако даже эти немногие факты переданы нам не самими участниками, но д-ром Андерсоном через двадцать лет после того, как они имели место. Его первый серьезный критик, великий масонский историограф Роберт Фреке Гоулд, пишет: «Единственное официальное описание основания Великой Ложи Англии в 1717 г. и первых шести лет ее истории, которым мы располагаем, содержится во 2-м издании Конституций д-ра Андерсона, опубликованном в 1738 г.». Это описание начинается со знаменитой фразы: «После того как Мятеж закончился, в 1716 г., четыре ложи Лондона сочли правильным установить прочную связь под руководством Великой Ложи» (с. 109)[41]. Следовательно, Андерсон — это единственный источник, а он писал спустя длительное время после события.
Позднейший комментарий, написанный в 1756-м самым блестящим «уклонистом» франкмасонства Лоуренсом Дермоттом (1720–1791) в книге Ахиман Резон[42], утверждает: «около 1717 г. некоторые веселые компаньоны, получившие степень в Цехе, который уже покрывался ржавчиной, решились сформировать ложу для самих себя — для того, чтобы, беседуя, вспомнить все, что было им формально продиктовано, или, если это неосуществимо, ввести взамен нечто новое, что могло бы в будущем сойти за масонство в их среде»[43]. Но почему у них была нужда вспоминать? «Потому что, — пишет Андерсон, — на юге ложи все более выходили из употребления, когда… через несколько лет после 1708… сэр Кр. Рен пренебрег должностью Великого Мастера (которым, согласно Андерсону, он был в это время)…» (с. 108). Так что, как нам представляется, в масонской истории наблюдается пробел в 8–9 лет.
Теперь предположим, что вся информация, которой мы располагаем, заключена исключительно в этих двух источниках, — поскольку на уровне фактов Дермотт и Андерсон не противоречат друг другу; несогласие между ними заключается только в интонации и интерпретации, — и зададим себе вопрос о значении в те времена трех слов: «ложа», «масон» и «степень».
Первый термин, без сомнения, имеет самое решающее значение, поскольку тема масонства имеет отношение не к отдельным масонам, а к уникальному масонскому историческому самосознанию, которое включает (и включало почти триста лет назад) представление о связи масона со своим прошлым — или, точнее, с прошлым собственной культуры масона, равно как и с прошлым человеческой культуры вообще[44]. Это его первичный базис. Тогда ложа — это место, где это представление принимает видимую и слышимую форму, свой конкретный образ, единственное место, где масоны встречаются друг с другом как масоны. Ложа не существует как ложа, не будучи местом встречи; а встреча, когда она происходит в любом доме, квартире или комнате, становится ложей. Согласно традиции, существовавшей до Великой Ложи, любые пять, шесть или семь лиц, прошедшие посвящение (характер которого в то время еще не уточняется), могут составить собственную ложу, где бы это ни происходило. Таким образом, дело не в самом здании, и действительно, некоторые ложи на протяжении своей истории довольно часто переезжали из одной пивной или таверны в другую, и даже когда они обретали для себя более-менее постоянное место, это место все еще рассматривалось как не более чем временная материальная рамка для символического локуса ложи. Согласно Конституциям Андерсона 1723 г. (с. 51), «ложа — это место, где собираются и работают масоны; следовательно, Ассамблея, или должным образом организованное Общество… называемое Ложей, и каждый Брат должен принадлежать к одной из них…». То же самое относится и к Великой Ложе, которая является местом, где «Мастера и Смотрители лож… ежеквартально встречаются с Великими Должностными Лицами… в том месте, которое Великий Мастер назначит в своем вызове…» (с. 110). Вот почему так часто мы видим выражение «ложа, собирающаяся в таком-то месте», но не «собрание прошло в такой-то ложе»[45]. Как бы странно это ни звучало, даже Великая Ложа не имела фиксированного или постоянного места и рассматривалась скорее как символический центр, чем как действительное местоположение масонского руководства.
Те, кого (вероятно, с начала 16-го и определенно с начала 17-го века) в Англии принимали в ложи рабочих или «оперативных» масонов (попросту — профессиональных каменщиков), носили название почетных членов[46]. Они были также известны как принятые или спекулятивные масоны. Последнее название было основано на том, что они не имели никакого отношения к ремеслу, искусству или профессии каменщика. Само собой разумеется, термин «оперативный» не мог бы использоваться до появления неоперативных или спекулятивных масонов, а термин «принятые» указывает на акт принятия некоторых индивидуумов, которые не работали каменщиками, в их масонскую ложу. Этот момент чрезвычайно важен, поскольку в случае рабочих масонов допуск в ложу был, по крайней мере в принципе, не индивидуален; все лица, принадлежавшие к этой профессии, имели право быть допущенными в ложу. Критерии для «принятия», однако, были в основном индивидуальны, но об этом у нас нет никакой точной информации.
Говоря об индивидуальных масонах, членах четырех старых лож, их «масонскость» состояла в том, что они (а) посещали ежемесячные, ежеквартальные или ежегодные ложи, за которыми следовали обеды, речи и тосты (или «здравицы»), но которые еще не были полностью стандартизованы; (б) принимали участие в ежегодных церемониях, если в то время существовали таковые; (в) принимали участие в ритуалах и других церемониях, связанных с принятием кандидатов и их последующим «продвижением» и «возведением»; (г) платили членские взносы. Больше ничего о них не известно, и даже это немногое мы знаем из вторых рук. Так что минимум «масонскости» может быть сведен к чему-то вроде того, что человек «получил посвящение в масонство в ложе и по крайней мере однажды посетил ее»[47]. Но что они делали в течение интервалов между собраниями ложи? Насколько нам известно, ничего специфически масонского. Ведь, насколько становится ясно из немногих сохранившихся частных писем, не имеющих отношения к масонским делам, даже в то, почти доисторическое, время масонство никаким заметным образом не отмечало чье-то поведение, стиль и речь, когда человек находился вне ложи.
Слово «степень» означает (в случае принятых и спекулятивных масонов — в подражание обычаям и терминологии оперативного масонства), что, когда Кандидат получил посвящение, ему присваивалась первая степень, или степень Подмастерья. Затем, сразу же или через какое-то время, он переходил на вторую степень — Члена или Брата. Третья степень, Мастера, не существовала в спекулятивных ложах в начале 18-го века. Слово Мастер в это время просто означало «глава Ложи». Это положение не требовало, как впоследствии, специального ритуала, и его обычно занимал один из членов Ложи. «Получение степени» в вышеприведенной цитате из Дермотта означало, следовательно, либо Ритуал посвящения Кандидата, либо его «возведение» в Члены, либо и то и другое. Поэтому можно предположить, что Ложа была встречей уже получивших посвящение, основной функцией которой было посвящение новых кандидатов посредством специальных ритуалов, копировавших ритуалы старых оперативных лож (при том, что сами термины «оперативный» и «спекулятивный» вошли в регулярное употребление намного позже). (Это мое предположение есть лишь рабочая гипотеза, и в дальнейшем она может быть полностью или частично отвергнута.) Итак, само значение масонского Ритуала ограничивалось фактом допущения в ложу, а происходившее в ложе с теми, кто уже был туда допущен, представляло собой не более чем «беседу веселых компаньонов». Основная задача Великой Ложи, если мы формулируем ее так, как мы только что сформулировали функцию обычных партикулярных (или частных) лож, состояла в следующем: «распространять масонство, подтверждая учреждение новых лож», которые в таком случае могут мыслиться как «коллективные кандидаты».
Но вернемся к истории Великой Ложи. «24 июня 1718 г. состоялись Ассамблея и Празднество в том же месте (т. е. таверне “Яблоня”). Брат Сэйер громко провозгласил нашего Брата Джорджа Пэйна Великим Мастером масонов… а г-на Джона Кордвелла, Городского Плотника, и г-на Томаса Морриса, резчика по камню, Великими Смотрителями…» (с. 110). После того как Пэйн был избран вторым Великим Мастером, он попросил Братьев искать, найти и принести в Великую Ложу все старые писания и записи всех предшествовавших масонских лож. В результате стали доступны несколько экземпляров так называемых «готических конституций», или старых рукописей, содержащих легенды, предписания и нормы оперативных масонов предположительно 16-го и 17-го веков. Это была первая попытка Великой Ложи Англии начать описывать свою предысторию, поскольку ее собственная история была еще слишком коротка даже для того, чтобы начать описывать себя — масонство в Лондоне еле-еле насчитывало одно поколение[48].
Но если намерение Джорджа Пэйна действительно (а не только в описании Андерсона) состояло в том, чтобы использовать одну или несколько старых масонских рукописей, то мы можем видеть зарождение тенденции, которая получит распространение несколько позже: прививать ранние легенды, правила и ритуалы оперативных масонов, переданные в ложах, к молодому побегу своей организации. И если этот эпизод не выдуман Андерсоном (как многие другие), то Пэйн предстает перед нами человеком, который ощущал необходимость для масонов узнать о том, кем они были в прошлом, прежде чем стали тем, чем были в начале 18-го столетия.
Третьим Великим Мастером, на 1719 год, стал д-р Джон Тео-филус Дезагилье (1676–1740), Член Королевского Общества, священник и, на языке того поколения, «экспериментальный философ». Андерсон говорит о нем как о человеке, который установил, обновил или пересмотрел некоторые из правил масонских застолий и определил, как должны совершаться масонские тосты или здравицы. Дезагилье также назван первым Великим Мастером, при котором «Герцоги и Лорды были допущены в масонство». В том же году было принято решение, согласно которому Великие Смотрители должны не избираться вместе с Великим Мастером (таков был обычай прежде), но назначаться лично Великими Мастерами. Вероятно, именно в период, когда Дезагилье был Великим Мастером, две «Цеховые Степени», которые позже Андерсон назовет «Вступивший Подмастерье» и «Член Цеха», обрели форму, в общих чертах напоминающую сегодняшнюю[49].
Больше о его руководстве Великой Ложей не известно почти ничего.
В 1720 г. Джордж Пэйн был избран Великим Мастером во второй раз. При нем был обнаружен Манускрипт Кука и составлены 39 Общих Норм (так называемые Древние Нормы), которые 3 года спустя были включены в состав первых Конституций Андерсона 1723 г.[50] К концу того периода, когда Пэйн был Великим Мастером (где-то между январем и маем 1721-го), масонская традиция относит уничтожение нескольких бесценных манускриптов, включая Манускрипт Стоуна, «некоторыми щепетильными братьями, чтобы эти бумаги не попали в чужие руки» (с. 111). Это событие, даже если оно действительно имело место, положило начало тому, что я называю «фиктивной линией» в масонской историографии. Дело в том, что — независимо от того, были ли «древние» рукописи на самом деле уничтожены или же просто никогда не существовали, — отсутствием каких-либо документов или записей объясняется необходимость достаточно быстро произвести «новую» версию того, что эти документы должны были бы содержать. Здесь заканчивается часть истории, рассказанная д-ром Андерсоном, и начинается другая, которая может сойти за что-то вроде настоящей истории — поскольку один источник или один очевидец, какими бы достойными доверия они ни были, не делают истории, так же как и рассказ одного человека[51].
Говорят, что с этого времени были установлены ежегодные регулярные масонские встречи — эта регулярность приняла свои стандартные форму и стиль описания под пером Андерсона. Но нельзя отвергать и возможность того, что эта идеализированная формула Андерсона повлияла на форму, которую эти встречи приобрели несколько лет спустя. Эта формула существует в двух основных версиях. Одна из них используется в описании Ежегодной Ассамблеи и Празднества, когда Великий Мастер, только что избранный всеми Великими Должностными Лицами Великой Ложи (Избранный Великий Мастер), провозглашается предыдущим Великим Мастером. Другая используется в описании Ежеквартальной Ложи, или Коммуникации, с ее регулярными мероприятиями, одно из которых (обычно последнее перед очередной Ежегодной Ассамблеей) посвящается выдвижению нового Великого Мастера и его избранию. Мы читаем: «В Великой Ложе в Полной Форме [т. е. в присутствии Великого Мастера] на Благовещение 1721 г., в вышеназванном месте [таверне “Яблоня”] Великий Мастер Пэйн предложил в качестве своего преемника… Джона Герцога Монтагю, Мастера Ложи; поскольку он присутствовал, его незамедлительно приветствовали как Избранного Великого Мастера и выпили за его здоровье в должной форме [таким образом, который был ранее установлен Пэйном]…» (с. 111). И далее: «Ассамблея и празднество в Стэйшонерз-Холле 24 июня 1721… Пэйн Великий Мастер со своими Смотрителями, бывшими Великими Должностными Лицами, и Мастерами и Смотрителями 12 лож встретились с Избранным Великим Мастером в Великой Ложе в таверне Королевская Рука, во дворе церкви св. Павла, утром; и тотчас же признав их выбор… Монтагю, они приняли некоторых новых Братьев, в частности… Филиппа Лорда Стэнлопа, ныне Графа Честерфилъда; а оттуда они прошли строем до Стэйшонерз Холл на улице Ладгейт.
Брат Пэйн, Старый Великий Мастер, совершил первую процессию вокруг зала и затем, вернувшись, громко провозгласил Джона Герцога Монтагю Великим Мастером… и водворил его на Кресле Соломона… Монтагю немедленно вызвал, как бы походя, Джона Била, М. D., в качестве своего Заместителя… которого Пэйн облачил и водворил на Кресле Хирама Абиффа[52] по левую руку от Великого Мастера. Подобным же образом его Милость вызвал и назначил г-на Иосию Виллено и г-на Томаса Морриса Великими Смотрителями, которые были… облачены и водворены бывшим Великим Смотрителем. И… после того, как была произнесена Молитва, они уселись за элегантную трапезу в соответствии с древними масонскими Обычаями и угощались, предаваясь веселью.
Затем, после того как Монтагю… со своими и прежними должностными лицами совершили вторую процессию вокруг зала, Брат Дезагилье произнес блестящую речь о масонах и масонстве…» (с. 112–113)[53].
После чего подробно описывается, когда и где они встретились, кто участвовал в собрании, откуда они шли строем, кто кого предложил в Великие Мастера, где и как они отобедали и т. д. Этой модели Андерсон тщательно следует на протяжении всего периода — даже когда, я осмелюсь предположить, события не вполне совпадают с моделью. Хотя этот конкретный случай был записан только спустя 17 лет, версия события, изложенная Андерсоном, частично поддерживается (и это первое документальное подтверждение) дневниковой записью д-ра У. Стьюкли, датированной 24 июня 1721 г. Там утверждается, что на Ежегодном Празднестве Великой Ложи в Стэйшонерз-холле «д-р Де-загилье произнес речь»[54].
Период председательства герцога Монтагю отмечен тремя важнейшими событиями. Первое — это появление на сцене масонской истории д-ра Андерсона, не в качестве историка, а в качестве активного участника работы Великой Ложи[55]. 25 сентября 1721 г. на собрании Великой Ложи, которое было проведено «в должной форме в Королевской Руке… его Светлость и Ложа, обнаружив недостатки во всех копиях старых Готических Конституций, приказали Брату Джеймсу Андерсону, А. М., сжато и систематично изложить их новым и лучшим способом» (с. 113–114)[56]. Данное описание этого весьма значительного эпизода чего-то не договаривает; здесь не объясняется, что именно было не так со старыми рукописями. В любом случае, выражение «новым и лучшим способом» указывает на то, что «Готические Конституции» рассматривались как в чем-то неадекватные для использования Великой Ложей в качестве ее собственных Конституций. Было необходимо проделать совершенно новую работу для того, чтобы произвести канонический текст, который, не вступая в противоречие со старыми и используя их в качестве исторической основы, мог бы служить стандартной книгой законов для совершенно новой ассоциации вполне «современных» джентльменов.
Вторым событием, значение которого часто недооценивается, была публикация в августе 1722 г. так называемых Старых Предписаний в пяти следующих один за другим выпусках «Почтальона». Эта газетная версия была впоследствии напечатана в виде памфлета Дж. Робертсом[57]. Предисловие к памфлету, известному как Старые Конституции [или Конституции Робертса], называет следующую причину публикации документа: «они видели свет только фрагментами, но теперь (эти фрагменты. — Л. 77.) собраны вместе».
Неясно, почему Предписания, а затем Конституции назывались «старыми»[58]. Возможно, как подразумевает заголовок, они были взяты из более старой рукописи (или нескольких рукописей), нежели те, которыми Великая Ложа предписала пользоваться Андерсону, уполномочив подготовить новую версию. Или дело было в том, что сам Дж. Робертс, в ожидании публикации Конституций Андерсона, хотел уменьшить их воздействие путем установления древности, а следовательно, превосходства своих источников? Он мог даже, как предполагает Э. Э. Уэйт, видеть черновой вариант текста Андерсона и составить представление о его содержании, после чего он (и те, кто его поддерживал — если таковые были) пожелал оказать какое-то влияние на процесс[59].
Какова бы ни была причина, с точки зрения Андерсона, это было, по всей видимости, важнейшее и, возможно, не очень приятное событие. Конституции Робертса стали первым опубликованным масонским текстом в мире. Кто-то опередил Андерсона. Маловероятно, что он заранее ничего не знал об их существовании до публикации, хотя на тот момент текст его собственных Конституций еще не был готов к печати. Более того, он не мог не сознавать существенных различий между этими двумя Книгами Конституций, а также различия между двумя течениями во мнениях масонов в то время — специфически христианским и обобщенно-деистическим. Старые Конституции, представляющие первое, начинаются с молитвы: «Всемогущий Отец Небесный, с Премудростью Славного Сына, благостью Святого Духа, Три Лица Божества, спошествуй нашему начинанию и дай нам Его благодать так управлять нашими жизнями, чтобы мы могли прийти к Его блаженству, которое никогда не закончится. Аминь».
Уэйт комментирует: «Если это было задумано как заранее выраженное возражение на Положение о Боге и Религии [Конституций Андерсона 1723 г.], мы можем задать вопрос, не лучше ли было этот безмолвный протест… заменить на ту или иную форму дискуссии или диспута на религиозную тему»[60]. Проблема, как я ее вижу, состоит в том, следует ли эту молитву (в частности, ее слова «будь с нашим начинанием») рассматривать как подразумевающую какую-либо конкретную масонскую структуру религиозного сознания, существовавшую в то время. Или же они просто выражают убеждение некоторых индивидуальных масонов — ортодоксальных христиан, принадлежавших к одной из лож, находящихся в зависимости от Великой Ложи?
Старые Конституции (Конституции Робертса), хотя и были первыми, появившимися в печатной форме, были построены по схожему образцу и написаны в схожем стиле со многими другими, написанными до или после 1723 г. и опубликованными после этой даты. А вот Конституции Андерсона 1723 г. — хотя они частично следовали схеме Старых Конституций — остаются уникальными и первыми в своем роде. Прежде чем перейти к ним, я более подробно рассмотрю Старые Конституции и, описав схему их содержания, сравню ее с тем, что мы видим у Андерсона[61].
Редактор начинает с предисловия (я следую версии памфлета), указывая на уже преобладающее негативное отношение некоторых слоев общества к масонам: «Если бы что-нибудь могло избежать осуждения этого сутяжнического века; если бы самая невинная и безобидная группа людей в мире могла быть свободна от сатиры и сарказма, то можно было бы подумать, что Древнее и Благородное Общество франкмасонов должно было бы быть этой группой». После этого он упоминает, что к Цеху присоединились довольно многие лица, принадлежащие к высшим социальным слоям общества, тем самым подчеркивая аристократические связи Цеха (этим подразумевается плебейская природа антимасонства). Такое противопоставление очень скоро станет более или менее общей для всех масонских предисловий чертой.
Далее идет весьма показательная (а среди масонских авторов того времени даже модная) ссылка на саму Рукопись. Редактор предупреждает читателя, что она сильно потерта, в манускрипте есть лакуны, а некоторые части невозможно прочитать. Другими словами, подразумевается, что рукопись является как подлинной, так и очень старой. Это подчеркивает и единственная сноска, которую мы находим в начале последнего абзаца самого текста: «Дополнительные Примечания к Конституции были составлены и согласованы на Генеральной Ассамблее, проведенной… 8 декабря 1663 г.» — это говорит, что остальная часть текста относится к еще более ранней дате.
Первая часть Конституций — это «История Общества франкмасонов» (все заголовки принадлежат редактору), она описывает эволюцию Науки (т. е. строительства и архитектуры) и наук (т. е. всех других наук и ремесел):
… Вы спрашиваете меня, как эта наука была изобретена; отвечая на это, скажу, что перед Всеобщим Потопом, обычно называемым Ноевым Потопом, был человек по имени Ламех… у которого было две жены… Ада и Цилла; от Ады он родил Иавала и Иувала; а от Циллы у него был Тувал… и дочь по имени Ноема… Иавал основал геометрию и разделил стада овец и земли… он первым построил дом из камня и дерева. Иувал открыл музыку; Тувал открыл кузнечное дело… также из золота, серебра и т. д. Ноема открыла искусство ткачества… Эти дети знали о том, что Бог отмстит за грехи». После этого, продолжает Рукопись, прежде чем проявилось отмщение за грехи, существовали две Колонны из Камня, «неразрушимые… ни Огнем, ни Водой, на которых они [т. е. “доноахиды”] [62] записали эти науки, которые они открыли… две колонны, которые могли бы быть найдены после того, как Бог совершит свое отмщение; одна была мраморной, которая не могла сгореть, а другая — кирпичная, которая не утонула бы в воде… Остается только рассказать вам, как эти камни, с записанными на них вышеназванными науками, были найдены после вышеназванного наводнения: Это доставило такое удовольствие Богу, что вышеназванный Герма-мес [т. е. Гермес], чьим сыном был Луни, а сам он был сыном Сима, который был сыном Ноя;… обнаружил одну из двух Колонн… и науки, записанные на ней, и обучил им других людей. А при постройке Вавилонской Башни расцвело масонство; ведь Царь Вавилона, Нимрод, был масоном, и когда должны были строиться город Ниневия и другие города на востоке, он посылал туда трижды по двадцать масонов… и когда они выступали, дал им следующее Предписание, они должны быть верны друг другу, чтобы ему было поклонение за то, что он послал их к своему кузену Царю. Он также дал им Предписание относительно их науки [т. е. масонства]. Именно это был первый случай, когда какой-либо масон получил Предписание… Также Авраам и его жена Сара направились в Египет и научили египтян Семи Свободным Наукам; был один туземный ученый по имени Евклид, который в совершенстве научился [им] у него [т. е. Авраама]… В его дни случилось то, что Господа и государственные мужи Царства [Египетского] родили только незаконнорожденных сыновей от чужих жен, что земля была обременена ими, тем более что у нее не хватало средств для их поддержания; Царь созвал Парламент для исправления ситуации… Вследствие чего Евклид пришел к Царю и сказал: мой благородный Суверен… я научу [сыновей этих Господ] Семи Свободным Наукам, при помощи которых они смогут честно жить как джентльмены… Евклид дал им следующие наставления:
I. Быть верными своему Царю.
И. Быть верными Мастеру, которому они служат.
III. Быть верными и любить друг друга.
IV. Не бранить друг друга и т. д.
V. Исполнять свою работу надлежащим образом, так, чтобы заслужить свою заработную плату, получаемую из рук Мастера.
VI. Посвящать мудрейшего из них в Мастера над остальными в своей работе.
VII. Иметь такую разумную заработную плату, чтобы рабочий мог жить честно и иметь доброе имя.
VIII Приходить и собираться вместе раз в год, совещаться о своем Ремесле: как им работать наилучшим образом, чтобы служить своему Господину и Мастеру.
… Следовательно, масонство было названо геометрией, а после того сыны Израилевы пришли в землю Бетест, в стране Иерусалимской, где основали Храм… масонов очень любил Царь Давид… он дал им Предписание, как Евклид ранее, в Египте… а… Царь Соломон закончил строительство Храма, начатое его отцом; он послал за масонами из различных народов, числом 24 тысячи. Четыре тысячи от этого числа были избраны и поставлены Мастерами и Правителями Работ. Был Царь в другой стране по имени Хирам, который любил Царя Соломона и давал ему дерево для Работ; у него был сын по имени Амон, который был Мастером Геометрии… и Верховным Мастером всех масонов… принадлежавших к Храму, как это явствует из Библии Кн. Царств Di. V Царь Соломон подтвердил все… что Царь Давид дал в своем Предписании; затем масоны путешествовали по разным странам… чтобы увеличить свое знание вышеназванного Искусства и наставить в нем других. Случилось так, что один любознательный масон по имени Мемонгрекус, который участвовал в строительстве Соломонова Храма, прибыл во Францию и научил Науке масонства французов; во Франции был Король по имени Кароль Мартел, который очень любил масонство и… выучился у Мемонгрека вышеназванным Наукам и стал членом Братства;… он утвердил для них большую Хартию и ежегодно присутствовал на их Ассамблее…
Знание масонства было неизвестно в Англии до того, как туда пришел св. Албаний, который наставил Короля в вышеназванной Науке… а также в Божественном, поскольку тот был язычником: св. Албаний был произведен в рыцари и сделан Главным Стюардом Короля… Он очень высоко ценил… масонов и верно выплачивал им еженедельную заработную плату, которая составляла 3 ш. 6 д. Он также получил для них Хартиюу Короля, в которой говорилось о том, что они должны ежегодно проводить Генеральную Ассамблею и Совет. Он многих сделал масонами и дал им то Предписание, которое объявлено ниже.
… После мученичества св. Албания… некий Король вторгся в страну и уничтожил большинство коренных жителей огнем и мечом… и Наука масонства пришла в упадок вплоть до царствования Короля Ательстана… который вернул в страну мир и покой от набегов враждебных датчан. Он начал строить многочисленные аббатства, монастыри… замки и всевозможные крепости… Он любил масонов еще больше, чем его отец; он прилежно изучал Геометрию и во многие страны посылал за людьми, которые были опытными в этой Науке. Он дал им очень большую Хартию, в которой говорилось о проведении ежегодной Ассамблеи и власть исправлять тех, кто совершал нарушения в вышеназванной Науке; Король сам созвал Генеральную Ассамблею всех масонов… в Йорке… и вручил им для соблюдения вышеназванную Хартию; когда собралась эта ассамблея, он повелел провозгласить, что, если кто-нибудь из них располагает какими-нибудь письменными документами, касающимися масонства, или может сообщить Королю о каких-либо… вещах, отсутствующих в вышеназванном Предписании, уже врученном, следует показать их или рассказать о них ему; и нашлись такие документы — некоторые на английском, другие на греческом, третьи на французском и других языках, на основании которых Король велел составить Книгу… и с того времени до наших дней масонство пользовалось большим уважением и охранялось, и многочисленные новые пункты были добавлены к вышеназванному Предписанию… говоря это в целях увещевания, мои любящие и уважаемые Друзья и Братья, я смиренно умоляю вас, любите вечное Благоденствие своей души, ваше Доброе имя и Благо вашей Страны, будьте весьма Тщательными в Соблюдении этих Пунктов… При помощи Благодати Божией, начну изложение Предписания.
I. Я наставляю тебя чтить Бога в его святой Церкви, чтобы тебе не впасть ни в какую ересь, раскол и заблуждение… и т. д.
И. Быть верным нашему Суверену Господину Королю, его наследникам и Преемникам…
III. Ты должен быть верен вашим Собратьям по Науке масонства и делать им то, что ты хотел бы, чтобы делали тебе.
IV. Ты должен хранить в тайне темные и трудные части Науки, не раскрывая их никому, кроме того, кто изучает и использует их же.
V. Ты должен выполнять свою работу честно и верно, стремясь к тому, чтобы владелец названных работ получил прибыль и выгоду.
VI. Ты должен называть масонов своими Братьями и Товарищами, без добавления таких слов, как «плут», и других бранных слов.
VII. Ты не должен брать жену своего ближнего злодейским образом [sic], ни его дочь, ни его служанку, чтобы использовать их нечестивым образом.
VIII. Ты не должен плотски ложиться ни с какой женщиной, принадлежащей к дому, где ты пользуешься столом.
IX. Ты должен честно расплачиваться за мясо и питие там, где ты пользуешься столом.
X. Ты не должен браться ни за чью работу, если знаешь, что не способен и недостаточно подготовлен для ее осуществления и произведения.
XI. Ты не должен брать никакой работы за излишнюю или неразумную плату, чтобы обмануть работодателя…
XII. Ты должен брать такую работу, чтобы тебе благодаря ей жить честно и платить своим Собратьям заработную плату в соответствии с требованиями Науки.
XIII. Ты не должен отбирать у своих Собратьев их работу… даже если тебе кажется, что он или они не в состоянии ее закончить.
XIV. Ты не должен никого брать в Подмастерья, чтобы служить тебе в вышеназванной Науке, на срок меньше семи лет; также никого, кто не имеет добрых и честных родителей.
XV. Ты не должен брать на себя сделать кого-либо масоном, без того, чтобы об этом были осведомлены шесть или по крайней мере пять из твоих Собратьев, и только того, кто является Свободнорожденным и чьи родители обладают хорошим Именем и Репутацией, и кто имеет правильные и совершенные Члены и здоровое Тело…
XVI. Ты не должен платить никому из своих Собратьев больше Денег, чем он или они заслуживают.
XVII. Ты не должен злословить ни на кого из своих Собратьев за их Спиной.
XVIII. Ты не должен, не имея весьма основательной Причины, отвечать своему Собрату упрямо или нечестиво, но так, как подобает любящему Брату…
XIX. Ты должен оказывать должное расположение своим Собратьям, чтобы Узы Милосердия и взаимной Любви могли продолжаться…
XX. Ты не должен (помимо времени Рождества) играть в беззаконные Игры, такие как Кости, Карты или подобные.
XXI. Ты не должен часто посещать Публичные Дома или быть Сводником для кого-либо из своих Собратьев.
XXII. Ты не должен ходить выпивать по вечерам, или если будет такой случай, что ты должен пойти, то не должен оставаться дольше чем до восьми часов и т. д.
XXIII. Ты должен приходить на Ежегодную Ассамблею, если знаешь, где она проводится, если это находится на расстоянии не более Десяти Миль от места твоего Проживания, чтобы представить себя самого справедливой оценке своих Собратьев.
XXIV. Ты не должен делать никаких Форм, Угольников или Линеек, чтобы с их помощью придавать форму Камням, кроме таких, которые позволяет делать Братство.
XXV. Ты должен давать работу Чужестранцам, нанимая их по крайней мере на две недели, и честно платить им их плату, а если ты хочешь для них Работу, то должен облегчить их деньгами, чтобы оплачивать их разумные Взносы следующей Ложе.
XXVI. Ты должен верно посещать свою Работу и верно заканчивать ее и т. д. Все эти Пункты и Предписание, которое я сейчас тебе прочитал, ты должен тщательно и верно соблюдать, осуществлять и хранить из всех своих Сил и используя все свое Знание, так пусть поможет тебе Бог и истинное и святое Содержание этой Книги.
Далее, я, А.Б., здесь, в Присутствии Бога Всемогущего и моих Братьев и Товарищей, здесь присутствующих, обещаю и объявляю, Что я ни в какое Время, начиная с настоящего момента, никаким Действием или Намеком, прямо или косвенно, не опубликую, не раскрою, не открою или не сделаю известным никакую из этих Тайн, Сведений или Решений Братства или Сообщества Вольных Масонов (курсив мой), которые сейчас или в любое время, начиная с настоящего момента, станут мне известны. Пусть же поможет мне Бог и истинное и святое Содержание этой Книги.
Это Предписание относится к Подмастерьям
Во-первых, ты должен истинно чтить Бога и его Святую Церковь, Короля, твоего Мастера и Даму…
II. Ты не должен похищать или воровать, или быть Соучастником Похищения или Воровства…
III. Ты не должен совершать Прелюбодеяния или Разврата в Доме своего Мастера, с его Женой, Дочерью или Служанкой.
IV. Ты не должен раскрывать Тайны или Решения своих Мастера или Дамы, о которых они сообщили тебе и т. д.
V. Ты не должен поддерживать никакого разнузданного Спора со своими Мастером, Дамой или любым франкмасоном.
VI. Ты должен с почтением относиться ко всем франкмасонам и т. д.
VII. Ты не должен часто посещать какие-либо Таверны или Пивные, и даже вообще заходить в какие-либо из них, кроме как по поручению своего Мастера или Дамы и т. д.
VIII. Ты не должен совершать Прелюбодеяния или Разврата в Доме какого-либо человека, где ты пользуешься Столом или работаешь.
IX. Ты не должен жениться или связывать себя с какой-либо Женщиной в течение срока, когда являешься Подмастерьем.
X. Ты не должен воровать Вещи какого-либо Человека, но в особенности своего Мастера или кого-либо из его Собратьев Масонов…
Дополнительные предписания к Конституции, составленные и согласованные на Генеральной Ассамблее, проведенной в 8-й День Декабря 1663 г.
I. Что никакое Лицо, к какой бы Степени оно ни принадлежало, не может считаться франкмасоном, если у него не будет ложи, состоящей по крайней мере из пяти франкмасонов…
II. Что никакое лицо, начиная с настоящего момента, не может быть принято во франкмасоны, кроме тех, кто имеет здоровое Тело, честных Родителей, хорошую Репутацию и Соблюдает Законы Страны.
III. Что с настоящего момента никакое лицо, которое будет принято во франкмасоны, не должно быть допущено в какую-либо ложу или ассамблею до тех пор, пока не принесет Сертификата о Времени и Месте своего Принятия из принявшей его ложи.
IV. Что любое лицо, которое сейчас является франкмасоном, должно принести Мастеру Уведомление о Времени своего Принятия…
V. Что в будущем вышеназванное Общество, Компания и Братство франкмасонов должно регулироваться и управляться одним Мастером и столькими Смотрителями, скольких названная Компания сочтет нужным избрать на каждой ежегодной Генеральной Ассамблее.
VI. Что ни одно Лицо не должно быть принято во франкмасоны, если ему не исполнилось 21 года.
VII. Что ни одно Лицо начиная с настоящего момента не может быть принято во франкмасоны или узнать Тайны названного Общества до тех пор, пока он не произнесет нижеследующей Клятвы о хранении тайны (а именно):
Я, А.Б., в присутствии Бога Всемогущего и моих Товарищей и Братьев, здесь присутствующих, обещаю и провозглашаю, Что я ни в какое время начиная с настоящего момента никаким Действием или Намеком, прямо или косвенно, не опубликую, не раскрою, не открою или не сделаю известным никакой из этих Тайн, Сведений или Решений Братства или Сообщества Вольных Масонов (курсив мой), которые сейчас или в любое время, начиная с настоящего момента, станут мне известны. Пусть же поможет мне Бог и истинное и святое Содержание этой Книги».
Я счел существенным привести значительную часть этого текста по причине чрезвычайной важности его появления в 1722 г. как первой из официально опубликованных масонских Конституций.
Теперь попробуем проанализировать этот текст, помня об обстоятельствах его появления и о его отношении к другим масонским событиям, которые ему предшествовали, следовали за ним или происходили тогда, когда он был опубликован.
Замечания о содержании старых Конституций
1. Обращение автора к Благородному Обществу Франкмасонов стоит вне самого текста: он обращается к принятым франкмасонам и, как подразумевается, принадлежащим к Великой Ложе Англии (хотя Великая Ложа прямо не упоминается). Более того, акцент делается на публике, пребывающей вне масонства, так что в некотором роде автор, как кажется, больше говорит о франкмасонах, нежели обращается к ним. Что касается текста Конституций,, то он представлен как документ не современных спекулятивных масонов, но некоего ордена масонов, существующего с незапамятных времен. В отличие от позднейших масонских сочинений, их редактор не упоминает о себе в связи с какими-либо обстоятельствами, описанными в тексте, — кроме тех, которые имеют отношение к предисловию.
2. Описание автором рукописи как старого и потертого пергамента подразумевает, что она была написана даже не в 16-м веке, но по крайней мере столетием раньше. Упоминая о дополнении, сделанном в 1663 г., он не уточняет, сделано ли оно на том же пергаменте или нет.
3. В отличие от Дополнительных Предписаний, предписания, которые составляют Вторую Часть Конституций, не упоминают обычая принятия не-рабочих членов — она посвящена исключительно рабочим масонам, называемым «товарищами» или «братьями».
4. Текст рассказывает историю франкмасонства со времен Ноева потопа до эпохи Царя Ательстана, когда английским масонам было дано первое Предписание. Как и в случае с Андерсоном, трудно понять, какой толк можно извлечь из такого путаного, неправдоподобного рассказа. Можно, конечно, утверждать, что он был написан где-то в 16-м веке для того, чтобы служить нуждам простых рабочих масонов, но почему тогда нужно было его переиздавать в 18-м веке, чтобы служить нуждам нового и не-рабочего франкмасонства, в рядах которого насчитывалось три доктора богословия и не менее дюжины человек с Оксфордом или Кембриджем за плечами? Я не знаю, кем был Дж. Робертс, но серьезность его попытки наделить новое масонство древним и благородным прошлым является, как это явствует из предисловия, вполне искренней. Как же он не осознал, что все это, вместе взятое, является полным анахронизмом, бессмыслицей? Мой ответ таков: он осознавал; более того, я предполагаю, что для него (и его действительных и потенциальных читателей) было важно только одно — древность легенды, а не какая-либо реальная история. «Историческое» повествование было с самого начала задумано как древняя легенда, а не древняя история. Так ли это было для тех, кому будто бы был адресован этот манускрипт в 17-м веке, узнать невозможно. Хотя я вполне уверен в том, что к началу 18-го века историческая легенда уже отделилась от историографии и стала вполне другим феноменом — исторической условностью. Еще один шаг вперед — и вот мы уже запутываемся в непроницаемом мраке масонской аллегории и символики, но это еще впереди. До сих пор мы имеем дело с некой квазисоциальной структурой, Великой Ложей Англии, чьи претензии на древность «подтверждаются» древностью легендарного прошлого другой структуры, «рабочих масонов», с которой первая связана через «усыновление», а также, хотя в намного меньшей степени, древностью документа[63].
5. Предписания, составляющие вторую часть текста и о которых «с исторической точки зрения» говорится в первой, регулируют отношения масона с человеком, на которого он работает, а также со всеми другими. Указания на какую-либо масонскую организацию малочисленны. Ложа упоминается только один раз (Предписание XXV) и только в связи с платой новых Членов. Более чем смутным проявлением всей этой профессии или Науки масонства, которой даны Предписания, или Хартии, Королей, оказываются «Ежегодные Ассамблеи».
6. Нет упоминаний ни о каких ритуалах, паролях или знаках.
7. Две клятвы о тайне не содержат даже косвенных намеков на то, что имен но должно держаться в секрете. Тем не менее сама форма этих клятв указывает: есть два вида секретов. Первый вид секретов, «темные и запутанные части Науки», возможно, связан с вещами, тайными по определению, такими как ритуалы, знаки и т. д. Второй — имеет отношение ко всем профессиональным, личным и другим делам, обсуждаемым между масонами и называемым здесь «сведениями» и «решениями».
8. Христианский характер масонства, раскрываемый в процитированной Молитве, вновь подтверждается в Предписаниях, так что можно предполагать, что эти Предписания были даны исключительно христианам — рабочим масонам. Однако это никак не уточняется и не упоминается в предисловии редактора, обращенном к современным ему не-рабочим масонам и к широкой публике.
9. Можно утверждать, что Старые Конституции — ни в своей исторической части, ни в Предписаниях, ни по своему религиозному содержанию — никак не связаны с новым масонством иначе как посредством редакторского предисловия.
10. Старые Конституции — это первая опубликованная Хартия рабочих масонов, появившаяся в контексте нового, спекулятивного масонства, наделенная недвусмысленно идеологической функцией. Все последующие публикации различных масонских манускриптов, хотя и сохраняли эту функцию, были выполнены в гораздо более научной и менее апологетической манере.
Примерно в то время, когда началась масонская полемика 1722–1723 гг., увидела свет французская книга «Долгожители» («Любопытная история о тех людях обоего пола, которые прожили несколько веков и снова стали молодыми») (1715)[64], написанная Лонгевиллем Аркуэ и переведенная Юджином Филалете-сом (вероятно, псевдоним Роберта Сэмбера, масонского автора того времени). В своем «Посвящении» переводчик приветствовал «Великого Мастера, Мастеров, Смотрителей и Братьев Древнейшего и Почтеннейшего Братства Франкмасонов Великобритании и Ирландии». Это первый текст, написанный франкмасоном, в котором британское масонство фигурирует как целая организация, причем недвусмысленно христианская: «потому что нам принадлежит подлинный язык Братства, который использовали Братья первоначального христианства, а также все те, кто был от Начала, как мы узнаем из Священного Писания и непрерванной традиции»[65]. Я склонен полагать, что автор «Посвящения» выражает позицию тех ранних масонов, которые — вероятно, еще до вступления в Общество — искренне верили в его христианский характер и отождествляли свое христианство с «религией масонов»[66].
Итак, тем или иным образом, в 1722 г. масонство приобретает публичный характер. Сам тот факт, что обе Книги Конституций были скомпилированы почти одновременно, отражает не только уже отмеченное расхождение мнений среди масонов, но также, возможно, и существование нескольких различных групп, связанных с несколькими различными ложами. Когда Гоулд утверждает: «нет ни малейшего свидетельства, что Пэйн, Дезагилье и Андерсон принимали участие в формировании Великой Ложи в 1717… хотя все трое участвовали в компиляции Первой Книги Конституций»[67], — он тем самым показывает это расхождение — компиляторы первой Книги могли быть философскими оппонентами отцов-основателей Великой Ложи как новаторы по отношению к ортодоксам, несмотря на то что их разделяет чрезвычайно короткий промежуток времени. Это может быть связано с тем фактом, что все трое принадлежали к самой аристократичной из всех четырех лож — Ложе № 4[68].
Тем временем, однако, Комитет 14-ти, ранее назначенный Великой Ложей, на своей встрече в «Фонтане» на Стрэнде 25 марта 1722 г., «после того, как были сделаны некоторые исправления», дал свое одобрение рукописи Андерсона в форме, готовой к публикации. И именно Ложа № 4, согласно Андерсону, инициировала первый большой спор среди масонов: «доброе правление Монтагю склонило лучших к тому, чтобы оставить его в Председательском кресле на второй год; поэтому они задержали подготовку Празднества» (с. 114). Решение отложить ежегодную Ассамблею и Празднество, каким бы необычным оно ни казалось, вероятно, было мотивировано отсутствием единодушия относительно кандидатуры следующего Великого Мастера. Престон даже настаивает на том, что Монтагю принял решение уйти со своего Поста в январе 1722-го, в то время как масонский историк Альберт Кальверт подчеркивает, что нерешительность относительно процедур в Великой Ложе была следствием отсутствия правил, касающихся «предлагаемого прецедента»[69]. Как мы увидим, молодой, нетерпеливый, авантюристичный Филипп, герцог Уортонский, только недавно «сделанный Братом, еще не став Мастером Ложи и уже желая занять Председательское кресло», решил, что наилучшим способом установления прецедента будет просто создать его здесь и сейчас. «Он собрал некоторых других в Стэйшонерз-Холле 24 июня 1722 г. В отсутствие кого-либо из Великих должностных лиц они поместили в Председательское кресло старейшего Мастера Масона [который не был на тот момент Мастером какой-либо ложи, что также являлось нарушением] и, без соблюдения обычных соответствующих церемоний, вышеназванный старый Мастер громко провозгласил Филиппа Уортона, Герцога Уортонского, Великим Мастером, а г-на Джошуа Тимсопа, Кузнеца, и г-на Уильяма Хоукинса, Масона, Великими Смотрителями; Но его Светлость не назначили никого Заместителем, и, кроме того, Ложа не была открыта и закрыта в должной Форме…» (с. 114)[70].
Можно предположить, что этот симпатичный маленький coup d’?tat пришелся не по вкусу тем, кого Андерсон называет «лучшими». Как явствует из Конституций 1723, 1738 гг. и некоторых памфлетов того времени, «лучшими» определенно называются крупные и мелкие дворяне, ученые, а соответственно подразумевается, Члены Ложи № 4, в то время как те, кто хотел видеть Уортона в Председательском кресле, были более низкого происхождения[71]. Будучи в то время еще очень молодым человеком, он уже заработал репутацию авантюриста, дуэлянта и политического дельца. Поскольку он был к тому же якобитом, ряд масонских историков делает вывод, что он пытался использовать положение Великого Мастера для того, чтобы повлиять на Общество в политическом плане, так, чтобы обеспечить его поддержку в случае удачи очередной попытки захвата власти со стороны якобитов. Но даже если дело и обстояло именно таким образом, масоны старшего поколения решили игнорировать политические аспекты ситуации и, как формулирует Кальверт, «это было первой и последней попыткой использовать масонство в интересах политической партии»[72]. Мы не знаем, до какой степени последующие разногласия в Великой Ложе были обусловлены политическими расхождениями среди наиболее выдающихся масонов (если они вообще были связаны с этим), или же они были вызваны их неодобрением самой личности Уортона[73]. Возникший спор, однако, не носил слишком серьезного характера, поскольку он был легко разрешен Бывшим Великим Мастером Монтагю, «который созвал встречу Великой Ложи 17 января 1723 г., на которой Уортон… пообещав быть честным и верным, был надлежащим порядком введен в должность Великого Мастера…» (с. 114)[74]. Он назначил д-ра Дезагилье Заместителем Великого Мастера, установил должность Секретаря (еще не Великого Секретаря), которую первым занял некий У. Коупер, и именно к началу 1723 г. относятся первые официальные протоколы Великой Ложи. На этой встрече книга Андерсона, к тому времени уже находившаяся в печати, получила окончательное одобрение.
Конец масонской карьеры герцога Уортона был столь же беспорядочным, как и начало. На коммуникации Великой Ложи 25 апреля 1723 г. (где Андерсон фигурировал в качестве Великого Смотрителя) герцог Уортон формально предложил кандидатуру графа Далкейта в качестве преемника. Но когда граф был должным образом избран 24 июня 1723 г., вновь назначив (через представителя) д-ра Дезагилье Заместителем Великого Мастера, Уортон побудил своих сторонников протестовать как против выборов, так и против повторного назначения — якобы по причине того, что граф Далкейт в то время отсутствовал, находясь в Шотландии. Именно это собрание было первым, которое подробно описано Коупером.
Непостоянство Уортона и почти постоянное отсутствие Далкейта не смогли помешать росту количества лож в Лондоне и вокруг него (теперь их было около 30). Масонство становилось все более и более модным. Причины этого, называемые Андерсоном, практически совпадают с теми, которые приводят современные масоны: «многие дворяне и джентльмены высшего уровня желали быть допущенными во Братство, помимо других ученых людей, купцов, духовных лиц и ремесленников, которые находили Ложу безопасным и приятным отдыхом от напряженных научных занятий или деловой суеты, без политики и партий…» (с. 115). Вероятно, именно растущий интерес лондонской публики к франкмасонству побудил Великую Ложу «назначить Комитет, задача которого состояла в том, чтобы не допускать непосвященных»[75] — это слово здесь обозначает не просто не-масонов, но тех, кто имел злое намерение выдавать себя за масона или высмеивать масонство.
Но основным событием года, без сомнения, был выход в свет первой официальной Книги Конституций, санкционированной Великой Ложей.
Большая часть Конституций Андерсона едва ли может рассматриваться в качестве исторического источника. Как и Старые Конституции, они являются историческим фактом (или, скорее, стали таковым) — но не раньше, чем прошли через повторную оценку исторической критики. Однако в отличие от Старых Конституций они были задуманы не только как презентация масонского «прошлого» аудитории современных спекулятивных масонов, но прежде всего как обширный компендиум на тему: как масоны должны рассматривать сами себя в отношении к ожидаемому возрождению и распространению Цеха. Можно пойти еще дальше и утверждать, что Андерсон обладал неким представлением о своего рода «имперском франкмасонстве», предварявшем основание Британской империи полтора столетия спустя[76].
Имя Андерсона не значится на титульной странице. Посвящение герцогу Монтагю подписано д-ром Дезагилье. В нем упоминается об авторе, но без имени[77]. Однако Одобрение Книги в протоколах Великой Ложи подписано самим Андерсоном. Все это выглядит странно, если учесть, что книга (будучи дважды одобренной и рекомендованной Великой Ложей) и в то время и позже находилась в частной собственности автора. Сам же Андерсон говорит в этой книге о себе как о ее авторе, а не просто редакторе или составителе. Так что это была «его книга» во всех смыслах. Вопреки туманным ссылкам на источники и аллюзиям на якобы «собранные и переработанные» манускрипты, ее следует рассматривать не как пересказ или антологию более старых неопубликованных текстов, но как абсолютно оригинальную работу — за исключением 39 норм, которые были составлены Пэйном за пару лет до того[78]. Он сознательно изобрел новый метод, при помощи которого была эксплицитно установлена традиция, связывающая оперативное масонство с его досужими, учеными и аристократическими наследниками. Пятнадцать лет спустя, во втором издании 1738 г., эта «новая» традиция была принята как часть исторической концепции истории масонов. Так что именно здесь находится начало их собственной истории — в отличие от истории их рабочих предшественников. Следует также иметь в виду тот факт, что они сами рассказывают эту историю, хотя рассказ оставался неполным и незавершенным вплоть до 1738 г., когда Андерсон дополнил его описанием истории франкмасонства с момента формирования Великой Ложи.
Функция Конституций Андерсона четко определена уже в самом заглавии — «Для использования ложами» (с. 1)[79]. Затем читаем: «для прочтения при Допущении Нового Брата, когда Мастер или Смотритель должен начать…» (с. 2) и «… для использования ложами в Лондоне, для прочтения, когда прикажет Мастер…»; а также перед началом последней части (Общие нормы) — «для использования ложами в Лондоне и Вестминстере и неподалеку от них» (с. 58).
Первая часть книги, историческая, начинается — в отличие от большей части Старых Конституций — не с Ламеха и периода «перед потопом», но с самого Творения: «Адам, наш прародитель, созданный по образу Бога, Великого Архитектора Вселенной., должен был иметь Свободные Науки, в частности Геометрию, написанными на своем сердце; ибо с самого падения мы находим ее принципы написанными на сердцах его потомков. С течением времени она приняла форму удобного метода теорем…; эта благородная Наука… является основанием всех тех Искусств, в частности Строительств ап Архитектуры… Без сомнения, Адам обучил своих сыновей геометрии… ибо Каин, как мы узнаем, построил город» (с. 1–2).
Почти сразу после этого появляется первое упоминание о масонах и первой эмблеме их Искусства, Колоннах: «… Енох… пророчествуя о Последнем Пожаре в Судный День (о чем повествует св. Иуда), а также о Всеобщем Наводнении Мира… возвел две большие Колонны… (хотя некоторые приписывают их Сифу), одну из камня, другую из кирпича, на которых выгравировал Свободные Науки… Ной и его три сына… все истинные масоны, принесли с собой в мир после Потопа Традиции и Искусства Допотопных людей» (с. 3).
Обо всех персонажах Библии, имеющих хотя бы сколько-нибудь важное значение, говорится, что они были масонами или знатоками Геометрии и Архитектуры («… ибо Авраам, после Вавилонского смешения… был позван выйти из Ура… где он изучил Геометрию и Искусства…» (с. 7)), однако только с появлением на сцене масонской истории Моисея мы начинаем иметь дело с тем, что может быть названо масонской номенклатурой: «И когда они направлялись в Ханаан через Аравийскую пустыню под руководством Моисея, Бог благоволил вдохновить Бецалеля (из колена Иудина) и Аголиава (из колена Данова)… Мудростью Сердца, чтобы они воздвигли ту преславную Скинию, в которой пребывала Шехина (Божественный Свет)… А Моисей… стал Общим Мастером-Масоном…Так что израильтяне, покидая Египет, представляли собой целое масонское Царство, получившее доброе наставление под руководством своего Великого Мастера Моисея» (с. 8).
Затем мы переходим к построению Соломонова Храма, в связи с которым впервые упоминается слово «ложа»: «Вечный Божий Храм в Иерусалиме, строительство которого было начато и окончено… за короткий срок в 7 лет и 6 месяцев… Князем Мира и Архитектуры Соломоном… под Божественным Руководством, без шума рабочих инструментов, хотя там было… не менее 3600 Князей (Хародим), или Мастеров-Масонов…с 3600 каменотесами… или Членами Цеха, и 70 000 работниками… каковым великим числом искусных строителей Соломон был обязан Хираму, или Хураму, Царю Тирскому… (с. 9—10)… который послал своих строителей и плотников в Иерусалим… Но прежде всего он послал Хирама, или Хурама Абифа, самого искусного строителя на земле (с. 11)… Мудрый Царь Соломон был Великим Мастером Ложи Иерусалима, ученый Царь Хирам был Великим Мастером Ложи Тира, а вдохновенный Хирам Абиф — Мастером Работ… (с. 14).
Соломонов Храм является высшей точкой, которая может быть достижима только при помощи Архитектуры и Строительства, вдохновленных Свыше («Но ни один из народов, ни все они, вместе взятые, не могут соперничать с израильтянами… а их Храм навсегда остался образцом» (с. 15)). Место Греции и греческой Архитектуры оценивается не очень высоко, поскольку настоящий скачок на вершину достижимого человеческими силами без Божественного вдохновения обнаруживается только в Риме в начале нашей эры: «они взошли в зенит своей славы при Августе Цезаре… который весьма поддерживал… великого Витрувия, отца всех истинных архитекторов вплоть до сего дня. Следовательно, разумно верить тому, что Август стал Великим Мастером Ложи Рима» (с. 24–25).
Таким образом, Иерусалим и Рим, Соломон с Хирамом Абифом и Август с Витрувием, фигурируют как два образца возможного для человека совершенства в архитектуре. Остальная часть истории представлена как ряд отчаянных попыток человечества вновь достичь совершенства, которого добились эти архетипические мастера Масоны, и сохранить память о двух местах апофеоза их ремесла.
Об «источниках» периода древности говорится кратко и в довольно неопределенной манере: «Старые масонские свидетельства содержат важные намеки на их ложи, от начала мира, среди благовоспитанных народов, особенно во времена мира, и тогда, когда гражданские власти, возмущенные тиранией и рабством, давали должный простор… свободному гению их счастливых подданных» (с. 25). Это, конечно же, относится к после-храмовой архитектуре. А вот Средние века, отмеченные готическим нашествием и исламскими завоеваниями, описываются с презрением. Английская глава истории начинается с того, что автор напоминает о первоначальном периоде почти полного забвения римского прошлого. Далее он перечисляет позднейшие попытки вспомнить об этом утраченном архитектурном наследии и даже восстановить его. Сначала «англичане и другие нижние саксонцы, приглашенные древними британцами, прибыли… чтобы помочь им в борьбе с пиктами и шотландцами (с. 28), и… в значительной степени подчинили южную часть этого острова, который назвали Англией… и будучи невежественными язычниками, которых не воодушевляло ничто, кроме войны, до тех пор, пока они не стали христианами; и тогда они слишком поздно оплакали невежество своих отцов, проявившееся в утрате римского строительного искусства, но не знали, как это исправить. Однако, став свободным народом (как свидетельствуют древние саксонские законы)… они тоже начали подражать… римлянам и другим народам… воздвигая ложи (с. 29); они учились не только у британцев, сохранивших надежные традиции и ценные памятники… но даже у иностранных князей, в чьих пределах Царское Искусство сохранилось в значительной степени от готического разрушения, в частности благодаря Карлу Мартеллу, который… послал нескольких строителей… и архитекторов… в Англию, по желанию саксонских королей… и [в эпоху] датских вторжений [они построили] много готических зданий… А после того, как саксонцы и датчане были завоеваны норманнами, как только войны закончились… готическое строительство было (с. 30) поощряемо, даже в царствование Завоевателя и его сына Вильяма Руфуса, построившего Вестминстерский Холл, возможно, самое большое помещение в мире… Мы читаем о том, что у Короля Эдуарда III был придворный, называвшийся Генеральным Смотрителем Королевских зданий, которого звали Генрих Иевеле…» (с. 31).
Далее Андерсон вводит некий неназванный масонский источник пятнадцатого века, имеющий особое значение, поскольку он не только излагает специфически масонскую историю, но закладывает начало «письменной» традиции старых предписаний, конституций и уставов, которые имеют непосредственное отношение к Конституциям Андерсона, будучи их предшественниками. Наконец, летопись перепрыгивает по крайней мере через 400 лет и продолжается описанием царствования Генриха VI (1422–1461), когда рабочие-строители становятся частью хорошо документированной английской истории. Весь фрагмент представлен как «цитата», которая должна быть использована «для дальнейшего наставления кандидатов и младших Братьев» — имеются в виду члены Великой Ложи 1723 г. Но параграф (4), приведенный ниже, также говорит о зачитывании документов как о части церемонии посвящения Братьев, живших во времена Генриха VI. Вот как звучит этот фрагмент:
1. Что хотя древние документы Братства в Англии… были к уничтожены или утрачены в войнах саксонцев и датчан, тем не менее Король Ателстан (внук Альфреда Великого, который сам был могущественным архитектором), первый помазанный Король Англии, который перевел Святую Библию на саксонский язык… построил множество замечательных зданий и воодушевил многих строителей из Франции… которые принесли с собой предписания и уставы лож, сохранив-И шиеся с римских времен, которые также убедили Короля улучшить Конституцию английских лож в соответствии с иностранной моделью и увеличить заработную плату рабочих-строителей. Что его младший сын, принц Эдвин… купил у отца Свободную хартию для строителей, содержавшую Исправление — или Свободу и Власть иметь самоуправление…и проводить ежегодное Общение и Генеральную Ассамблею.
2. Что… Эдвин пригласил всех строителей в королевстве встретиться с ним на Собрании (с. 32) в Йорке; они пришли и составили Генеральную Ложу, Великим Мастером которой он стал; и принеся с собой все существующие писания и документы… некоторые на латыни, некоторые на греческом, некоторые на французском и т. д., Ассамблея на основании их содержания сформулировала Конституции и предписания Английской Ложи…
3. Что когда Ложи были более распространены… Мастер и Члены, с согласия Господ королевства (ибо большинство великих людей были тогда Строителями), приказали, чтобы… при Поставлении или Принятии Брата читалась Конституция.
4. И… добавляет указанный Документ, что те Предписания и законы Вольных Строителей видел и досконально изучил наш покойный Повелитель Генрих VI и лорды его… Совета (с. 33).
Таким образом, Андерсон создавал свои Конституции по образцу предполагаемых «Предписаний Эдвина», сынаАтелста-на, который, в свою очередь, основывал свои Предписания на более древних, принесенных из континентальной Европы. Самым интересным, однако, является тот факт, что Андерсон отождествляет собственное произведение с предыдущим «историческим» документом. Это стало характерной особенностью масонской историографии: например, Андерсон в своих Конституциях (говоря от себя) упоминает о «Конституции Эдвина», существовавшей во времена Генриха VI, который «видел и досконально изучил ее». Выдающиеся масоны всегда основывали свои предписания и объяснения на «существующих» более древних текстах… Затем повествование сосредотачивается на первых двух центральных эпизодах практически любой масонской предыстории. Первый связан опять же с личностью и царствованием Генриха VI и кажется решающим для любого историографа масонства, независимо от того, будет ли он его рассматривать как факт: «Итак, в третий год вышеназванного Короля Генриха VI, который был младенцем около четырех лет от роду, Парламент издал Постановление, затронувшее только рабочих-строителей, которые, вопреки Статуту Рабочих, согласились между собой работать не иначе как за назначаемую ими самими плату; а поскольку такие соглашения, как предполагалось, были выработаны в Великих Ложах, называемых в Постановлении Организациями и Конгрегациями Строителей, то было сочтено целесообразным издать такое Постановление против названных Конгрегаций. Однако, когда названный Король… достиг совершеннолетия, строители представили ему и его лордам вышеупомянутые Документы и Предписания, который, это ясно, просмотрел их и… одобрил. Более того, названный Король и его лорды должны были сами стать вольными строителями, прежде чем могли изучать их… А также нет ни одного случая применения данного Постановления в то или какое-либо последующее царствование, и строители никогда из-за него не презирали свои ложи, и даже не видели смысла в том, чтобы просить своих благородных и занимающих высокое положение Братьев заняться его отменой; потому что рабочие-строители, независимые от Ложи, с пренебрежением относятся к идее о своей виновности в таких обстоятельствах; а других свободных масонов нисколько не заботят нарушения Статута Рабочих. Это Постановление было принято во времена невежества, когда учение было преступлением, а геометрия осуждалась за колдовство. Но по традиции верят в то, что члены Парламента находились под слишком большим влиянием неграмотных клириков, которые не были Принятыми Строителями и не понимали архитектуры;… однако, думая, что у них было неотъемлемое право знать все секреты, по причине… исповеди, а строители никогда ни в чем из них не исповедовались, названные клирики были глубоко оскорблены… и выставили их… опасными для государства…» (с. 35–36).
Здесь в весьма категоричной форме утверждается, что к середине пятнадцатого столетия уже существовали две разновидности масонов, рабочие и неработающие (благородные и занимающие высокое положение), и что Статутам подчинялись только первые. Более того, данный фрагмент дает понять, что существовало не только два вида масонов, но две организации. Ложа вольных каменщиков и «Генеральные Ложи», также известные как «Организации» и «Конгрегации», хотя что в точности имеется в виду под «рабочими-масонами, независимыми от Ложи», неясно. По всей вероятности, «Ложей» просто называется Ложа или Главная Ложа спекулятивных масонов, о которых предполагается, что они уже имели свои организации в столь ранний период. Иронические упоминания о махинациях «неграмотных» клириков, боявшихся, что их божественное право доступа ко всем тайнам посредством исповедальни было обойдено масонами, без сомнения является насмешкой в адрес части духовенства, враждебной масонству в эпоху Андерсона, а не в середине пятнадцатого века.
Второй эпизод еще более типичен, поскольку зд есь вообще не идет речь о рабочих-строителях и рассказывается о «ежегодном общении» (этот термин начал употребляться по крайней мере спустя 140 лет) масонов в Йорке — традиционно масонской столице со времен короля Ателстана, — вызвавшем подозрение королевы Елизаветы I: «Образованная и великодушная Королева Елизавета, поощрявшая другие искусства, не одобряла этого; поскольку, будучи женщиной, она не могла быть принята в масоны… (и с ревностью относясь к любым собраниям своих подданных, о взглядах которых она не была должным образом оповещена), попыталась прервать ежегодное общение масонов в Йорке как представляющее опасность для ее правительства. Но, как передают в Традиции старые масоны, когда благородные лица, отправленные Ее Величеством и приведшие с собой на день Св. Иоанна внушительный отряд полицейских, были тотчас допущены в Ложу, они не стали применять оружия и представили Королеве чрезвычайно благоприятный отчет об этом древнем Братстве» (с. 38).
Последний раздел исторической части Конституций Андерсона, помимо краткого описания истории масонов в Шотландии, содержит описание триумфа «Августова стиля» («римского», «пал-ладианского») над «готическим невежеством» и постепенного роста масонства — вопреки всем превратностям бурного семнадцатого века. Иниго Джонс и Кристофер Рен открывают новую эру в архитектуре, а «Славная Революция» 1688 г. приносит с собой официальное признание масонства как воплощения просвещения (науки), красоты («Августов стиль») и терпимости: «Яков VI Шотландский (I Английский)… восстановил английские ложи и… возродил римскую архитектуру из руин готического невежества… (с. 38)… еще не было должного подражания великому Палладио в Италии, в Англии же возник ему достойный соперник… наш великий Мастер Масон Иниго Джонс… а искусный м-р Николас Стоун трудился под началом Джонса как Мастер Масон (с. 39)… Карл I, также будучи масоном, тоже покровительствовал м-ру Джонсу… После того как окончились Гражданские войны и была восстановлена королевская династия, подобным же образом было восстановлено и истинное масонство; в особенности после лондонского пожара 1666 г…. (с. 40)… Король Карл II начал постройку нынешнего собора Св. Павла… под руководством Сэра Кристофера Рена… и у нас есть достаточно оснований предполагать, что Карл II был принятым масоном… Но в царствование его брата, Якова II… ложи свободных масонов в Лондоне пришли в упадок и впали в невежество… (с. 71). Но после Революции 1688 года Король Вильгельм (с. 72)… (которого большинство считает масоном) повлиял на дворянство, джентри, богатых и образованных людей Великобритании, чтобы в значительной степени обеспечить успех Августова стиля» (с. 73).
Здесь Андерсонова история мира, архитектуры и масонства прерывается, чтобы быть подхваченной на оптимистической ноте пятнадцатью годами позже, в 1717 г., с основанием Великой Ложи Англии, что переносит нас в сферу более или менее достоверной, а уже не полулегендарной, истории[80]. Повествование превращается в своего рода панегирик масонству и Англии, а также Великому Мастеру (на тот момент Монтагю), под чьим покровительством и по чьему приказу было инициировано составление этой Книги Конституций. Однако в заключительных параграфах сочинения содержится три момента, представляющих значительный интерес. Первый — это установление связи между масонством и средневековыми христианскими орденами. Второй состоит в том, что подчеркивается космополитический характер масонства в целом, который утверждается на протяжении истории при помощи тайного международного языка масонских знаков. Третий — в том, что подчеркивается универсализм английского масонства, в частности. Два заключительных параграфа выглядят так, как если бы они были задуманы как «манифест» внутри Конституций. Их содержание и стиль будут имитировать одни, высмеивать и пародировать другие. Здесь мы воспроизводим их почти полностью из-за их важности для истории масонства восемнадцатого и девятнадцатого столетий:
… С течением времени многие торжественные обычаи этого древнего Братства были заимствованы Обществами или Орденами Воинственных Рыцарей, а также Монашествующих; ибо ни одно из них не было лучшим образом основано, более подобающим образом устроено и более священным образом… соблюдалось… чему Принятых Масонов, которые во все века, в каждой Нации утверждали и распространяли свое Дело своим особым способом, в который не могли проникнуть самые хитрые и самые образованные… в то время как они узнавали друг друга и выражали любовь друг к другу даже без помощи Речи и будучи представителями разных языков.
Теперь же Свободнорожденные Британские Нации… возродили поникшие Ложи Лондона… при помощи нескольких особых Лож, имеющих ежеквартальные Общения и Ежегодную Великую Ассамблею, на которых мудрым образом распространяются Церемонии и Обычаи древнейшего и достопочтенного Братства и должным образом культивируется Царское Искусство и поддерживаются Узы Братства; так что все Тело напоминает прекрасно построенный Ковчег; при нашем нынешнем Великом Мастере, Благороднейшем Джоне, Герцоге Монтагю, несколько Дворян и Джентльменов высшего круга, Клириков и образованных Ученых большинства специальностей и деноминаций искренне присоединились и подчинились, чтобы взять на себя Обязанности и носить Знак Вольного и Принятого Масона (с. 48).
Вторая часть книги — Предписания — является первым изложением принципов неработающего масонства. Аллюзии к его «рабочему» прошлому здесь редки и носят чисто формальный характер — как, например, здесь: «ни один Мастер не должен брать в Подмастерья того, кто не является наиболее подходящим для этой работы» (с. 51). Самый основной и самый спорный вопрос — отношение к Богу й религии — формулируется здесь у Андерсона с такой ясностью и четкостью, чтобы у последующих поколений масонских законодателей и историков не осталось никакой возможности его перетолкования, не говоря уже о том, чтобы истолковать неверно. Вероятно, тот факт, что он был уже очень скоро именно перетолкован и истолкован неверно, объясняется именно его собственными недвусмысленными и прямолинейными формулировками: «Масон обязан, в силу своего положения, повиноваться Нравственному Закону; и если он истинным образом понимает Искусство, он никогда не станет глупым АТЕИСТОМ, или безрелигиозным ВОЛЬНОДУМЦЕМ. Хотя в древние времена масоны были обязаны в каждой стране принадлежать к Религии Этой Страны или Нации, какой бы она ни была, однако теперь сочтено более целесообразным обязать их подчиняться только той религии, в которой согласны все люди, оставив за ними право на их частные мнения; это значит быть хорошими людьми и честными, или Людьми Чести и Честности, какими бы ни были их особые церкви и убеждения, ~ тем самым масонство становится Центром Объединения и средством установления истинной дружбы между людьми, которые были вынуждены оставаться бесконечно далекими друг от друга» (с. 50).
Таким образом, перед нами две различные масонские концепции религии. Первая является абсолютной, универсальной и общей. В качестве моральной концепции она носит название «нравственного закона», в то время как в качестве религиозной она сформулирована как «Религия, в которой согласны все люди». Вторая концепция — относительная и специфическая. Специфическая, поскольку она охватывает все конкретные религии мира, весь мир религиозного разнообразия. Относительная, поскольку, с одной стороны, она всегда соотносится с первой концепцией, точно так же как специфическая соотносится с общей. В то же время, с другой стороны, она противостоит первой (тому, что объединяет) в качестве разъединяющего фактора. Другими словами, в то время как «нравственный закон» и «религия [не определенная], в которой согласны все люди» остаются summum bonum, любая конкретная религия, хотя всегда «относительно хороша» в сопоставлении с «глупым атеизмом и безрелигиозным вольнодумством», оказывается «относительно плоха» в контексте масонского универсализма. Это особенно подчеркивается ниже в Предписании относительно «Поведения после того, как Ложа закрыта и Братья еще не разошлись»: «Вы можете предаться невинному веселью… но избегая любых излишеств, или принуждения кого-либо из Братьев есть и пить не в соответствии с его склонностями… Никакие частные стычки или споры не должны быть допущены на порог Ложи, тем более Споры о Религии или Нациях, или Политике Государства, поскольку здесь мы только Масоны, принадлежащие к вышеупомянутой Вселенской Религии', мы также принадлежим всем нациям, племенам, родам и языкам, и решительно против любой Политики» (с. 43).
Еще один момент, хоть и не столь теологически спорный, как религиозные идеи Андерсона, касается отношений между масонством и законом, масонством и государством. Здесь заметная попытка установить связь с теми положениями Старых Предписаний, которые наделяли ложу правом и властью не только разрешать споры, возникающие между масонами (равно как и между масоном, который «не работает», и лордом, который приказывает ему работать), но также и служить моральным и юридическим посредником между масонами и государством в целом. Более того (и это особенно интересно), внутренние моральные стандарты ложи нейтрализуют (если даже не перевешивают) законы государства и принятые нормы социального поведения. Все это, по замыслу автора, должно сосуществовать с абсолютной лояльностью масона по отношению к государству и абсолютной покорностью законам: «Масон является мирным подданным гражданской власти… так как, поскольку масонство часто страдало от войн и т. п., древние цари и князья были весьма расположены к тому, чтобы поддерживать Ремесленников по причине их… верности. Так что, если какой-либо Брат стал бы мятежником против Государства, его не следует поддерживать в его мятеже [курсив мой], однако можно к нему относиться с жалостью как к несчастному человеку; и если он не признан виновным ни в каком другом преступлении, то хотя бы лояльное Братство должно и обязано отрицать причастность к его мятежу и не давать до поры до времени никакого намека на политическую зависть к правительству или основания для подозрения в ней; они не могут исключить его из ложи, и его отношение к ней остается неопределенным» (с. 50). И в конце Предписаний: «если кто-либо из Братьев причинит тебе вред, ты должен обратиться в свою собственную или в его Ложу: после этого ты можешь апеллировать к Великой Ложе на ежеквартальном Общении, и затем к ежегодной Великой Ложе… никогда не обращаясь в суд иначе как в том случае, если иначе решить дело невозможно» (с. 56).
Предписания устанавливают иерархию масонских степеней, охватывающую всю структуру организации — за единственным исключением наивысшего ранга, Великого Мастера, назначение которого всегда, по-видимому, представляет собой особый случай: «Никто из братьев не может быть ни Смотрителем, прежде чем он пройдет уровень Члена Цеха, ни Мастером — прежде чем он действовал в качестве Смотрителя, ни Великим Смотрителем — пока не стал Мастером Ложи, ни Великим Мастером — если он не был Членом Цеха до своего избрания, который также был благородного происхождения, или Джентльменом, или каким-нибудь выдающимся ученым, или искусным архитектором и т. д.» (с. 52).
Последняя часть книги — это Общие Установления, написанные в 1620 г. Джорджем Пэйном, тогдашним Великим Мастером, а теперь переработанные «автором этой Книги, который… сопоставил их с древними Документами и Обычаями Братства и оставил совпадавшее с ними, приведя в эту новую систему …» (с. 58).
Четыре пункта Общих Установлений особенно важны для всей последующей истории масонства в Англии. Первый касается правил приема кандидатов и утверждает, что «ни один человек не может быть принят Братом [первая ступень, также называемая “Подмастерьем” или “Вступившим Подмастерьем”] в какую-либо конкретную Ложу, или стать ее членом [т. е. если он уже был принят в какую-либо другую конкретную Ложу] без единогласного согласия всех членов этой Ложи» (с. 59).
Второй устанавливает принцип централизации в отношении всех и каждой новой ложи. Ни одна ложа не может сформировать сама себя без подтверждения, полученного от Великой Ложи. Это относится и к роспуску или «вычеркиванию из списка» конкретной ложи. Остается без ответа вопрос, насколько этот принцип мог быть применен (если вообще мог) к четырем старым ложам, которые не были учреждены Великой Ложей, но сами учредили ее. Здесь также недвусмысленно утверждается, что «новая Ложа… должна быть торжественно учреждена Великим Мастером… или его заместителем» (Постскриптум, с. 71).
Третий провозглашает абсолютный авторитет этой Книги Конституций. По словам герцога Уортонского, на тот момент Великого Мастера, «мы… предписываем, чтобы они были приняты в каждой конкретной Ложе… как единственные Конституции Свободных и Принятых Масонов…» (Апробация, с. 73–74). Однако этот авторитет ограничен не менее абсолютной «Силой и Властью, присущей… каждой Ежегодной Великой Ложе… устанавливать новые Правила или изменять эти, при том что старые Вехи всегда должны быть тщательно сохраняемы…» (с. 70). Что именно является этими «старыми Вехами», не уточняется; более того, последнее предложение оставлено открытым для такого различного толкования, что оно вскоре стало источником большого спора.
Четвертый касается масонских тайн — которые сами по себе являются отдельной темой, — которые с тех пор приобрели такое важное значение в масонской практике, истории и философии. Единственное упоминание тайных Ритуалов появляется в предложении, где речь идет об учреждении новой ложи. Здесь мы читаем: «…Великий Мастер должен спросить своего Заместителя, произвел ли он проверку нового Мастера и Смотрителей… и находит ли Кандидата в Мастера обладающим достаточными умениями в Царском Искусстве… и должным образом наставленным в наших Таинствах» (с. 71). Самое интересное, однако, состоит в том, что несколько раз на протяжении текста Андерсон, говоря от первого лица, упоминает о том, о чем нельзя говорить и писать в его книге, тем самым ясно давая понять, что книга, сама по себе носящая всецело экзотерический характер, должна содержать аллюзии на вещи, эзотерические по своей природе, о которых может идти речь и которые могут совершаться исключительно в ложе, но никогда не могут быть раскрыты в тексте. Из чего можно сделать вывод, что идея тайного текста была совершенно чужда масонской философии, как ее понимал Андерсон. Так, например, в начале исторической части, после упоминания о «халдеях и магах, сохранивших прекрасную Науку, Геометрию», он внезапно предупреждает читателя, говоря, что «неуместно говорить более прямо о вышеупомянутом, кроме как в сформированной ложе» (с. 5). И чуть ниже, описав «…израильтян… которые были целым царством масонов… под руководством своего Великого Мастера Моисея…», он завершает: «но больше о вышеупомянутом ничего сказано быть не должно!» (с. 8). Говоря о самом искусном масоне, Хираме Абифе, который позднее стал центральной фигурой масонской легенды и фокусом масонского Ритуала, Андерсон, воздерживаясь от какого-либо намека на тайну Хирама, замечает, переходя к следующей теме, что он опускает «то, что не должно и действительно не может быть передано письменно» (с. 11–13). Наконец, описывая в Постскриптуме ритуал учреждения новой ложи и цитируя слова, которые должны быть произнесены Великим Мастером на этой церемонии, он говорит о «некоторых других выражениях (употребляемых Великим Мастером), которые приличны такому случаю и обычно употребляются, но не подходят для того, чтобы быть записанными здесь» (с. 71).
Замечания к Конституциям Андерсона
В Апробации, добавленной к Книге Конституций, читаем: «… наш покойный досточтимый Мастер… Герцог Монтагю… приказал Автору внимательно изучить, исправить и по порядку изложить в соответствии с новым и лучшим методом Историю, Предписания и Установления этого древнего Братства» (с. 73). «Новый метод» — ключевое понятие для нашего понимания не только самой книги, но также мотивов и намерений автора. Как справиться с задачей описания формы собственной жизни здесь и теперь (а масонство, без сомнения, было и все еще является формой жизни очень многих людей) на языке реальности, существовавшей за шесть поколений до того в совершенно ином историческом и культурном контексте? И как описать невероятное разнообразие форм жизни тех, кто живет здесь и сейчас, с точки зрения единого внеисторического принципа, лежащего в основе всех их?
Быть масоном, с точки зрения Андерсона-богослова, — это естественное состояние человека как его сотворил Бог, Великий Архитектор Вселенной. После падения человек становится частью истории, которая, по своей сути, является развитием этого естественного качества на человеческом уровне. Только однажды мы видим это естественное качество вознесенным на сверхъестественный уровень Божественного Совершенства, когда строился Храм Соломона, и тогда только посредством Божественного вмешательства, поднявшего это событие над потоком человеческой истории. Но остальная часть человечества терпеливо следовала по пути постепенного совершенствования, кульминацией которого явился «Августов стиль», расцвет которого совпал с окончательным разрушением Храма. Затем следует стремительный упадок в архитектуре, ускоренный нашествием готов, чей стиль представляет самый низкий уровень архитектуры. В течение после-готического периода наблюдается медленный подъем вновь к высотам возрождения классической архитектуры, который отмечен именами Андреа Палладио в Италии и Кристофера Рена и Иниго Джонса в Англии.
Таким образом, вся цивилизация сводится к Царскому Искусству проектирования и строительства; все науки — к геометрии; а вся история человечества — к развитию архитектуры и геометрии. Однако в повествовании Андерсона содержится и кое-что еще, поскольку быть масоном — значит принадлежать к особого рода социальной организации, которая почти всегда сосуществует с человеческим обществом, однако в то же самое время самым определенным образом отделена от него: «Ложа» — вот название этой вечной надстройки, а «Масон» или «Брат» — название «особого человека», поскольку масонство — это название мифологической элиты, существование которой всегда было гарантией продолжения существования цивилизованныъх обществ («благовоспитанных наций»). Так что, даже если в истории человечества или Англии есть пробелы, когда масоны отсутствуют, можно быть уверенным в том, что причина этих пробелов лежит в утрате исторических источников, ибо там, где есть история, есть масоны; одно не существует без другого. В описании периода с середины 1-го по конец 17-го столетий идея Андерсона о том, что «масоны — это особые люди», почти незаметно сменяется идеей, что «все особые люди — масоны», что совпадает с возрастанием употребления слова «ложа» в связи с неработающим масонством. Более того, чем ближе он подходит ко времени формирования Великой Ложи Англии, тем более необходимым для него становится избавить тех, кто находится внутри или вокруг Великой Ложи, от всех факторов (и фактов) из прошлого, ограничивающих универсальный размах и характер современного масонства.
Говоря эмически, история Андерсона является континуумом; она передает две параллельные истории двух ветвей масонства, рабочего и неработающего, и хотя между 1688-м и 1717-м в этой истории наблюдается некий разрыв, для него не существует различия по качеству или типу между рассказом о событиях настоящего или недавнего прошлого — и «историей» до 1688 г. С этической точки зрения, однако, есть разница между записью событий, более или менее современных Андерсону, и того, что было раньше. История до 1688 г. — которую я назвал предысторией — это по большей части легенда о масонском прошлом, которая служила для легитимизации его подлинного настоящего, современного Андерсону, и которая уже позже стала историей в собственном смысле слова для нас.
Между легендой и историей как таковой стоит некоторый текст — рукопись или несколько рукописей, на которых основаны история и Конституции Андерсона. Если этот текст имеет достоверное историческое происхождение и не является выдумкой, то это история в собственном смысле слова. Если же, что вероятно, поскольку текст не сохранился в своей изначальной форме, он был выдуман (если не Андерсоном, то кем-нибудь другим около времени основания Великой Ложи, когда в масонстве неожиданно прорвался ревайвалистский и творческий импульс), то он, по крайней мере по большей части, будет совпадать с автором настоящего этой истории. В этом отношении ссылки на «старые документы» у Андерсона — это аналог Конституций Робертса, и они уязвимы в силу тех же факторов. Чрезвычайно важно, однако, четко осознавать, что Андерсон видел самого себя первым настоящим историком масонства, хоть и расположенного внутри цепочки событий, систематически записанных им впервые в масонской истории — это его новый метод — с использованием для этой цели определенных документов. Тем не менее последующие историки масонства должны не только попытаться увидеть Андерсона, как он видел самого себя внутри своей традиции, но также принять во внимание вероятность того, что некоторые из источников этой традиции, а следовательно и сама традиция, не являются исторически подлинными. Так что история в этом случае должна также включать изобретение истории. Но, отделяя историю в собственном смысле слова от легенды, нельзя забывать о том, что легенда и ее изобретатели имеют историческую жизнь и свою собственную ценность. Историческим фактом является то, что масонство, почти с самого начала своего существования, нуждалось в том, чтобы конструировать свое собственное прошлое, и эта метаисторическая тенденция является столь же интересной и говорит так же много о масонстве, как и суровые факты его продвижения во времени.
Создавая письменное выражение масонского универсализма, д-р Андерсон одновременно выполнял желание своих коллег и покровителей и следовал своим личным наклонностям, поскольку он был единственным человеком, способным помыслить молодое Общество как нечто, чей raison d’?tre и основная сила зависели исключительно на формальной независимости от обстоятельств не только своей эпохи, но и предшествующего периода. Это не критика его исторического метода. Я принимаю автора таким, какой он есть; даже если он знал, что изобретает свою историю, он не мог знать того, что само это его изобретение ее имеет объективный аспект, аспект, намного более интересный для феноменолога, чем для историка.
Зафиксировав себя (пусть не полностью) исторически, конституционно и в терминах рутины и этикета и установив практику и способ своего постоянного и непрерывного самоописа-ния в протоколах и документах, Великая Ложа продолжала свое развитие в третьем десятилетии восемнадцатого века. Со стороны можно было видеть только внешнюю поверхность. Эта поверхность проявляла себя как серия встреч, процедур, маршей. обедов, тостов («пусть по кругу будут произнесены здравицы благородных масонов; их похвалы пусть прозвучат под сводами Высокой Ложи»), предложений, назначений на должности, одежд, знаков, драгоценностей («Мастера и Смотрители Лож никогда не должны посещать Ложу без своих Драгоценностей и Одежд…» (с. 159), фартуков и т. д. Со стороны все это выглядело как феномен человеческого общения, символизм которого еще не был объяснен участниками, а ритуалы еще не разоблачены оппонентами. Тем временем, в период управления Ложей Великих Мастеров графа Далкейта (который позднее стал герцогом Баклейкским) и герцога Ричмондского, когда число лож достигло пятидесяти, мы наблюдаем появление первого антимасонского комментария извне, в форме пародии и сатирических стихов, а также более серьезной критики изнутри, сосредоточенной на недостатках и ошибках Конституций Андерсона 1723 г., в особенности их «исторического» аспекта. «Рыцарь», сатирическая поэма (1723), упоминает масонов вместе с розенкрейцерами: «Он знал все, что было написано или сказано по розенкрейцерскому ремеслу… и мог рассказать много ученых вещей. Об Узлах и Чарах, и о Ночном Заклятии, которое заставляет дьявола стоять как Смотрителя… очарование для масонов и шарлатанов[81], которое должно быть написано Золотыми Буквами…» и т. д.[82] Пресловутый Памфлет Бриско (1724, 1725)[83] очень резко критикует ошибки и упущения Андерсона, и хотя ничего существенного не известно о его авторе, возможно, что существует связь между ним и автором Рыцаря, поскольку они оба говорят о розенкрейцерах как имеющих общее с масонами происхождение: «Братья того же Братства, или Ордена, производящие себя от Гермеса Трисмегиста». Памфлет является своего рода попурри, исторические ляпсусы и вольности которого намного превосходят то, что мы видели у Андерсона и в Конституциях Робертса, если только это не является намеренной пародией. «Исправляя» Андерсона, его исправления кажутся не менее фантастическими, чем библейские конъектуры Андерсона, хотя автор ругает последнего за то, что он «впал в великие заблуждения по причине того, что не помнит Писание, которое они читают, или должны читать каждый день». Лучшей иллюстрацией чрезвычайной исторической наивности Бриско будет, возможно, такое его замечание: «… я стыжусь того, что наш автор не попытался доказать, что либо царь Соломон, либо царь Хирам были однажды почтены Достопочтенным Отличием или Кожаным Фартуком…» Масонская терминология памфлета, однако, является вполне современной, поскольку автор говорит о «Великой» и «Партикулярных» Ложах, «Мастерах» и «Членах» как двух степенях и т. д., что ясно показывает его принадлежность к той же масонской среде, что и у Андерсона.
Первое в ряду организационных изменений имело место в течение того срока, когда Великим Мастером был лорд Пэйс-ли, когда было решено, что Мастер Партикулярной Ложи, вместе со Смотрителями и определенным числом Братьев, могут ставить Мастеров и создавать Дружественные Цеха — ранее этим правом обладала только Великая Ложа. Вероятно, примерно в это время (около 1725), или немного позже, была основана первая Ложа в Париже и началась великая экспансия. Еще более важно такое, казалось бы, незначительное изменение, как введение Третьей Степени — Мастера Масона, наряду с Мастером Ложи. Таким образом была создана структура, по-видимому настолько же необходимая для внешнего распространения масонства «по всему земному шару», как «история», пусть даже легендарная, была необходима для внутренней идеологической консолидации. В атмосфере растущей напряженности между Тори (т. е. бывшими и потенциальными якобитами) и Вигами (в основном сторонниками доминирующего на тот момент и преимущественно протестантского политического режима) английское масонство вступило на свой путь социального нейтралитета. Прежде всего оно встало на пути политической оппозиции при помощи на тот момент еще неполного религиозного нейтралитета и, во-вторых, противопоставило любым религиозным различиям универсальный религиозный символизм. Вот почему Великая Ложа так легко отразила популистскую попытку Герцога Уортонского политизировать ее, точно так же как позже ей удалось избежать вовлечения в столь же популистский ан-тикатолический бунт лорда Джорджа Гордона в 1780 г.
Установление в 1725 г. принципа «общей благотворительности» и фонда «для облегчения бедствующих Братьев» (с. 178) при Далкейте было весьма значительным шагом в формировании масонской организации, как мы ее наблюдаем сегодня. С самого начала принципом благотворительной деятельности была не только добровольность, но и абсолютная анонимность, и таковым он остается и сегодня. Что, однако, кажется таким типичным для масонов уже в это время, это то, как была сформулирована концепция масонской благотворительности: «… с целью распространения среди масонов склонности к благотворительности… каждая ложа может делать определенные сборы, в соответствии с возможностями… которые вручаются Казначею» и т. д. (там же) Таким образом было положено основание и, что не менее важно, установлена будущая финансовая структура организации — основанная на полном разделении фондов, предназначенных для институциональных целей, от тех, которые посвящены индивидуальным человеческим нуждам[84].
После Далкейта следует в течение некоторого времени непрерывная линия Великих Мастеров-аристократов. В это время наблюдается развитие грандиозных внешних (т. е. вне стен Ложи) церемоний и постепенное распространение, вопреки некоторым препятствиям, лож внутри и за пределами страны. Необходимо отметить несколько событий. Первое — это восстановление должности Распорядителя, ответственного за проведение праздников. Позже, в 1728 г., Распорядители создают свою собственную ложу, Великим Мастером которой становится лорд Коудрейн. Второе — это учреждение первой испанской ложи в Мадриде тем же Великим Мастером. И третье — это учреждение нескольких провинциальных Великих Лож[85] — лож, которым Великая Ложа Англии даровала право учреждать но-восоставленные ложи за рубежом и в колониях, первая из которых была в Бенгалии. Посредством этих колониальных лож был установлен третий канал связи между колониями и метрополией — первыми двумя были канал личных связей и административный, — вполне свободный от необходимости личного элемента первого и официальных обязанностей второго. Такая связь была причиной великой радости для масонов как в Англии, так и за рубежом, как становится очевидно из Протокола Великой Ложи, собравшейся in ample Form в трактире «Дьявол» in Temple Bar 13 декабря 1733 г.:
… Брат Томас Эдвардс, Эск…. известил Великую Ложу о том, что брат Капитан Ральф Фаруинтер, Провинциальный Великий Мастер Восточной Индии, прислал от своей Ложи в Бенгалии ящик лучшего арака для употребления Великой Ложи Англии и 10 гиней на масонскую благотворительность… (с. 131) [86].
Тем временем репутация масонства в Британии, а также и за рубежом возросла в связи с посвящением герцога Лоррэйнс-кого, а позже Великого герцога Тасканского, а также, хотя и чисто номинально, Германского Императора. Он был сделан «Вступившим Подмастерьем и Членом Цеха депутацией, направленной к ложе, находящейся там [в Гааге], состоящей из д-ра Дезагилье… ит.д.» (с. 129). Затем, продолжается повествование, «… когда наш вышеназванный Брат Лоррэйн приезжал в Англию в этом году [1731], Великий Мастер Ловел собрал внеочередную ложу в доме сэра Роберта Уолпола… и сделал Брата Лоррэйна и Брата Томаса Пэлхема, Герцога Ньюкасла, Мастерами Масонами» (там же). Здесь интересны два момента. Первый — это то, что от Великой Ложи в страну, где в это время еще не было ложи, была послана депутация и ложа была сформирована, так сказать, ad hoc (т. е. депутация в данном случае выступала в роли «передвижной ложи»). Второй — это формирование ложи на дому после того, как лорд Ловел, страдавший в тот момент от малярии и проживавший в доме премьер-министра Англии, решил «повысить» обоих герцогов у себя дома, а не в «Дьяволе», и для этой цели была сформирована первая зарегистрированная внеочередная ложа; т. е. собрание с участием определенного необходимого числа Братьев и (по крайней мере) одного Мастера — в этом случае самого Великого Мастера. С этого момента любой Великий Мастер или Провинциальный Великий Мастер обладал прерогативой формирования внеочередной ложи с целью «принятия в масоны»[87]. Особенно интересен для нас в этом эпизоде, однако, тот факт, что оба герцога были произведены в Мастера Масоны без какого-либо упоминания о том, что они становятся Мастерами двух новосформи-рованных или ранее не существовавших лож.
К этому вопросу необходимо подойти с осторожностью, поскольку даже сегодня, когда масонская историография насчитывает уже по меньшей мере двести лет, из которых последние сто отмечены гигантской работой основной организации, занимающейся исследованием масонства, Ложи Quatuor Сого-nati, мы все еще не обладаем точным представлением о том, как возникла и продолжала существовать третья степень — Мастера Масона, который не обязательно является мастером какой-либо определенной ложи. Степень Мастера впервые упоминается около 1725 г., и даже в этом случае остается неясным, проводился ли специальный ритуал «повышения» и было ли это производством в чин или «наградой за масонские заслуги…особенно для тех, кто оставил председательское кресло», как утверждает Финдель[88]. С другой стороны, даже если эта дата является точной, нет никаких свидетельств, что степень Мастера Масона присваивалась или фигурировала в какой-либо партикулярной ложе ранее начала 1730-х гг., и даже после этого такие случаи редки[89]. Так что «использование» этой степени как регулярная практика лож на самом деле началось только после смерти Андерсона в 1739 г.[90] Непосредственно связан с окончательным оформлением системы Трех Степеней еще один феномен. Чрезвычайно типичный для масонства: появление и развитие специализированных лож внутри Цеха.
Номенклатура Великой Ложи в основном та же, что и в любой другой, — за исключением, конечно, титула Великого Мастера, — состояла первоначально из Заместителя Великого Мастера, двух Великих Смотрителей, Старшего и Младшего, позднее, кроме того, Секретаря и еще позднее Великого Секретаря — все они, начиная с 1720 г., назначались Великим Мастером, или, если мы говорим о партикулярной ложе, Мастером. Распорядители или члены ложи, ответственные за проведение ежегодного праздника, были упомянуты в самых ранних документах Великой Ложи в 1721 г. С тех пор они, хотя и нерегулярно, назначались Великими Смотрителями. Честь и привилегия такого назначения подразумевала (или это был «древний обычай»?), что они должны взять на себя, целиком или частично, связанные с празднованием расходы, на основании чего несложно заключить, что Распорядители обычно были богатыми, по крайней мере богаче других Братьев[91]. В 1727 г., при Великом Мастере лорде Коулрейне, Смотрители стали своего рода инстанцией внутри Великой Ложи. Им была дарована исключительная привилегия назначать своих преемников, а также Стражей у дверей[92] [93] и Прислуживающих за Столом. После этого они стали не только поставщиками и распределителями пищи и вина, но и теми, кто следил за поведением масонов на собраниях ложи и соблюдением этикета лож. Очень скоро они стали элитной группой масонов-добровольцев, а «24 июня 1735 г…. было постановлено, чтобы Распорядители составили Ложу Мастеров… которая будет иметь привилегию посылать депутацию из 12 человек к каждой из Великих Лож» (с. 168). Это значит, что все предыдущие и нынешние Распорядители Великой Ложи (Великие Распорядители), будучи мастерами своих лож и в некоторых случаях также имея определенные должности в Великой Ложе, кроме того, являются Членами особой ложи, Ложи Распорядителей, в которой есть собственные Мастер, Смотрители, Распорядители и т. д.
Аналогичный феномен можно наблюдать в формировании так называемых Лож Мастеров Масонов, то есть лож, состоящих исключительно из Мастеров, которые в то же самое время являются либо Мастерами других Лож, произведенными раньше в Мастера в Великой Ложе Англии или Провинциальной Великой Ложе, либо произведены в Мастера в самой Ложе Мастеров. Кажется весьма вероятным, что название «Ложа Мастеров» было даровано первоначально очень немногим ложам, которые были способны возводить в третью степень. Однако специфическое употребление этого термина с 1733 г. было ограничено теми чрезвычайно эксклюзивными собраниями Мастеров, на которых, по замечанию У. Дж. Хьюнэна, «плата за инициацию была столь высокой, что она практически закрывала доступ в ложу, в то время как плата за присоединение к Ложе Мастеров была чисто номинальной»[94].
Ложа Распорядителей и самые ранние Ложи Мастеров стали первыми в ряду масонских надстроечных структур, которые вскоре переросли систему и номенклатуру цехового масонства Великой Ложи Англии и проложили дорогу размножению так называемых Высших Степеней[95]. Об этом пойдет речь ниже. Сейчас я только хочу подчеркнуть, что с начала 1730-х гг. простая вертикальная иерархия масонства усложнилась, значение термина «масонство» стало более широким и более сложным, чем «Цех», а само слово «масон» постепенно приобрело новое измерение, и его уже с трудом можно было свести к понятию члена Цеха или Братства[96]. Этот феномен имел далеко идущие последствия. Например: Вступивший Подмастерье, или Член Цеха, пока он оставался на этих степенях, не мог быть ничем другим в масонской структуре, поскольку его место в иерархии было фиксированным как позитивно, так и негативно: другими словами, он был подчинен в своей ложе Мастеру или Смотрителю, которые, в свою очередь, подчинялись должностным лицам Великой Ложи, в то время как Мастер Ложи мог одновременно иметь более низкий ранг в другой ложе. Например, Мастер Масон мог быть Смотрителем в своей ложе и, как таковой, подчиняться Мастеру Ложи и, через это посредство, Великой Ложе. Но тот же самый Мастер мог быть Мастером в Ложе Мастеров, где Мастер его собственной ложи был простым Членом, таким образом подчиненным ему, и так далее ad infinitum. Все это приобрело форму разнообразных параллельных иерархий со своими особыми названиями степеней и логически, как и исторически, привело к социальному разделению между масонами, игравшими только одну роль, и теми, кто был членом двух, трех и более лож. Позднее это привело также к определенному разделению и различию между ложами, Члены которых были членами только самих этих лож, и теми, в которых существовали намного более широкие тенденции участия в масонской жизни помимо Великой Ложи.
Вторым следствием этого феномена стало то, что с конца 1730-х гг. до сего дня существует глубокая идеологическая и подчас религиозная пропасть между адвокатами Высших Степеней и защитниками чистого и недвусмысленного Цехового Масонства Трех Степеней[97]. Можно легко проследить, что именно это различие лежит в основе всех последующих расколов, переворотов и разделений, которые выпали на долю Братства в течение 270 лет его истории.
Принцип единственной и однолинейной иерархии, введенный и установленный Дезагилье, Пэйном и их друзьями и утвержденный как аксиома Андерсоном, вкратце отражал в себе древнюю и элементарную идеализированную схему христианской и, на самом деле, любой другой религиозной иерархии. Эта схема появляется практически в любом социальном контексте, как только религия начинает осознавать саму себя. С другой стороны, однако, именно этот масонский иерархический принцип, в силу своей универсальности и простоты, обеспечил почву для роста, развития и разрастания пестрого многообразия христианских, квазихристианских и нехристианских орденов. Именно католические (вселенские) ценности масонства, столь недвусмысленно декларированные Андерсоном в Конституциях, в положении относительно Бога и религии, содержали семена криптокатолицизма[98]. Ведь наряду с тем, что А. Э. Уэйт саркастически назвал «нередуцируемым минимумом» религии, существовал, на самом деле, и столь же не редуцируемый минимум социальной стратификации, делавший возможным, или даже спонтанно генерировавший, развитие многочисленных и разнообразных надстроечных структур, обладающих параллельными и вполне независимыми иерархиями. И тем не менее сам тот факт, что все эти ордена оставались верны этому «масонскому минимуму», сформулированному еретичествующим учителем Церкви Шотландии и гугенотом, является свидетельством необычайной силы и жизненности этого императива[99]. Однако к концу 1720-х гг. начинают распространяться слухи о неких беспорядках в ложах и, в частности, о «некоторых неправильных собраниях», проводимых под видом правильных лож в нарушение Правил. В связи с этими нарушениями Энтони Сэйеру, бывшему Великому Мастеру всех английских масонов, было приказано явиться в Великую Ложу, собравшуюся в «Дьяволе» 13 сентября 1730 г., где он получил строгий выговор за участие в одной из неправильных ассамблей (или нелегальных Лож)[100]. В то же время проявления растущего недовольства некоторых масонских лож вряд ли связаны с предполагаемым нехристианским характером Великой Ложи и Конституций Андерсона. Вероятно, довольно большое количество не только индивидуальных масонов, но и целых лож были не удовлетворены абсолютной властью Великой Ложи, особенно в отношении «формирования и учреждения» новых лож, которые практически утратили какую бы то ни было организационную независимость, которой обладали менее чем одним поколением раньше, и, как в случае Четырех Старых Лож, все еще обладали в 1730-х гг.
В начале 1730-х гг. о масонстве начинает узнавать широкая публика. В печати появляются Конституции, несколько масонских и антимасонских памфлетов, некоторые описания масонских церемоний, «внешних» ритуалов и постановлений, многочисленные рассказы о масонских праздниках и застольных речах и еще более многочисленные намеки на их влияние, контакты в высших сферах и, в особенности, их тайные ритуалы, пароли и знаки. Как я уже подчеркивал, сами масоны никогда не делали секрета из факта существования последних. Более того, из масонских песен, которые широко исполняются в это время (некоторые из них напечатаны в виде дополнений к Конституциям Андерсона), становится ясно, что именно их тайны являются основным предметом гордости и самой большой радостью для масонов. Тайны и символы упоминаются, но не раскрываются в этих песнях. Атмосфера пропитана так называемой информацией о масонстве, но ничего или почти ничего не известно о том, что же это на самом деле такое. Вероятно, что и многие масоны обладали не большей информацией, чем не-масоны, поскольку кристаллизация масонского самосознания отставала от исторического становления самой организации на многие годы. Начало такой кристаллизации отмечено появлением памфлета Причарда Препарированное масонство в 1730 г.
Этот памфлет, хотя он написан бывшим масоном и имеет очевидную антимасонскую направленность, представляет собой первый шаг в долгой истории литературы, предметом которой является описание масонского Ритуала[101]. Вряд ли можно отрицать, что в своем раскрытии ритуала Трех Степеней Цеха он точно описывает, что в действительности совершалось в регулярных ложах в ту эпоху, хотя в его описании остается практически без объяснения символизм Ритуала, а Легенда упоминается только мимоходом[102]. Описательная часть памфлета состоит целиком из вопросов и ответов, составляющих то, что известно (в масонской терминологии) как Внешний Ритуал. Он представляет собой рамку наиболее важного Внутреннего Ритуала, который является подготовительной процедурой для принятия в масоны и первичный процесс самого принятия. Кандидат, возможно, уже выучил наизусть диалог, который приводит Причард, однако он еще не вполне понимает его значение, а кроме того, он не знает сопровождающей этот диалог сложной последовательности действий, жестов и т. д. По мере того как Мастер в ложе и другие участники принятия в масоны объясняют ему эти вещи и руководят им по ходу ритуала, схема Внешнего Ритуала трансформируется в живую реальность обряда посвящения. Таким образом, строго говоря, существует не два отдельных ритуала, а один с двумя взаимодополняющими аспектами, один из которых является статическим и экзотерическим (зафиксированный в письменном виде диалог, который может быть отделен от своего ритуального контекста и опубликован вместе с любыми истолкованиями), а другой динамическим и эзотерическим (ритуальное использование диалога).
Этим до некоторой степени объясняется обескураживающая на первый взгляд форма диалогов, составляющих Внешний Ритуал. Первый вопрос: «Как я узнаю, что ты масон?» — кажется совершенно нелогичным на внешний взгляд, поскольку в нем как бы подразумевается, что посвящаемый уже стал тем, чем делает его совершаемый ритуал. Мы увидим в этом больше смысла, если поймем, что, хотя он является хронологически одновременным с большей частью Внутреннего Ритуала, Внешний является более важным с точки зрения силы, делающей кандидата масоном. Таков своего рода «закон ритуального разделения труда». Еще яснее ситуация становится, если мы осознаем, что как сценарий, так и реализованный в нем ритуал содержат формулу повторений, или повторного воспроизведения предыдущего события, аллюзия на которое присутствует в сценарии. В случае Вступившего Подмастерья и Члена Цеха это их посвящение в рабочие масоны в их фиктивном прошлом; в случае Мастера Масона — его легендарное участие в нахождении тела Мастера Строителя Хирама. Фактически здесь имеются два уровня реальности: сегодняшняя, имеющаяся в настоящий момент реальность посвящения неработающего масона — и реальность его посвящения в рабочие масоны, имевшая место в мифическом прошлом, отражением которого является сегодняшний ритуал. Вступивший Подмастерье и Член Цеха становятся тем, чем уже являются (масонами) в том же смысле, как в ритуале Мастера Масона Мастер становится тем, чем уже является (Мастером Строителем Хирамом).
Ниже я привожу краткое описание элементов Внешних Ритуалов Трех Степеней с прибавлением некоторых собственных объяснительных замечаний в правой колонке и в квадратных скобках в основном тексте. Все специфические термины выделены, а замечания в круглых скобках даны как в оригинале.
В. Как я узнаю, что ты масон? -
О. По знакам и символами Совершенным Местам, посещаемым мною.
В. Какие это знаки?
О. Все Угольники, Угломеры и Перпендикуляры.
В. Какие символы?
О. Определенные правильные и братские Рукопожатия. -В. Где ты был принят в масоны? -
О. В Правильной и Совершенной Ложе.
В. Из чего состоит Правильная и Совершенная Ложа?
О. Из семи и более.
В. Из чего состоит Ложа?
О. Из пяти[103].
Вопросы и ответы здесь со ответствуют той фикции, что кандидат уже принял посвящение в качестве работающего масона в предыдущем параллельном ритуале, вот почему он знает диалог наизусть!
Факт нового посвящения в спекулятивные масоны подчеркивает конвенциональный характер Внешнего Ритуала.
В. Кто привел тебя в Ложу?
О. Вступивший Подмастерье.
В. Как он привел тебя?
О. Ни раздетым, ни одетым, ни босым, ни обутым, с меня были сняты все металлические предметы, и в правильном движущемся положении (I).
В. Как ты получил допуск?
О. Постучав три раза (II).
В. Кто принял тебя?
О. Младший Смотритель ... который привел меня в северо-восточную часть Ложи, и привел меня обратно на запад, и вручил меня Старшему Смотрителю (III), который ... показал мне, как подняться (в три шага) к Мастеру (IV).
Здесь следует описание Pитуала Принятия кандидата в рабочей Ложе в его прошлом как действующего масона.
Этот ритуал состоит из четырех элементов (здесь они пронумерованы I-IV).
В. Что сделал с тобой Мастер?
О. Он сделал меня масоном ... одно мое колено было обнажено и приклонено, а тело находилось в Угольнике, Циркуль указывал на мою левую обнаженную грудь, а моя правая обнаженная рука находилась на Святой Библии; там я дал Клятву Масона... которая звучит так: Я торжественно обещаю и клянусь в присутствии Всемогущего Бога и этого Правильного Достопочтенного Собрания, что я почитаю и сохраню в тайне и никогда не раскрою Тайны ... что я никогда не запишу, не опубликую их и не стану причиной того, что они будут записаны ... и т.д. За нарушение мне положено такое наказание: мое горло будет перерезано, мой язык вырван изо рта, а грудь пронзена под левым плечом.
Это указание на основную часть Ритуала Посвящения, фокус всего Внутреннего Ритуала принятия в масоны.
Это служит напоминанием о символической природе тайн, секретности и - клятвы, которые являются легендами сами по себе, поскольку здесь они записаны для публичного употребления.
В. Что представляет собой ложа?
О. Длинный Прямоугольник ... с севера на юг ... высотой ... до Небес.
В. Где находится Ложа?
О. На Святом Месте, или на высочайшем Холме, или в нижайшей Долине Иосафатовой, или любом другом тайном месте. Она располагается... прямо на восток и на запад ... как все церкви ... она поддерживается тремя великими Колоннами... называемыми Мудрость, Сила и Красота...
Это объяснение Ложи как Храма в ее космическом аспекте, т.е. как мира, в котором совершаются Ритуалы.
В. Чем у вас покрыта Ложа?
О. Непрозрачным пологом различных цветов.
В. Какова Обстановка в вашей Ложе?
О. Мозаичный Тротуар [т.е. пол в Ложе], Пылающая Звезда [ее центр] и Зубчатый Бордюр [отделка по краю] ...
Это объяснение макрокосмического аспекта Ложи,т. е. как конкретного места, где совершается Ритуал.
В. Какая еще обстановка в Ложе?
О. Библия ... для Бога, Компас ... для Мастера и Угольник ... для Члена Цеха.
В. Каковы ... Драгоценности в Ложе? -О. Есть шесть Драгоценностей. Три Движимые ( Угольник, чтобы проводить Истинные и Прямые Линии, Уровень, чтобы проверять все горизонтальные поверх- ности, и Отвес, чтобы проверять вертикальные) и три Недвижимые (Чертежная Доска — чтобы Мастер чертил линии и рисовал проекты. Совершенно отесанный Камень — чтобы Член Цеха по нему проверял и регулировал свои драгоценности. Грубо отесанный Камень — чтобы Вступивший Подмастерье работал, отмечал и высекал на нем...).
Это объяснение микрокосмического аспекта Ложи с - описанием вещей, находящихся в том месте, где совершается Ритуал.
В. Есть ли в вашей ложе какие-нибудь Светильники [т.е. большие свечи, поставленные на высокие подсвечники]?
О.... Есть три Светильника: солнце, луна и Мастер Масон; солнце, чтобы управлять днем, луна — ночью[104], а Мастер Масон — ложей.
В. Где стоит... ваш Мастер, Смотрители, Старший Вступивший Подмастерье и Младший Подмастерье...?
Здесь идет речь о символической топографии Ложи.
О. Мастер стоит на востоке ... ибо как солнце поднимается на востоке и начинает день, так Мастер стоит на востоке (делая жест: правая рука на левой груди, а Угольник находится у его шеи), чтобы открыть ложу и определить работы для своих подчиненных. Смотрители стоят на западе ... ибо как солнце садится на западе, чтобы закончить день, так Смотрители стоят на западе (делая жест: правая рука на левой груди, Уровень и Отвес у шеи), чтобы закрыть ложу и распустить Людей после Трудов, заплатив им плату.
Старший Вступивший Подмастерье стоит на юге ... чтобы слышать и получать указания и приветствовать незнакомых Братьев. Младший Вступивший Подмастерье стоит на севере, чтобы не допустить проникновения непосвященных[105] и подслушивающих ... А если ... Непосвященный (или Подслушивающий) будет пойман, то его следует поставить там, где вода стекает с крыши Дома (в дождливую Погоду), чтобы Вода текла ему на Плечи и вытекала из его ботинок.
Здесь классифицируются тайны на основании их формы и механизма их сокрытия или раскрытия.
В. Каковы Тайны масона?
О. Жесты, Знаки и многие Слова. Эти Тайны я храню у себя под левой грудью...Ключ к этим Тайнам я храню ... в Костяной Коробке, которая ни открывается, ни закрывается ничем, кроме ключей из Слоновой кости ... Этот Ключ ... висит на буксирном тросе...и сделан из...никакого металла. Ключ — это только Язык доброй репутации...Костяная Коробка — это зубы, а Буксирный Трос — нёбо.
Последующий диалог раскрывает, что называется принципами (=знаками) и каким частям тела они соответствуют.
В. Сколько существует основ в масонстве?
О. Четыре: Точка (которая является Центром, вокруг которого Мастер не может ошибиться), Линия (которая является длиной без ширины), Поверхность (длина и ширина) и тело (которое содержит в себе всё).
В. Сколько основных знаков?
О. Четыре: горловой, грудной, ручной, ножной.
В. Чему ты учишься благодаря тому, что являешься джентльменом-масоном?
О. Секретности, морали и Доброму товариществу.
В. Чему ты учишься благодаря тому, что являешься Оперативным Масоном?
О. Цвету, Угольнику, Отливочному камню, класть Уровень и ставить Перпендикуляр.
В. Как был ваш Мастер одет сегодня?
О. В Желтый Пиджак (Циркуль) и Синюю Пару Бриджей (Стальные Концы). Наконец, здесь представлено описание одного Жеста, одного Знака и двух Слов, которыми отличается Вступивший Подмастерье.
В. Как ты служишь своему Мастеру?
О. Мелом (Свобода), Углем (Рвение) и Графитовым карандашом (Усердие).
В. Дай мне Жест Вступившего Подмастерья.
О. Вытянуть четыре пальца правой руки и протянуть их, пересекая горло, — это Жест, к нему требуется Знак. (Знак образуется соединением возвышения большого пальца правой руки с первым суставом указательного пальца правой руки Брата, к нему требуется Слово.)
В. Дай мне Слова.
О. Я их скажу вместе с тобой по буквам.
[Далее они произносят по буквам названия — сначала БОАЗ, потом ИАХИН — двух Колонн, стоявших на Соломоновой Паперти...]
Часть Члена Цеха
В. Ты Член Цеха?
О. Да.
В. Почему ты был сделан Членом Цеха?
О. Ради буквы G. [т.е. Геометрии].
В. Ты когда-нибудь работал?
О. Да, в Зданиях Храма.
В. Где ты получал заработную плату?
О. В Средней Комнате.
В. Как ты проходил в Среднюю Комнату?
О. Через Паперть.
В. Когда ты проходил через Паперть, что ты видел?
О. Великие Колонны... И.Б. [т.е. Иахин и Боаз...и т.д.]
В. Когда ты подходил к двери в Среднюю Комнату, кого ты видел?
О. Смотрителя.
Как и в предыдущем случае, Внешний Ритуал начинается после того, как завершен Внутренний Ритуал. В центре всей символики Ритуала находится Храм Соломона, а точнее, Ложа, представляющая собой Храм. Великие Колонны на Паперти, Иахин (справа от входа) и Боаз (слева), представляют собой божественную Мудрость, которая еще не была приобретена кандидатом, хотя их названия уже были сообщены ему в первой части как простые Слова.
В. Что он требовал от тебя?
О. Трех вещей: Жеста [т.е. положить правую руку на левую грудь], Знака (т.е. соединить твою правую руку с человеком, который требует этого, и надавить ему возвышением большого пальца на первый сустав Среднего Пальца) и Слова (т.е. Иахин).
В. Когда ты приходил в середину (Комнаты) , что ты видел?
О. Подобие буквы G.
В. Кого обозначает это G.?
О. Того, кто выше тебя...Великого Архитектора и Изобретателя Вселенной, или Того, кто был взят на шпиль Святого Храма.
G. здесь является визуальным символом Бога Храма (т.е. Ложи), смысл которого кандидат еще не знает полностью, хотя он знает, кого он означает.
В. Можешь ли ты повторить букву G.?
О. Я предприму попытку (повторяет).
В. Я изменю твое Имя и буду теперь называть тебя не Другом, а Братом.
Часть Мастера
Несколько замечаний о Ритуале, как он описан в памфлете Причарда «Препарированное Масонство»
Большинство немасонских историков подчеркивали либо чрезмерно эклектичный и натянутый характер масонских ритуалов, или просто отрицали, что отсылки к Ветхому Завету имеют какую-либо реальную связь с христианством. Что касается масонских историков, большинство из них неким противоречивым образом рассматривали ритуалы масонства как, с одной стороны, уникальные и, конечно же, не имеющие никаких корней в до-евангельском христианстве, а с другой стороны — как имеющие тем не менее общие корни с другими ближневосточными и египетскими герметическими традициями.
Мой подход к этому вопросу совершенно иной, поскольку я абсолютно уверен в том, что если что-либо действует в качестве ритуала, то это ритуал, независимо от того, сколь много отдельных ритуалов или целых ритуальных традиций были использованы в процессе его спонтанного развития или, довольно часто, его сознательного и намеренного создания. Каждый ритуал может быть рассмотрен по крайней мере с двух точек зрения. Первая — это позиция наблюдателя, который видит его в функциональной целостности, когда единственное, что имеет значение, — это как и с какой целью он существует и используется. Был ли он введен пять минут или пять тысячелетий назад, является ли он гомогенным или гетерогенным по происхождению и составу, в этом случае не имеет значения, поскольку с этой позиции любой ритуал рассматривается холистически как этос. Другими словами, он существует sui generis и представляет собой единство действия, какими бы сложными ни были его компоненты. Вторая точка зрения — это позиция ученого, не только знакомого с невероятным разнообразием ритуалов прошлого и настоящего, являющихся элементами мировых религий, но также, и, вероятно, это прежде всего, видящего в этом разнообразии несколько универсальных или элементарных парадигм или инвариантов, к которым все это многообразие может быть сведено, превратившись в набор вариантов и версий. Более того, этот подход предполагает, что то, что мы называем ритуалом, всегда является сложным и имеет собственную историю, будучи синхронически структурированным и диахронически подверженным изменению и трансформации.
Как этос, ритуал Мастера Масона — это ритуал приобретения Слова через контакт с мертвыми, в данном случае через воспроизведение посвящаемым процедуры воскрешения мертвого тела Хирама (поскольку только Хирам одновременно знал Слово и был им), несмотря на то что Слово, которое он знал, и он сам были утрачены в его смерти. Члены Цеха, нашедшие тело Хирама, приобрели Слово, которое стало, в контексте Ритуала, тем самым Словом, а приобрели его спонтанно через физический контакт с его трупом. Точное значение Слова, следовательно, достаточно нерелевантно (оно варьируется от «строитель сражен» в тексте Причарда до «воняет» в недавно найденной масонской рукописи), поскольку само слово является абсолютным, это символическое слово, обозначающее единство Слова и его мертвого Обладателя[106]. Некромантический характер Ритуала так же очевиден, как и гностический характер Слова. Последнее не является магическим словом; само по себе оно не превращает нечто во что-то иное и не дает человеку силу стать иным, и даже не дает права быть или стать Мастером, но оно является гностическим в том смысле, что оно концентрирует в себе то знание, которое может быть понято или не понято тем, кто обладает им, или может быть им понято одним или другим образом, но без которого он просто не может знать что бы то ни было (включая самого себя как Мастера). Слова в гностицизме фигурируют, наряду с другими вещами, как средства самопознания. Это единство Ритуала и Слова происходит из самой Легенды о Хираме, из факта одновременного поднятия тела Хирама и произнесения Слова. Так что единственная сила, передаваемая Словом, которое приобретается таким образом, — это гностическая сила быть Хирамом и тем самым достигать знания себя и того, кем ты являешься.
С точки зрения аналитического наблюдателя, картина ритуала выглядит совсем иначе. Убийство Хирама и его первое погребение воспринимаются диахронически, или исторически, как случай архетипического и с точки зрения сравнительной мифологии почти повсеместно распространенного ритуала человеческого жертвоприношения при закладке храма. Особый интерес здесь представляет сочетание двух версий этого ритуала, обе из которых были широко распространены в древности в ближневосточном и средиземноморском регионах: жертвоприношение невинного ребенка и мастера строителя, или архитектора, который представляет собой Знающего (см. Главу 12). Поиск Слова направлен в сторону запада — это направление смерти и земли мертвых, что имеет собственные ближневосточные и средиземноморские мифологические корни. Топография ложи как Храма ориентирована на запад. Перевернутый характер ритуала можно видеть в эксгумации и повторном захоронении трупа, из-за которых весь Ритуал приобретает некромантический характер. Весь процесс перевертывания можно предположительно представить в следующем виде:
1. В жертвоприношении ребенка или строителя убийство было ритуально необходимым и носило положительный характер — его целью было общественное благо. В случае масонов убийство Мастера Строителя Хирама было ритуально необходимым и носящим негативный характер — оно было осуществлено с эгоистическим намерением, хотя результатом его явилось благо.
2. В древнем архетипическом ритуале тело жертвы помещается в фундамент здания с тем, чтобы никогда не быть эксгумированным. В масонском Ритуале оно погребается к западу от храма, чтобы быть эксгумированным через пятнадцать дней.
3. В некоторых других мифологиях (например, древнеиндийской, средневековой еврейской и сибирской шаманской) Слово используется теми, кто приобрел его для манипуляции с трупом и использования его силы. В масонском ритуале Слово не имеет магической силы и не дает никакой власти над мертвыми.
Понятие Слово пришло в масонский ритуал из гностической или кабаллистической традиции и поэтому не имело никакой связи с человеческим жертвоприношением. Более того, с самого начала официальной масонской традиции оно оставалось своего рода загадкой по существу: масон был обречен на то, чтобы спекулятивно рассуждать о нем, пребывая в неопределенности относительно того, было ли оно изначальным словом Хирама или нет. Но на момент составления текста Ритуала все три основных элемента — человеческое жертвоприношение, эксгумация и перезахоронение и гностическое понимание Слова — уже давно перестали иметь ритуальное использование, будь то вместе или по отдельности. Они даже не составляли содержания мифа, который ассоциировался бы с каким бы то ни было живущим ритуалом какой-либо культуры, о которой могли бы знать творцы масонского ритуала. Их сочетание в масонском контексте является экстраординарным феноменом, поскольку нигде больше в недавней истории невозможно обнаружить такой «новый» ритуал, какими бы древними ни были его корни. Ритуал, описанный в катехизисе Причарда — независимо от того, был ли он взят из подлинной практики одной из существовавших на тот момент спекулятивных лож или из рукописи одной из рабочих лож, — производит такое впечатление, что он ограничен микрокосмом ложи. И если мы возьмем этот ритуал в его целостности, как единый этос, то никакие параллели или сходства с какими-либо другими ритуалами из других религий не позволят нам сделать каких-либо выводов о его собственном религиозном контексте или происхождении, поскольку их у него, как такового, не имеется. Для того чтобы связать Ритуал с данной религией, мы должны покинуть его мак-рокосмическое пространство и выйти за пределы ложи, где он совершается. Тогда мы можем перенестись назад во времени, следуя за Легендой о Хираме, которая непосредственно, хотя никоим образом не полностью и не целиком, ассоциируется с Ветхим Заветом. Или мы можем рассмотреть синхронное существование религиозных элементов внутри пространства ложи, но без специфической связи с Ритуалом. Тогда мы рассмотрим Библию, которая служит необходимой идейной предпосылкой любой деятельности в Ложе, или даже использование термина «Великий Архитектор Вселенной», Бог Всемогущий, который, сохраняя свои библейские ассоциации, не имеет никакого специфического религиозного значения. Все эти вещи совмещены в Ритуале, но не нарушают его религиозной нейтральности, поскольку Ритуал имеет мистический смысл сам по себе — это контакт с мертвым телом для обретения Слова мертвеца[107].
Легенда о Хираме в целом не воспроизводится во Внешнем Ритуале; первая часть, история о том, как произошла смерть Хирама, остается в устной (или письменной) форме, а ритуальное действие, как мы видели, начинается с поиска Потерянного Слова — т. е. потерянного тела Мастера — и продолжается находкой трупа, а кульминацией его является его поднятие и восстановление Слова[108].
Критические части Памфлета Причарда находятся в разительном контрасте с достаточно серьезным описанием Ритуала. После иронического посвящения «Достопоклоняемому и Достопочтенному Братству» и пародийной «Легендарной Истории Цеха», он переходит к прямым обвинениям Общества в «обмане и мошенничестве»: «…Но если после Доступа к Секретам Масонства какому-либо новому Брату не понравится их поведение и он обнаружит, что у него при помощи обмана так легко выманили его деньги…» и т. д. В Оправдании Автора он предупреждает читателя: «Я был побуждаем к обнародованию этой великой Тайны ради общественного Блага по Просьбе нескольких Масонов… и оно будет, я надеюсь… иметь желаемый мною эффект и предотвратит затягивание столь многих легковерных людей в столь вредное общество». Однако в Оправдании есть одна фраза, которая, если и не была задумана как шутка, раскрывает авторское понимание ситуации масонства в конце 1720-х гг., если не его дар предчувствия. Он говорит: «… старое сооружение (масонства) пришло в такое ветхое состояние, что если оно не будет восстановлено при помощи какого-нибудь оккультного Таинства, то скоро уничтожится» (с. 30). Действительно ли он предвидел возникновение христианских и мистических орденов внутри масонства? Этого мы не можем знать, но его упоминание о нескольких диссидентствующих масонах вполне может быть объяснено растущей неудовлетворенностью, как религиозного, так и идеологического характера, среди масонов, живущих в пределах «границ смертности» (т. е. на выделенной королевским указом карантинной территории Сити и Вестминстера)[109].
Памфлет Причарда доказывает, что к концу 1720-х гг., или даже ранее, уже частично сформировался особый масонский язык — не архаичный или искусственно архаизированный язык претендующих на древнее происхождение манускриптов, но повседневная речь начала 18-го века, адаптированная для целей масонского самоописания. Похоже, что он письменно зафиксировал то, что произносилось устно и что едва ли было унаследовано непосредственно от устной речи старинных лож рабочих масонов. Однако к тому моменту этот масонский язык сформировался еще не окончательно: хотя он и обладал лингвистической амбивалентностью образной речи, он еще не вписался в полностью оформившуюся новую религиозную ситуацию. Недостаточно просто иметь символические или эмблематические значения, генерирующие амбивалентность; недостаточно иметь, как можно увидеть в «Части Подмастерья», «Свет», являющийся также «Свечой», являющийся также «Мастером Масоном» и т. д. Язык должен быть частью контекста, который также амбивалентен, поскольку религиозная ситуация в масонстве, с тем чтобы стать объектом масонского осознания, должна не только быть способна на описание самой себя в понятиях символического языка, слова в котором многовалентны, но и сама должна стать символической. Она должна поляризоваться до такой степени, что каждый из ее элементов, взятый в отдельности, и все они вместе допускают по крайней мере два понимания. Описание Ритуала, сделанное Причардом, предоставило масонству только один полюс этой символической дуальности: сухую схему Ритуала с его «нередуцируемым минимумом» этического смысла. Внешнее и идеологическое описание этого аспекта уже было произведено в Конституциях Андерсона 1723 г. Нужно было ждать еще одно или два десятилетия, чтобы был описан другой аспект, который можно назвать «мистическим символизмом». Успех «Памфлета» превзошел все возможные ожидания. В течение пары месяцев было продано несколько тысяч экземпляров (ходил слух, что большинство покупателей — масоны). Ненамеренным побочным эффектом явилось то, что масоны теперь могли свободно говорить о Ритуале, который до тех пор не имел зафиксированной письменной формы, и «Памфлет» с тех пор служил образцом и моделью для всех последующих антимасонских разоблачений, а также для ряда промасонских сочинений.