[3) Догадка Шербюлье о зависимости нормы прибыли от органического строения капитала; путаница у него по этому вопросу. Шербюлье о «законе присвоения» при капитализме]

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

[3) Догадка Шербюлье о зависимости нормы прибыли от органического строения капитала; путаница у него по этому вопросу. Шербюлье о «законе присвоения» при капитализме]

[1106] Вернемся к Шербюлье.

Формулы, которые он дает для нормы прибыли, являются или математическими выражениями для прибыли в ее обычном понимании и не заключают в себе никакого закона, или же они к тому же прямо ошибочны, хотя Шербюлье и имеет некоторое смутное представление о предмете, приближается к его пониманию.

«Коммерческая прибыль[124] определяется стоимостью продуктов в сравнении с различными элементами производительного капитала» [цит. соч., стр. 70].

{ В действительности прибыль есть отношение прибавочной стоимости продукта к стоимости совокупного авансированного капитала, вне зависимости от различия в его элементах. Но сама прибавочная стоимость определяется величиной переменного капитала и нормой увеличения его стоимости, а отношение этой прибавочной стоимости к совокупному капиталу в свою очередь определяется отношением между переменным и постоянным капиталом, а также изменением стоимости постоянного капитала.}

«Двумя главными элементами этого определения являются, очевидно, цена сырья и размер фонда жизненных средств, необходимого для того, чтобы пустить это сырье в переработку. Экономический прогресс общества действует на эти два элемента в противоположном направлении. Он имеет тенденцию удорожать сырье, увеличивая стоимость всех продуктов добывающих отраслей производства[125], действующих на основе таких фондов, которые являются частной собственностью и пространственно ограниченны. Напротив, фонд жизненных средств с прогрессом общества уменьшается» (относительно), к чему мы вернемся в дальнейшем.

«Общая сумма продуктов минус общая сумма капитала, потребленного для их получения, дает общую сумму прибыли за определенный промежуток времени. Общая сумма продуктов возрастает пропорционально примененному капиталу, а не пропорционально потребленному капиталу. Норма прибыли, или то отношение, в котором прибыль находится к капиталу, является поэтому результатом комбинации двух других отношений, а именно: отношения между примененным и потребленным капиталом и отношения между потребленным капиталом и продуктом» (цит. соч., стр. 70).

Шербюлье сначала правильно говорит, что прибыль определяется стоимостью продукта в ее отношении к «различным элементам» производительного капитала. Внезапно он перескакивает к самому продукту, к массе продуктов. Но, во-первых, масса продуктов может увеличиваться без того, чтобы увеличилась стоимость этой массы. Во-вторых, сравнивать массу готового продукта с массой тех продуктов, из которых состоял потребленный и непотребленный капитал, можно в лучшем случае только так, как это делает Рамсей, а именно — когда совокупный национальный продукт сопоставляется с его затраченными in natura составными элементами{137}. Но у капитала в каждой отдельной сфере производства форма продукта отлична от его составных элементов (даже в таких отраслях производства, как земледелие и т. д., где часть продукта образует in natura элемент производства этого продукта). Почему Шербюлье прибегает к этой увертке? Потому, что, несмотря на свою догадку о том, что для нормы прибыли решающее значение имеет органическое строение капитала, он нащупанную им противоположность между переменным капиталом и другой составной частью капитала совершенно не использовал для объяснения прибавочной стоимости, которую он вообще не объясняет, как не объясняет и самой стоимости. Он не показал, откуда получается прибавочная стоимость, и поэтому прибегает к прибавочному продукту, т. е. к потребительной стоимости.

Хотя всякая прибавочная стоимость представлена в каком-нибудь прибавочном продукте, прибавочный продукт сам по себе, напротив, не представляет прибавочной стоимости. { Допустим, что продукт вообще не содержит прибавочной стоимости, например, когда крестьянин владеет своими собственными орудиями (и, кроме того, своей собственной землей) и работает лишь ровно столько времени, сколько работает любой наемный рабочий для возмещения своей заработной платы, — скажем, 6 часов. Если бы год был урожайным, то крестьянин произвел бы вдвое больше продукта, но стоимость всего его продукта осталась бы прежней. В этом случае не было бы прибавочной стоимости, хотя имелся бы прибавочный продукт.}

Само по себе ошибочным было уже то, что Шербюлье представил переменный капитал в «пассивной» и только вещественной форме «фонда жизненных средств», т. е. в форме той потребительной стоимости, в которую переменный капитал превращается в руках рабочего. Если бы Шербюлье, напротив, взял его в той форме, в какой он действительно представлен, а именно, как деньги (наличное бытие меновой стоимости, т. е. определенного количества общественного рабочего времени как такового), то для капиталиста переменный капитал превратился бы в тот труд, который капиталист получает в обмен на свой переменный капитал (а в этом обмене овеществленного труда на живой в переменном капитале произошло бы движение, и он бы возрос); как труд, а не как «фонд жизненных средств», переменный капитал становится элементом производительного капитала. «Фонд жизненных средств», напротив, есть потребительная стоимость, то ее вещественное наличное бытие, в котором переменный капитал реализуется для рабочего как его доход. Таким образом, в качестве «фонда жизненных средств» переменный капитал есть совершенно такой же «пассивный» элемент, как и обе другие части капитала, которые Шербюлье называет «пассивными»{138}.

То же самое ошибочное представление мешает Шербюлье из отношения этого активного элемента к пассивному вывести объяснение нормы прибыли и ее падения по мере развития общества. По сути дела, ни к каким другим выводам он не приходит, кроме того вывода, что «фонд жизненных средств» [1107] уменьшается вследствие развития производительной силы, тогда как рабочее население возрастает, и что, следовательно, в результате избытка населения заработная плата падает ниже своей стоимости. Шербюлье ничего не объясняет на основе обмена стоимостей, а значит и на основе оплаты рабочей силы по ее стоимости, и тем самым прибыль по существу выступает у него (хотя он этого и не говорит) как вычет из заработной платы, который фактическая прибыль порой, конечно, может включать в себя, но который никогда не может служить обоснованием категории прибыли.

Сведем, прежде всего, первое положение Шербюлье к его правильному выражению:

«Стоимость общей суммы продуктов минус стоимость общей суммы капитала, потребленного для их получения (производства), дает общую сумму прибыли за определенный промежуток времени».

Это есть та первая (обычная) форма, в которой прибыль проявляется и выступает — также и для капиталистического сознания. Alias{139}: прибыль — это избыток стоимости продукта, полученного за определенное время, над стоимостью потребленного капитала. Или: избыток стоимости продукта над издержками производства продукта. Даже «определенный промежуток времени» появляется у Шербюлье как снег на голову, так как Шербюлье не показал нам процесса обращения капитала. Итак, первое его положение есть не что иное, как обычное определение прибыли, та непосредственная форма, в которой она являет себя.

Второе положение Шербюлье гласит:

«Общая сумма продуктов возрастает пропорционально примененному капиталу, а не пропорционально потребленному капиталу».

Другими словами, это опять-таки означает:

«Стоимость общей суммы продукта возрастает пропорционально авансированному капиталу» (как потребленному, так и непотребленному).

Целью здесь является только то, чтобы хитростью получить отнюдь не доказанное и в своей непосредственной формулировке ошибочное положение (ибо оно уже предполагает выравнивание [индивидуальных прибылей] в общую норму прибыли) о том, что величина прибыли зависит от величины примененного капитала. А видимость причинной связи должна создаваться тем, что «общая сумма продуктов возрастает пропорционально примененному капиталу, а не пропорционально потребленному капиталу».

Возьмем рассматриваемое положение в обеих формулировках — в той, в какой оно дано у Шербюлье, и в той, в какой оно должно было бы быть дано. В том контексте, в каком оно находится, и согласно тому выводу, для которого оно предназначено служить как medius terminus{140}, оно должно было бы гласить:

«Стоимость общей суммы продуктов возрастает пропорционально примененному капиталу, а не пропорционально потребленному капиталу».

Здесь, очевидно, предпринимается хитроумная попытка объяснить прибавочную стоимость тем, что-де избыток стоимости продукта создается избытком примененного капитала над потребленным. Но непотребленный капитал (машины и т. д.) сохраняет свою стоимость (ибо «непотребленный» как раз и означает, что его стоимость не потреблена), он сохраняет по окончании процесса производства ту же стоимость, какую он имел до его начала. Если произошло изменение стоимости, то оно могло произойти только в той части капитала, которая была потреблена и потому вошла в процесс образования стоимости. Подход Шербюлье к объяснению прибыли неправилен в действительности также и в том смысле, что, например, капитал, одна треть которого не потреблена, а две трети потреблены в производстве, безусловно дает при одинаковой норме эксплуатации труда (и отвлекаясь от выравнивания нормы прибыли) более высокую прибыль, чем капитал, две трети которого не потреблены, а одна треть потреблена. Ибо второй капитал содержит, очевидно, больше машин и т. д. и прочего постоянного капитала, тогда как первый содержит меньше этого элемента и приводит в движение большее количество живого труда, а значит также и большее количество прибавочного труда.

А если мы возьмем ту формулировку, которую дает своему положению сам Шербюлье, то прежде всего надо сказать, что она не приносит ему никакой пользы, так как масса продуктов, или масса потребительных стоимостей как таковая, вообще не определяет ни стоимости, ни прибавочной стоимости, ни прибыли. Но что за всем этим скрывается? Часть постоянного капитала, состоящая из машин и т. д., входит в процесс труда, не входя в процесс образования стоимости, и тем самым содействует увеличению массы продуктов, ничего не присоединяя к их стоимости. (Ибо в той мере, в какой она своим изнашиванием присоединяет к продукту стоимость, она ведь сама относится к потребленному капиталу, а не к примененному капиталу в его отличии от потребленного.) Но эта непотребленная часть постоянного капитала сама по себе не создает возрастания массы продуктов. Она содействует созданию в данное рабочее время большего количества продукта. Поэтому, если бы работа производилась только в течение такого рабочего времени, какое содержится в «фонде жизненных средств», то масса продуктов не увеличилась бы. Следовательно, избыток продукта создается не избытком примененного капитала над потребленным, а тем изменением, которое происходит в этой части потребленного капитала (при предположении, что речь идет не о тех отраслях производства, где, как в земледелии, масса продукта не зависит или может не зависеть от массы затраченного капитала и где производительность труда отчасти зависит от не поддающихся контролю природных условий).

Если же Шербюлье рассматривает постоянный капитал — потребленный или непотребленный — как не зависящий от [продолжительности] рабочего времени, от изменения, происходящего с переменным капиталом в процессе увеличения стоимости, то он с таким же успехом мог бы сказать:

«Общая сумма [1108] продуктов возрастает» (по крайней мере, в обрабатывающей промышленности) «пропорционально росту той части потребленного капитала, которая состоит из сырья».

Ибо рост продукта физически тождествен росту этой части капитала. С другой стороны, в земледелии (а также в добывающей промышленности) при более плодородной почве там, где применяется мало непотребленного капитала (т. е. постоянного капитала) и относительно много потребленного капитала (например, заработной платы), масса продуктов может быть гораздо больше, чем в более развитой стране, где отношение примененного капитала к потребленному гораздо выше.

Таким образом, второе положение Шербюлье сводится к попытке протащить прибавочную стоимость (необходимую основу прибыли) путем хитроумного трюка.

[Делаемый у Шербюлье вывод гласит:]

«Норма прибыли, или то отношение, в котором прибыль находится к капиталу, является поэтому результатом комбинации двух других отношений, а именно: отношения между примененным и потребленным капиталом и отношения между потребленным капиталом и продуктом» (стр. 70).

Раньше нужно было объяснить прибыль. Но вместо этого объяснения получилось только такое определение прибыли, которое выражает всего лишь способ ее проявления, выражает всего лишь тот факт, что прибыль есть избыток стоимости совокупного продукта над издержками производства продукта, или над стоимостью потребленного капитала, т. е. получилось обыденное определение прибыли.

Теперь нужно объяснить норму прибыли. Но опять получается только обыденное определение: норма прибыли есть отношение прибыли к совокупному капиталу, или, что то же самое, отношение избытка стоимости продукта над издержками его производства к совокупному капиталу, авансированному на производство. Искаженное понимание и неуклюжее применение близкого к правильному различения элементов капитала и неосознанная догадка о том, что прибыль и норма прибыли находятся в прямой связи с соотношением этих элементов, приводят, таким образом, только к тому, что повторяются в более доктринерской форме общеизвестные фразы, в которых, на самом деле, лишь констатируется существование прибыли и нормы прибыли, но ничего не говорится о их сущности.

Дело не становится лучше оттого, что Шербюлье выражает доктринерские формулы алгебраически:

«Обозначим через П совокупный продукт за определенный период, примененный капитал — через К, прибыль — через n, отношение прибыли к капиталу (норму прибыли) — через н, потребленный капитал — через к.

Тогда П — к = n, н = n/К; стало быть, Кн = n. Следовательно, П — к = Кн; следовательно, н = (П — к)/К» (стр. 70, примечание).

Все это означает только то, что норма прибыли равна отношению прибыли к капиталу, а прибыль равна избытку стоимости продукта над издержками его производства.

Вообще то, что стоит перед умственным взором Шербюлье, когда он говорит о потребленном и непотребленном капитале, есть различие между основным и оборотным капиталом: он здесь не придерживается им же самим, в отличие от этого, констатированного различия в капитале, проистекающего из процесса производства. Прибавочная стоимость уже предпослана обращению, и как бы ни влияли на норму прибыли те различия, которые проистекают из обращения, к происхождению прибыли они не имеют никакого отношения.

«Производительный капитал состоит из потребляемой части [фонд жизненных средств, сырье, вспомогательные материалы] и непотребляемой части [орудия, инструменты, машины]. С ростом богатства и населения потребляемая часть имеет тенденцию к увеличению, так как добывающие отрасли производства требуют все более и более значительного количества труда. С другой стороны, тот же самый прогресс увеличивает массу примененного капитала в гораздо большей степени, чем массу потребленного капитала. Поэтому, хотя вся масса потребленного капитала имеет тенденцию к возрастанию, действие этого процесса оказывается нейтрализованным, так как масса продукта растет в еще более быстрой прогрессии, и следует принять, что общая сумма прибылей возрастает по меньшей мере столь же сильно, как и общая сумма примененного капитала» (стр. 71).

«Возрастает масса прибылей, но не норма прибыли, представляющая собой отношение этой массы к примененному капиталу, н = (П — k)/К. Ясно, что П — к, или прибыль (так как П — к = n), может возрастать даже при уменьшении н, если К возрастает быстрее, чем П — к» (стр. 71, примечание).

Здесь еще до некоторой степени затронута та причина, которая вызывает падение нормы прибыли; но после предыдущих искажений это может привести только к путанице и к опровергающим самих себя противоречиям. Сперва возрастает масса потребленного капитала, но масса продуктов растет еще быстрее (т. е. здесь еще быстрее растет избыток стоимости продуктов над издержками их производства), ибо масса продуктов растет пропорционально примененному капиталу, а последний возрастает быстрее потребленного капитала. Почему основной капитал возрастает быстрее, чем, например, масса сырья, нигде не сказано. Но пусть так. Масса прибыли возрастает пропорционально примененному капиталу, совокупному капиталу, и, тем не менее, [1109] норма прибыли должна-де падать, потому что совокупный капитал возрастает быстрее, чем масса продуктов, или, лучше сказать, быстрее, чем масса прибыли.

Сначала Шербюлье говорит, что масса прибыли возрастает по меньшей мере в той же пропорции, что и «общая сумма примененного капитала», а потом утверждается, что норма прибыли падает, так как общая сумма примененного капитала возрастает быстрее, чем масса прибыли. Сперва П— к возрастает «по меньшей мере» пропорционально величине К, а затем падает (П — k)/К, так как К растет еще быстрее, чем П — к, которое «возрастает по меньшей мере столь же сильно, как и К». Если устранить всю эту путаницу, то останется только тавтология, что (П — k)/К может падать даже при возрастании П — к, т. е. что даже при возрастании прибыли норма прибыли может падать тогда, когда она падает. Норма означает лишь отношение П— к к К, [и это отношение уменьшается в том случае,] когда капитал растет быстрее, чем масса прибыли.

Итак, в общем итоге получается следующая премудрость: норма прибыли может падать, т. е. отношение возрастающей массы прибыли к капиталу может падать, если капитал возрастает быстрее массы прибыли, или если масса прибыли, несмотря на ее абсолютное возрастание, относительно, в сравнении с капиталом, уменьшается. Это не что иное, как другое выражение для падения нормы прибыли. А в возможности этого явления — и даже в факте его существования — никогда не было сомнения. Единственное, о чем здесь шла речь, это как раз о том, как объяснить причину этого явления, — а Шербюлье падение нормы прибыли, падение массы прибыли по отношению к совокупному капиталу объясняет таким возрастанием массы прибыли, которое по меньшей мере идет в ногу с возрастанием капитала! У него, очевидно, была смутная догадка о том, что масса применяемого живого труда относительно уменьшается в сравнении с прошлым трудом, хотя абсолютно она возрастает, и что поэтому норма прибыли должна уменьшаться. Но эта догадка так и осталась у него неосознанной. Чем ближе порог, который надо переступить, тем превратнее становятся формулировки, если этот порог на деле не переступается, и тем сильнее иллюзия, что порог остался уже позади.

Напротив, очень дельно то, что Шербюлье говорит о выравнивании общей нормы прибыли.[126] [1109]

[1109] «После вычета земельной ренты остаток от суммы прибылей, т. е. от избытка продуктов над потребленным капиталом, делится между капиталистическими производителями пропорционально капиталу, примененному каждым из них, тогда как та доля продуктов, которая соответствует потребленному капиталу и предназначена для его возмещения, делится пропорционально тому капиталу, который эти капиталисты действительно потребили. Этот двойной закон дележа осуществляется благодаря действию конкуренции, которая стремится выравнить выгоды всех применений капитала. Этот двойной закон дележа, в конечном счете, определяет для продуктов различных видов их соответствующие стоимости, и цены» (стр. 71–72).

Это — очень хорошо. Только заключительные слова неверны, а именно, что это образование общей нормы прибыли определяет стоимости и цены (следовало бы сказать: цены производства) товаров. Определение стоимости, напротив, есть prius{141}, служащее предпосылкой для нормы прибыли и для образования цен производства. Каким образом вообще то или иное распределение «суммы прибылей», т. е. прибавочной стоимости, [1110] которая сама есть лишь часть совокупной стоимости товаров, может определять эту «сумму прибылей», стало быть прибавочную стоимость, стало быть и самые стоимости товаров? Формулировка Шербюлье правильна лишь постольку, поскольку под относительными стоимостями товаров подразумеваются их цены производства. Все ошибки у Шербюлье проистекают оттого, что он не рассматривает самостоятельно происхождение и законы стоимости и прибавочной стоимости.

Впрочем, отношение между наемным трудом и капиталом он до известной степени понимает правильно:

«Лица, не получающие ничего путем devolution^) (передача имущества по закону, наследование и т. д.) «и не имеющие ничего для обмена, могут получить то, в чем они нуждаются, лишь тогда, когда они предложат капиталистам свой труд. Они получают право только на те вещи, которые предоставляются им в качестве цены труда, но у них нет права ни на продукт этого труда, ни на ту стоимость, которую они к нему присоединили» (стр. 55–56). «Продавая свой труд в обмен на определенный фонд жизненных средств, пролетарий полностью отказывается от всякого права на другие части капитала. Присвоение этих продуктов остается таким же, каким оно было раньше; упомянутая сделка [между пролетарием и капиталистом] его нисколько не видоизменяет. Продукты по-прежнему принадлежат исключительно капиталисту, который предоставил сырье и фонд жизненных средств. Таково необходимое следствие закона присвоения, основным принципом которого было, наоборот, исключительное право каждого работника на продукт своего труда» (стр. 58).

Этот основной принцип, согласно Шербюлье, гласит:

«Работник имеет исключительное право на стоимость, являющуюся результатом его труда» (стр. 48).

Каким образом закон товаров, в силу которого товары образуют эквиваленты и обмениваются соответственно их стоимости, т. е. соответственно содержащемуся в них рабочему времени, каким образом этот закон оборачивается так, что капиталистическое производство, (а только на основе капиталистического производства для продукта существенно то, что он производится как товар) покоится, наоборот, на том, что часть труда присваивается без обмена, — этого Шербюлье не понимает и не объясняет. Он только чувствует, что здесь происходит какой-то переворот.

Сформулированный у Шербюлье «основной принцип» есть чистая фикция. Он порождается видимостью, создаваемой товарным обращением. Товары обмениваются соответственно их стоимости, т. е. соответственно содержащемуся в них труду.

Индивиды противостоят здесь друг другу только как товаровладельцы и потому могут приобрести товар другого только путем отчуждения своего собственного товара. Поэтому создается видимость, будто они могут обменивать только свой собственный труд, так как обмен товаров, содержащих чужой труд, если сами эти товары получаются опять-таки не путем обмена собственного товара, предполагает иные отношения между людьми, чем отношения [простых] товаровладельцев — покупателей и продавцов. В капиталистическом производстве исчезает эта видимость, которую являет людям собственная поверхность капиталистического производства. Но не исчезает иллюзия, будто первоначально люди противостоят друг другу только как товаровладельцы и потому каждый является собственником лишь постольку, поскольку он является работником. Это «первоначально», как сказано, есть обманчивая иллюзия, которая порождается видимостью, создаваемой капиталистическим производством, — исторически такого явления никогда не существовало. Вообще человек (изолированно или в обществе) выступает в качестве собственника всегда до того, как он выступает в качестве работника, даже если собственность есть только то, что он считает своим из окружающей его природы (или что он, в качестве члена семьи, рода, общины, считает своим отчасти из окружающей его природы, отчасти из общих, уже произведенных средств производства). И как только прекращается первоначальное животное состояние, собственность человека на окружающую его природу всегда предварительно опосредствуется его бытием в качестве члена общины, семьи, рода и т. д., его отношением к другим людям, которое обусловливает и его отношение к природе. «Не имеющий собственности работник» как «основной принцип» есть, напротив, лишь порождение цивилизации и притом на определенной исторической ступени — на ступени «капиталистического производства». Здесь перед нами закон «экспроприации», а не «присвоения» [ «appropriation»], во всяком случае не присвоения вообще, как это представляет себе Шербюлье, а такого рода присвоения, которое соответствует определенному, специфическому способу производства. [1110] [1111] Шербюлье говорит:

«Продукты присваиваются до того, как они превращаются в капитал. Это превращение в капитал не высвобождает их от имевшего место присвоения» (стр. 54).

Это относится не только к продуктам, но и к труду. Сырье и т. д. и средства труда принадлежат капиталисту; они представляют собой превращенную форму его денег. С другой стороны, если капиталист купил рабочую силу, или ежедневное (например, по 12 часов в день) употребление рабочей силы, за сумму денег, равную продукту 6 рабочих часов, то ему принадлежит труд 12 часов; этот труд присвоен капиталистом еще до того, как он осуществлен. Самим процессом производства он превращается в капитал. Но это его превращение в капитал является более поздним актом, чем его присвоение.

«Продукты» превращаются в капитал: вещественно, поскольку они функционируют в процессе труда в качестве условий труда, условий производства — предмета труда и средств труда, — по форме, поскольку не только их стоимость сохраняется в продукте, но и сами они становятся средством всасывания труда и прибавочного труда, т. е. поскольку они фактически функционируют в качестве поглощателей труда. [1112] С другой стороны, присвоенная до процесса производства рабочая сила в самом процессе производства превращается непосредственно в капитал, превращаясь в условия труда и в прибавочную стоимость: овеществление рабочей силы в продукте сохраняет постоянный капитал, возмещает переменный капитал и присоединяет прибавочную стоимость. [1112]