[2) Взгляды Рамсея на прибавочную стоимость и стоимость. Сведение прибавочной стоимости к прибыли. Неудовлетворительная трактовка вопроса о влиянии изменения стоимости постоянного и переменного капитала на норму прибыли и массу прибыли. Органическое строение капитала, накопление и положение рабочего

[2) Взгляды Рамсея на прибавочную стоимость и стоимость. Сведение прибавочной стоимости к прибыли. Неудовлетворительная трактовка вопроса о влиянии изменения стоимости постоянного и переменного капитала на норму прибыли и массу прибыли. Органическое строение капитала, накопление и положение рабочего класса]

Рамсей близко подходит к правильному пониманию прибавочной стоимости:

«Оборотный капитал всегда будет применять больше труда, чем было прежде затрачено на него самого. Ибо если бы он не мог применять больше труда, чем было прежде затрачено на него самого, то какую выгоду мог бы получить владелец от его применения как такового?» (стр. 49). «Или станут утверждать, что то количество труда, которое может применять какой-либо оборотный капитал, всего лишь равно тому труду, который прежде был затрачен на его производство? Это означало бы, что стоимость затраченного капитала равняется стоимости продукта» (стр. 52).

Это означает, следовательно, что капиталист обменивает меньшее количество овеществленного труда на большее количество живого труда и что этот избыток неоплаченного живого труда образует избыток стоимости продукта над стоимостью потребленного при его производстве капитала, образует, другими словами, прибавочную стоимость (прибыль и т. д.). Если бы количество труда, оплачиваемое капиталистом в заработной плате, равнялось тому количеству труда, которое он в продукте получает обратно от рабочего, то стоимость продукта была бы не больше стоимости капитала и не существовало бы прибыли. Как ни близок здесь Рамсей к пониманию действительного происхождения прибавочной стоимости, все же им еще настолько владеет традиция политико-экономов, что он тотчас же снова сбивается с пути. Прежде всего, самый способ объяснения им этого обмена между переменным капиталом [1088] и трудом является двусмысленным. Если бы этот обмен был совершенно ясен для Рамсея, то дальнейшее недоразумение было бы невозможно. Рамсей говорит:

«Оборотный капитал, созданный, например, трудом 100 рабочих, приведет в движение 150 рабочих. Следовательно, продукт в конце года будет в этом случае результатом труда 150 рабочих» (стр. 50).

При каких условиях продукт труда 100 рабочих может купить труд 150 рабочих?

Если бы заработная плата, получаемая одним рабочим за 12 рабочих часов, равнялась стоимости, создаваемой за 12 рабочих часов, то на продукт его труда можно было бы снова купить только один рабочий день, а-на продукт 100 рабочих дней — только 100 рабочих дней. Но если стоимость однодневного продукта труда рабочего равна 12 рабочим часам, а стоимость однодневной заработной платы, которую он получает, равна 8 рабочим часам, то стоимостью его однодневного продукта можно оплатить (на нее можно вновь купить) 1¹/₂ рабочих дня или 1¹/₂ рабочих. А на продукт 100 рабочих дней можно нанять 100 (1 + ¹/₂ рабочего или рабочего дня) = 100 + 50 = 150 рабочих. Следовательно, для того чтобы продукт труда 100 рабочих мог привести в движение 150 рабочих, необходимо, чтобы каждый из 100 рабочих, и вообще каждый рабочий, работал даром на капиталиста половину того времени, которое он работает на себя, или чтобы он треть рабочего дня работал даром. У Рамсея все это выражено неясно. Двусмысленность выступает у него в заключительной фразе: «Следовательно, продукт в конце года будет в этом случае результатом труда 150 рабочих». Конечно, он будет результатом труда 150 рабочих, подобно тому как продукт труда 100 рабочих был результатом труда 100 рабочих. Двусмысленность (и, несомненно, неясность, более или менее приближающая Рамсея к Мальтусу) состоит в следующем: кажется, будто прибыль получается только благодаря тому, что вместо 100 рабочих теперь применяется 150. Точно так же, как если бы прибыль от 150 рабочих получалась благодаря тому, что теперь при помощи продукта труда 150 рабочих приводятся в движение 225 рабочих (согласно пропорции 100:150 = 150:225, или 20:30 = 30:45, или 4:6 = 6:9). Но не в этом суть.

Если совокупный рабочий день 100 рабочих обозначить через х, то х есть то количество труда, которое дают эти 100 рабочих. А получаемая ими заработная плата составляет ²/₃x. Следовательно, стоимость продукта труда этих рабочих равна х, стоимость их заработной платы равна х — ¹/₃х, а созданная ими прибавочная стоимость равна ¹/₃х.

Если весь продукт труда 100 рабочих снова затрачивается на заработную плату, то на него можно нанять 150 рабочих, продукт труда которых равен заработной плате 225 рабочих. Рабочее время 100 рабочих есть рабочее время 100 рабочих. Но их оплаченный труд есть продукт труда 66²/₃ рабочих, т. е. он составляет лишь две трети стоимости, содержащейся в продукте труда 100 рабочих. Двусмысленность проистекает оттого, что кажется, будто 100 рабочих или 100 рабочих дней (все равно, считать ли продолжительность рабочего дня равной одному году или одному дню) доставляют 150 рабочих дней — такой продукт, в котором содержится стоимость, созданная за 150 рабочих дней; тогда как, наоборот, стоимости, созданной в течение 100 рабочих дней, достаточно для того, чтобы оплатить 150 рабочих дней. Если бы капиталист по-прежнему продолжал применять 100 рабочих, то его прибыль осталась бы неизменной. Он по-прежнему продолжал бы платить 100 рабочим продукт, равный рабочему времени 66²/₃ рабочих, а остаток клал бы себе в карман. Если же он весь продукт 100 рабочих снова затрачивает на заработную плату, то он осуществляет накоплением присваивает теперь прибавочный труд, равный 50 рабочим дням, тогда как прежде он присваивал лишь 33¹/₃ рабочего дня.

Отсутствие у Рамсея ясности по этому вопросу тотчас же обнаруживается в том, что в качестве аргумента против определения стоимости рабочим временем он снова приводит «необъяснимое» иначе явление, что норма прибыли одинакова для капиталов, эксплуатирующих различное количество труда:

«Применение основного капитала в значительной степени видоизменяет тот принцип, что стоимость зависит от количества труда. Ибо некоторые товары, на которые затрачено одинаковое количество труда, требуют весьма различного времени для того, чтобы они были готовы к потреблению. Но так как в течение этого времени капитал не приносит дохода, то для того, чтобы данное применение капитала было не менее прибыльно, чем другие его применения, при которых продукт скорее готов для потребления, товар, когда он, наконец, поступает на рынок, должен повыситься в стоимости на всю сумму недополученной прибыли. Это показывает, как капитал может регулировать стоимость независимо от труда» (стр. 43).

Это показывает, наоборот, то, как капитал регулирует средние цены[115] независимо от стоимости того или иного продукта, как капитал обменивает товары не по их стоимости, а таким образом, чтобы «одно применение капитала было не менее [1089] прибыльно, чем другие». Рамсей не преминул также воспроизвести известный еще со времени [Джемса] Милля пресловутый пример с «вином в погребе»^{125}, ибо в политической экономии бездумная традиция могущественнее, чем в любой другой науке. И Рамсей заключает: «следовательно, капитал есть источник стоимости, не зависящий от труда» (стр. 55), тогда как самое большее он имел бы право сделать такой вывод: та прибавочная стоимость, которую капитал реализует в той или иной особой отрасли, не зависит от количества труда, применяемого этим особым капиталом. [1089]

[1090] Неправильная концепция Рамсея является здесь тем более странной, что он, с одной стороны, понимает, так сказать, природную основу прибавочной стоимости, а с другой стороны, констатирует в одном случае, что распределение прибавочной стоимости — ее выравнивание в общую норму прибыли — не увеличивает самой прибавочной стоимости.

[Во-первых, Рамсей говорит:]

«Существование прибыли обусловлено тем законом материального мира, в силу которого щедрость природы, если ей содействуют и ею управляют труд и искусство человека, вознаграждает труд нации столь богатыми результатами, что он доставляет избыток продуктов над тем, что абсолютно необходимо для возмещения в натуральной форме потребленного основного капитала и для увековечения расы занятых в производстве рабочих…» [стр. 205].

{Вот тоже [1091] великолепный результат капиталистического производства: «увековечение расы рабочих»! Конечно, если бы производительность труда была достаточна лишь для воспроизводства условий труда и для сохранения жизни рабочего, то никакой избыток не был бы возможен, а следовательно, не было бы ни прибыли, ни капитала. Но то обстоятельство, что природа не имеет никакого отношения к тому, что, несмотря на наличие этого избытка, увековечивается раса рабочих, а избыток принимает форму прибыли и на этой основе «увековечивается» раса капиталистов, — это обстоятельство признал сам Рамсей, когда он заявил, что «оборотный капитал» (так он называет заработную плату, наемный труд) не является существенным условием производства, а обязан своим существованием лишь «плачевной бедности основной массы народа». Рамсей не сделал того вывода, что капиталистическое производство «увековечивает» эту «плачевную бедность», хотя он, с другой стороны, признаёт это, когда говорит, что капиталистическое производство «увековечивает расу рабочих» и оставляет им ровно столько, сколько необходимо для этого увековечения. В вышеуказанном смысле можно сказать, что прибавочная стоимость и т. д. базируется на некотором законе природы, на производительности человеческого труда в его взаимодействии с природой. Однако сам Рамсей указывает на абсолютное удлинение рабочего времени как на источник прибавочной стоимости (стр. 102); он указывает также и на повышающуюся вследствие прогресса в промышленности производительность труда.}

«… Достаточно валовому продукту хотя бы чуть-чуть превысить то, что безусловно необходимо для вышеназванных целей, и уже становится возможным отделение от общей массы продукта особого дохода под названием прибыли, который принадлежит другому классу людей» (стр. 205). «Само существование капиталистических предпринимателей как особого класса зависит от производительности труда» (стр. 206).

Во-вторых, говоря о выравнивании нормы прибыли путем повышения цен в некоторых отраслях, вызванного [общим] повышением заработной платы, Рамсей замечает:

«Повышение цен в некоторых отраслях производства в результате общего повышения заработной платы отнюдь не избавило капиталистических предпринимателей от сокращения их прибыли, оно даже ничуть не уменьшило их совокупной потери, а способствовало лишь более равномерному распределению этой потери между различными группами, составляющими этот класс» (стр. 163).

И если капиталист, вино которого является продуктом 100 рабочих (пример Рамсея), продает его так же дорого, как и другой капиталист, товар которого является продуктом 150 рабочих, дабы «данное применение капитала было не менее прибыльно, чем другие его применения», то ясно, что содержащаяся в вине и в другом товаре прибавочная стоимость вследствие этого не увеличивается, а только равномерно распределяется между различными группами капиталистов. [1091]

[1089] Рамсей приводит снова также и рикардовские «исключения» [из определения стоимости рабочим временем]. Эти «исключения» нам нужно будет рассмотреть в нашем тексте там, где мы будем говорить о превращении стоимости в цену производства [price of production][116], А именно, сказать об этом нужно будет, вкратце, следующее. Если предположить, что продолжительность рабочего дня в различных отраслях производства (поскольку это не компенсируется интенсивностью труда, неприятностью труда и т. д.) одинакова, или, точнее, если предположить, что одинаков прибавочный труд, одинакова норма эксплуатации, — то изменение нормы прибавочной стоимости может произойти лишь в том случае, если заработная плата повышается или падает. Такого рода изменение нормы прибавочной стоимости, соответствующее повышению или падению заработной платы, различным образом влияло бы на цены производства [Produktionspreise] товаров в зависимости от органического строения капитала. Тот капитал, переменная составная часть которого велика по сравнению с постоянной частью, получал бы вследствие падения заработной платы большее количество прибавочного труда, а вследствие повышения заработной платы присваивал бы меньше прибавочного труда, чем те капиталы, у которых постоянная составная часть больше по сравнению с переменной частью. Таким образом, повышение или падение заработной платы воздействовало бы на норму прибыли в обеих отраслях в обратном направлении, т. е. вызывало бы противоположные отклонения от общей нормы прибыли. Поэтому, для того чтобы сохранялась общая норма прибыли, цена товаров первого рода при повышении заработной платы повысится, цена товаров второго рода понизится. (Каждый род капитала, конечно, лишь в той степени непосредственно затрагивается колебаниями заработной платы, в какой он применяет много или мало живого труда в сравнении с величиной всего затрачиваемого капитала.) Наоборот, когда заработная плата падает, цена товаров первого рода понизится, а цена товаров второго рода повысится.

Собственно говоря, все это едва ли относится к рассмотрению первоначального превращения стоимостей в цены производства и первоначального установления общей нормы прибыли, так как это, скорее, вопрос о том, каким образом общее повышение или падение заработной платы повлияло бы на цены производства, регулируемые общей нормой прибыли.

Еще меньшее отношение имеет этот случай к различию между основным и оборотным капиталом. Банкир и купец применяют почти исключительно один только оборотный капитал, по очень мало применяют переменного капитала, т. е. они затрачивают относительно мало капитала на живой труд. Владелец рудника, наоборот, применяет бесконечно больше основного капитала, чем капиталист-портной. Но применяет ли он живой труд в такой же пропорции — это большой вопрос. Только потому, что Рикардо выдвинул этот специальный, сравнительно незначительный случай в качестве единственного различия. между ценой производства и стоимостью (или, как он ошибочно говорит; в качестве исключения из определения стоимости рабочим временем) и представил его в форме различия между основным и оборотным капиталом, получилось то, что эта ошибка перешла как важная догма — и притом в неправильной форме — во всю последующую политическую экономию. (Владельца рудника следует противопоставлять не портному, а банкиру и купцу.) [Рамсей говорит:]

«Повышение заработной платы ограничено производительностью труда. Другими словами… рабочий никогда не может получит:.. за труд одного дня или одного года больше того, что он, с помощью всех других источников богатства, может произвести в течение этого же времени… Его заработная плата необходимым образом должна быть меньше этого, так как часть валового продукта всегда идет на возмещение основного капитала» (т. е., как это получается по Рамсею, постоянного капитала: сырья, машин и т. д.) «вместе с прибылью на него» (стр. 119)

У Рамсея здесь смешаны две различные вещи. Содержащееся в однодневном продукте количество «основного капитала» не есть продукт однодневного труда рабочего, т. е. эта часть стоимости продукта, представленная определенной частью продукта in natura^{126}, не является продуктом однодневного труда. Прибыль же, действительно, представляет собой вычет из этого однодневного продукта рабочего или из стоимости этого однодневного продукта.

Если Рамсей не выработал себе ясного представления о природе прибавочной стоимости, если он, в частности, всецело остается в плену старой путаницы об отношении между стоимостью и ценой производства и о превращении прибавочной стоимости в среднюю прибыль, то, напротив, из своего понимания основного и оборотного капитала он сделал другой, правильный, [1090] вывод.

Предварительно приведем еще одно положение Рамсея о «стоимости»;

«Стоимость соответствует не только тому капиталу, который действительно был потреблен, но и тому капиталу, который остается без изменения, т. е. она соответствует всему примененному капиталу» (стр. 74).

В действительности это должно было бы означать следующее: прибыль, а потому и цена производства соответствуют всему примененному капиталу, тогда как стоимость явно не может менять свою величину в зависимости от той части капитала, которая в стоимость продукта не входит.

[Из своего понимания основного и оборотного капитала Рамсей сделал следующий вывод:]

С прогрессом общества (т. е. капиталистического производства) основная часть капитала увеличивается за счет его оборотной части, т. е. за счет той части, которая затрачивается на труд. Поэтому спрос на труд по мере роста богатства, или по мере накопления капитала, относительно уменьшается. В промышленности «бедствия», порождаемые для рабочих развитием производительной силы, имеют временный характер, но они то и дело возобновляются. В земледелии, в особенности при превращении пахотных земель в пастбища, эти бедствия имеют постоянный характер. Общий результат таков: с прогрессом общества, т. е. с развитием капитала (стало быть, с развитием национального богатства), это развитие богатства оказывает все меньшее и меньшее влияние на положение рабочего, alias положение рабочего относительно ухудшается в той же пропорции, в какой возрастает общественное богатство, т. е. происходит накопление капитала, или, что то же самое, в той же пропорции, в какой увеличивается масштаб воспроизводства. Как мы видим, эти результаты весьма далеки от наивной концепции А. Смита или от апологетической концепции вульгарной политической экономии. У А. Смита накопление капитала тождественно возрастанию спроса на труд, непрерывному повышению заработной платы и потому — падению прибылей. В его время спрос на труд на самом деле возрастал по меньшей мере в такой же степени, в какой происходило накопление капитала, так как тогда еще господствовала мануфактура, а крупная промышленность не вышла еще из пеленок.

[Рамсей говорит:]

«Спрос на труд зависит (прямо, непосредственно) только от величины оборотного капитала» (стр. 87). (Это у Рамсея тавтология, так как оборотный капитал у него равняется капиталу, затрачиваемому на заработную плату.) «С прогрессом цивилизации основной капитал страны возрастает за счет оборотного капитала» (стр. 89). «Спрос на труд поэтому не всегда возрастает с увеличением капитала, по крайней мере он возрастает не в такой же степени» (стр. 88). «Только в том случае, когда вследствие новых изобретений оборотный капитал увеличивается по сравнению со своими прежними размерами»

{здесь опять проскальзывает ошибочное воззрение, будто увеличение общего количества жизненных средств тождественно увеличению той части жизненных средств, которая предназначена для рабочих},

«возникает больший спрос на труд. Этот спрос будет тогда расти, но не пропорционально накоплению всего капитала в целом. В тех странах, где промышленность достигла значительного развития, отношение основного капитала к оборотному постепенно становится все большим и большим. Поэтому всякое увеличение национального фонда, предназначенного для воспроизводства, оказывает с прогрессом общества все меньшее и меньшее влияние на положение рабочего» (стр. 90–91). «Всякое увеличение основного капитала происходит за счет оборотного капитала, т. е. за счет спроса на труд» (стр. 91).

«Бедствия, которые изобретение машин приносит рабочему населению, занятому в промышленности, имеют, вероятно, лишь временный характер, однако они могут постоянно возобновляться, так как новые усовершенствования постоянно содействуют сбережению труда» [стр. 91].

В промышленности эти бедствия имеют, согласно Рамсею (стр. 91–92), временный характер в силу следующих причин. [Во-первых: ] капиталисты, применяющие новые машины, получают добавочные прибыли; следовательно, растет их способность делать сбережения и увеличивать свой капитал. Часть этих сбережений применяется также и в качестве оборотного капитала. Во-вторых: цена промышленного товара падает соответственно уменьшению издержек производства; следовательно, потребители делают сбережения, в результате чего увеличивается легкость накопления капитала, часть которого может попасть в ту отрасль промышленности, где произошло уменьшение издержек производства товара. В-третьих: падение цен этих продуктов увеличивает спрос на них.

«Таким образом, хотя введение машин может лишить работы значительное количество людей, тем не менее, вероятно, все они или даже еще большее число рабочих по прошествии большего или меньшего промежутка времени снова получат работу» (стр. 92–93).

«В земледелии дело обстоит совершенно иначе. Спрос на сырье возрастает не так быстро, как спрос на промышленные товары… Самым губительным для сельского населения является превращение пахотной земли в пастбище… Почти все те фонды, на которые раньше содержались рабочие, теперь затрачиваются на крупный рогатый скот, на овец и на другие элементы основного капитала» (стр. 93). [1090]

[1091] Рамсей правильно замечает:

«Заработную плату, точно так же как и прибыль, следует рассматривать как действительную часть готового продукта, совершенно отличную, с точки зрения нации, от издержек его производства» (стр. 142).

«Основной капитал… если его брать независимо от результатов его применения… представляет собой чистую потерю… Только труд, отвлекаясь от заработной платы, от того, что уплачено за него, является, наряду с потребленным основным капиталом, элементом издержек производства. Труд есть жертва. Чем-больше затрачивается его вводной отрасли хозяйства, тем меньше остается для другой. Поэтому, если труд применяется в невыгодных предприятиях, нация страдает от растраты главного источника богатства… Оплата труда не образует элемента издержек» (стр. 142–143).

(Это очень правильно, что у Рамсея труд, а не оплаченный труд, не заработная плата, выступает как элемент стоимости.)

Рамсей правильно описывает реальный процесс воспроизводства:

«Каким образом возможно сравнение продукта с затраченным на него капиталом?.. Если иметь в виду нацию в целом… то совершенно ясно, что все различные элементы затраченного капитала должны быть воспроизведены в той или другой отрасли хозяйства, так как в противном случае производство страны не могло бы дальше вестись в прежних размерах. Сырой материал промышленности, орудия, употребляемые в ней, а также и в сельском хозяйстве, многочисленные и сложные машины в промышленности, постройки, необходимые для производства или хранения продуктов, — все это, в качестве составных частей, должно входить как в совокупный продукт страны, так и во все авансы ее капиталистических предпринимателей. Количество совокупного продукта может быть поэтому сравнено с количеством авансов — благодаря тому, что каждый предмет можно себе представить стоящим как бы рядом с другим предметом того же рода» (стр. 137–139). «Что же касается каждого капиталиста в отдельности»

{это — неправильная абстракция. Нация только и существует как класс капиталистов, и весь этот класс в целом действует совершенно так же, как каждый капиталист в отдельности. Оба способа рассмотрения различаются лишь тем, что один фиксирует и изолирует потребительную стоимость, а другой — меновую стоимость},

«то — в силу того обстоятельства, что он не возмещает свои затраты в натуре, а большую часть их должен получить посредством обмена, для него необходима определенная доля продукта, — в силу этого каждый отдельный капиталистический предприниматель вынужден обращать гораздо больше внимания на меновую стоимость своего продукта, чем на его количество» (стр. 145–146).

[1092] «Чем больше стоимость его продукта превышает стоимость авансированного капитала, тем большей будет его прибыль. Таким образом, капиталист будет исчислять прибыль, сравнивая стоимость со стоимостью, а не количество с количеством. Это — первое различие, которое следует отметить в способе исчисления прибыли у наций и у отдельных капиталистов».

{ Также и нация в целом, при предположении, что она есть что-то иное, нежели совокупность капиталистов, может в известном смысле сравнивать стоимость со стоимостью следующим образом: она может исчислять совокупное рабочее время, в какое ей обходится возмещение потребленной части ее постоянного капитала и той части продукта, которая вошла в индивидуальное потребление, — и то рабочее время, которое затрачено на создание избытка, предназначенного для расширения масштаба воспроизводства.}

«Второе различие состоит в том, что так как капиталистический предприниматель всегда авансирует рабочему заработную плату вместо того, чтобы выплачивать ее из готового товара, то он считает этот аванс так же, как и потреблённый основной капитал, частью своих расходов, хотя заработная плата, с точки зрения нации, не является элементом издержек».

{Для совокупного процесса воспроизводства фактически отпадает и это различие. Капиталист всегда выплачивает заработную плату из готового товара; т. е. из товара, произведенного рабочим вчера, он выплачивает ему назавтра его заработную плату; иными словами, в форме заработной платы он фактически дает рабочему лишь чек на получение продукта, подлежащего изготовлению в будущем, или почти готового продукта, производство которого завершается к тому моменту, когда он покупается. Авансирование исчезает как всего лишь видимость, коль скоро мы рассматриваем воспроизводство, т. е. процесс производства в его непрерывности.}

«Норма прибыли капиталистического предпринимателя будет, следовательно, зависеть от избытка стоимости его продукта над стоимостью авансированного капитала, как основного, так и оборотного» (стр. 146).

{То же самое имеет место и с «точки зрения нации». Прибыль капиталистического предпринимателя всегда зависит от того, во что ему самому обходится производство продукта, все равно, готов ли этот продукт или нет к тому времени, когда он выплачивает. заработную плату.}

Заслуга Рамсея состоит, во-первых, в том, что он опровергает общераспространенный со времени А. Смита ошибочный взгляд, будто стоимость совокупного продукта распадается на доходы с различными наименованиями; во-вторых, в том, что он определяет норму прибыли двояким образом: нормой заработной платы, т. е. нормой прибавочной стоимости, и стоимостью постоянного капитала. Но он совершает противоположный грех по сравнению с Рикардо. Рикардо хочет насильственно уравнять норму прибавочной стоимости с нормой прибыли. Рамсей, наоборот, выдвигает двоякое определение нормы прибыли: 1) определение ее нормой прибавочной стоимости (стало быть, нормой заработной платы) и 2) определение ее отношением этой прибавочной стоимости ко всему авансированному капиталу (здесь, стало быть, Рамсей фактически определяет норму прибыли той долей, какую постоянный капитал составляет во всем капитале), — и это двоякое определение он, не уяснив себе сути дела, выставляет как два параллельные обстоятельства, определяющие норму прибыли. Рамсей не видит того превращения, которое происходит с прибавочной стоимостью, прежде чем она становится прибылью. Поэтому, если Рикардо, для того чтобы провести теорию стоимости, пытается насильственно свести норму прибыли к норме прибавочной стоимости, то Рамсей пытается свести прибавочную стоимость к прибыли. В дальнейшем мы увидим, что тот способ, каким он изображает влияние стоимости постоянного капитала на норму прибыли, является или весьма недостаточным, или прямо ошибочным. [Рамсей говорит:]

«Прибыль должна повышаться или понижаться в такой же точно степени, в какой понижается или повышается та доля валового продукта или его стоимости, которая требуется для возмещения необходимых авансов… Поэтому норма прибыли зависит от двух обстоятельств: во-первых, от той доли всего продукта, которая достается рабочим; во-вторых, от той доли, которая должна быть отложена для возмещения основного капитала в натуре или путем обмена» (стр. 147–148).

Стало быть, другими словами, норма прибыли зависит от избытка стоимости продукта над суммой оборотного и основного капитала; следовательно, она зависит от той доли, которую, во-первых, оборотный капитал и, во-вторых, основной капитал составляют в стоимости всего продукта. Если мы знаем, откуда получается этот избыток, то дело обстоит просто. Но если мы знаем только то, что прибыль зависит от отношения избытка к этим затратам, то мы можем иметь самое ошибочное представление о происхождении этого избытка, можем, например, подобно Рамсею, воображать, будто он отчасти проистекает из основного (постоянного) капитала:

[1093] «Несомненно, что увеличившаяся легкость производства различных вещей, входящих в состав основного капитала, способствует, посредством уменьшения этой доли^{127}, повышению нормы прибыли, подобно тому как в предыдущем случае это было вызвано удешевлением воспроизводства элементов оборотного капитала, который служит для содержания труда» (стр. 164).

Например, у фермера:

«Как бы ни изменялась величина валового продукта, то количество его, которое требуется для возмещения всего того, что в различных формах было потреблено в процессе производства, не подлежит никакому изменению. Это количество должно рассматриваться как постоянное, пока производство ведется в прежних размерах. Следовательно, чем больше валовой продукт, тем меньше должна быть та доля его, которую фермер должен откладывать для упомянутых целей» (стр. 166).

«Чем легче фермер, производящий предметы питания и такое сырье, как лен, конопля, лес и т. д., может их воспроизводить, тем больше будет повышаться прибыль. Прибыль фермера повышается благодаря возрастанию количества его продукта; совокупная стоимость продукта остается неизменной, но фермеру для возмещения различных элементов основного капитала, которыми он может снабдить себя сам, требуется теперь меньшая, чем прежде, доля всего продукта, а стало быть, и меньшая доля его стоимости. Что же касается промышленного капиталиста, то он выигрывает благодаря увеличившейся покупательной способности своего продукта» (стр. 166–167).

Предположим, что урожай равен 100 квартерам, а на семена требуется 20 квартеров, т. е. ¹/₅ урожая. Предположим далее, что в следующем году урожай удваивается (при той же самой затрате труда); он равен теперь 200 квартерам. Если масштаб производства остается прежним, то на семена требуется, как и раньше, 20 квартеров, но это теперь составляет лишь ¹/₁₀ урожая. Однако надо иметь в виду, что стоимость прежних 100 квартеров равна стоимости теперешних 200 квартеров; следовательно, один квартер первого урожая равен [по стоимости] двум квартерам второго. В первом случае оставалось 80 квартеров, во втором случае остается 180 квартеров. Так как величина заработной платы не имеет отношения к рассматриваемому здесь вопросу о влиянии изменения стоимости постоянного капитала на норму прибыли, то допустим, что заработная плата по стоимости остается неизменной. Стало быть, если в первом случае она составляет 20 квартеров, то во втором случае она равна 40 квартерам. Допустим, наконец, что другие составные части постоянного капитала, которые фермер не воспроизводит in natura, равняются стоимости 20 квартеров в первом случае и, стало быть, стоимости 40 квартеров во втором случае.

Таким образом, мы имеем следующий расчет:

1) Продукт равен 100 квартерам. Семена равны 20 квартерам. Остальной постоянный капитал равен 20 квартерам. Заработная плата равна 20 квартерам. Прибыль равна 40 квартерам.

2) Продукт равен 200 квартерам. Семена равны 20 квартерам. Остальной постоянный капитал равен 40 квартерам. Заработная плата равна 40 квартерам. Прибыль равна 100 квартерам, которые по стоимости равны 50 квартерам продукта № 1. Следовательно, во втором случае получалось бы 10 квартеров сверхприбыли.

Таким образом, здесь вследствие изменения стоимости постоянного капитала увеличилась бы не [только] норма прибыли, но и сама прибыль. Хотя заработная плата осталась в первом и во втором случае одной и той же, возросло бы отношение прибыли к заработной плате, т. е. увеличилась бы норма прибавочной стоимости. Это, однако, только видимость. Прибыль во втором случае состояла бы, во-первых, из 80 квартеров, равных [по стоимости] 40 квартерам продукта № 1 и образующих такое же отношение к заработной плате, как и в первом случае; во-вторых, прибыль состояла бы из 20 квартеров, равных только 10 квартерам продукта № 1, которые превратились бы из постоянного капитала в доход.

Но правилен ли этот расчет? Мы должны предположить, что во втором случае результат [удвоение урожая] достигается осенью следующего года несмотря на то, что работа велась при прежних условиях. Для большей ясности предположим, что квартер в первом случае стоит 2 ф. ст. Тогда во втором случае фермер на выращивание урожая, который дал ему осенью 200 квартеров, затратил 20 квартеров семян (40 ф. ст.), 20 квартеров на остальной постоянный капитал (40 ф. ст.), 20 квартеров на заработную плату (40 ф. ст.). Всего 120 ф. ст., а продукт равен 200 квартерам. В первом случае он тоже затратил только 120 ф. ст. (60 кварте-ров), а продукт равнялся 100 квартерам (200 ф. ст.). Для прибыли оставалось 80 ф. ст., или 40 квартеров. Так как 200 квартеров во втором случае являются продуктом такого же количества труда [как и 100 квартеров в первом случае], то они тоже стоят лишь 200 ф. ст. Следовательно, во втором случае для прибыли остается тоже лишь 80 ф. ст., которые теперь, однако, равняются 140 квартерам[117]. Таким образом, квартер стоит [фермеру] лишь ⁴/₇ ф. ст., а не 1 ф. ст. Другими словами, стоимость квартера понизилась бы с 2 до ⁴/₇ ф. ст., т. е. на 1³/₇ ф. ст., а не с 2 до 1 ф. ст., или лишь наполовину, как было предположено выше для второго случая в противоположность первому.

Весь продукт фермера во втором случае равен 200 квартерам стоимостью в 200 ф. ст. Но из них 120 ф. ст. возмещают те 60 квартеров, которые фермер затратил на производство и из которых каждый стоил ему 2 ф. ст. Следовательно, остаются 80 ф. ст. прибыли, соответствующие 140 остающимся квартерам. Как это получается? Квартер во втором случае стоит 1 ф. ст., но затраченные на производство 60 квартеров стоили по 2 ф. ст. Они стоили фермеру столько, как если бы он затратил 120 квартеров из нового урожая. Таким образом, остающиеся 140 квартеров стоят 80 ф. ст., или имеют не большую стоимость, чем имели остававшиеся в первом случае 40 квартеров. Правда, фермер продает каждый из 200 квартеров по 1 ф. ст. (если он продает весь свой продукт) и выручает таким образом 200 ф. ст. Но из 200 квартеров 60 стоили ему по 2 ф. ст. каждый; остающиеся квартеры доставляют ему поэтому лишь по ⁴/₇ ф. ст. [или приблизительно по ¹/₂ ф. ст.].

Если теперь фермер снова затрачивает 20 квартеров [на семена] (10 ф. ст. [считая по ¹/₂ ф. ст. за квартер]), 40 квартеров на заработную плату (20 ф. ст.) и 40 квартеров на остальной постоянный капитал (20 ф. ст.), если он, следовательно, затрачивает всего 100 квартеров вместо прежних 60 и получает урожай в 180 квартеров, то эти 180 квартеров не имеют той стоимости, какую раньше имели 100 квартеров [считая по 1 ф. ст. за квартер]. Правда, фермер применил столько же живого труда, как и раньше, и поэтому [1094] стоимость переменного капитала, так же как и стоимость прибавочного продукта, осталась той же, что и раньше. Но он затратил меньше овеществленного труда, так как то же самое количество семян — 20 квартеров, — которое раньше стоило 20 ф. ст., теперь стоит всего лишь 10 ф. ст.

Расчет, стало быть, получается такой:

Постоянный капитал

1) 20 кв. (20 ф. ст.) семена, 20 кв. (20 ф. ст.) орудия труда и т. д.

2) 20 кв. (10 ф. ст.) семена, 40 кв. (20 ф. ст.) орудия труда и т. д.

Переменный капитал

1) 20 кв. (20 ф. ст.)

2) 40 кв. (20 ф. ст.)

Прибавочная стоимость

1) 40 кв. (40 ф. ст.)

2) 80 кв. (40 ф. ст.)

Продукт в первом случае равен 100 квартерам (100 ф. ст.).

Продукт во втором случае равен 180 квартерам (90 ф. ст.). Тем не менее [несмотря на понижение стоимости продукта] норма прибыли во втором случае повысилась бы; ибо раньше прибыль в 40 ф. ст. получалась на затрату в 60 ф. ст., тогда как теперь прибыль в 40 ф. ст. получается на затрату в 50 ф. ст. Первое отношение составляет 66²/₃%, второе — 80 %.

Во всяком случае, повышение нормы прибыли получается не оттого, что стоимость остается неизменной, как предполагает Рамсей. Так как уменьшилась часть труда, затраченного на производство продукта, а именно, та часть его, которая содержится в постоянном капитале (в данном случае — в семенах), то стоимость продукта падает, если производство продолжается в прежнем масштабе, подобно тому как падает стоимость 100 фунтов пряжи, когда дешевеет содержащийся в них хлопок. Но отношение переменного капитала к постоянному повышается (хотя стоимость переменного капитала при этом и не повышается). Иными словами, уменьшается отношение совокупной суммы затраченного капитала к прибавочной стоимости. Отсюда — повышение нормы прибыли.

Если бы то, что говорит Рамсей, было правильно, т. е. если бы стоимость осталась неизменной, то возросла бы прибыль, сумма прибыли и — как следствие этого — норма прибыли. Об одном лишь повышении нормы не могло бы быть и речи.

Однако вопрос [о влиянии изменения стоимости постоянного капитала на норму прибыли] для специального случая [когда часть постоянного капитала возмещается в натуральной форме] еще не исчерпан. В земледелии этот специальный случай получает следующее выражение:

Определенное количество семян фигурирует в урожае по прежней цене продукта, и эта часть вошла в урожай in natura. Остальные затраты были покрыты продажей хлеба по его прежней цене. При этих прежних затратах количество продукта удваивается. Так, например, в вышеприведенном случае при затрате 20 квартеров на семена (40 ф. ст.) и при прочих затратах, равных 40 квартерам (80 ф. ст.), урожай, вместо прежних 100 квартеров (200 ф. ст.), из которых 40 квартеров (80 ф. ст.) прибыли приходились на 60 квартеров (120 ф. ст.) совокупных затрат, составляет теперь 200 квартеров. Затраты при этом урожае по абсолютной величине те же, что и раньше: они составляют 60 квартеров, стоимость которых была равна 120 ф. ст., но вместо избытка в 40 квартеров теперь имеется избыток в 140 квартеров. Избыток in natura теперь значительно увеличился. Но так как затраченный труд в обоих случаях один и тот же, то 200 квартеров имеют теперь не большую стоимость, чем прежде имели 100 квартеров. Следовательно, они стоят 200 ф. ст., т. е. стоимость одного квартера упала с 2 ф. ст. до 1 ф. ст. Но так как избыток равен 140 квартерам, то, казалось бы, он должен стоить 140 ф. ст., ибо каждый из квартеров стоит ровно столько, сколько другой.

Дело предстанет перед нами в наиболее простом виде, если мы сперва рассмотрим его независимо от процесса воспроизводства и предположим, что фермер ликвидирует свое хозяйство и продает весь свой продукт. Тогда, чтобы покрыть свои затраты (возместить свои расходы) в 120 ф. ст., он фактически должен продать 120 квартеров. Этим покрывается авансированный капитал. Следовательно, остается избыток в 80 квартерон, а не в 140, и так как эти 80 квартеров равны 80 ф. ст., то они стоят абсолютно столько же, сколько стоил избыток в первом случае.

Процесс воспроизводства, однако, несколько видоизменяет дело. А именно, фермер возмещает из своего собственного продукта 20 квартеров семян in natura. [По стоимости] они возмещаются ему в продукте 40 квартерами. Но в процессе воспроизводства он по-прежнему должен оплачивать их лишь 20 квартерами in natura. Его остальные затраты [выраженные в квартерах] возрастают соответственно уменьшению стоимости квартера (если заработная плата при этом не понижается). Для возмещения остальной части постоянного капитала ему теперь требуется 40 квартеров вместо прежних 20 квартеров, а для возмещения заработной платы — также 40 квартеров вместо 20. Всего фермер должен затратить 100 квартеров там, где раньше он затрачивал 60 квартеров; но он не должен затрачивать 120 квартеров, как этого требовало бы удешевление хлеба, так как те 20 квартеров [на семена], которые прежде стоили 40 ф. ст., он теперь возмещает 20 квартерами стоимостью в 20 ф. ст. (ибо здесь имеет значение лишь потребительная стоимость этих 20 квартеров). Таким образом, фермер, очевидно, выгадал [1095] эти 20 квартеров, которые теперь стоят 20 ф. ст. И его избыток равен теперь не 80 ф. ст., а 100 ф. ст., не 80 квартерам, а 100. (Если выразить этот избыток в квартерах по их прежней стоимости, то он равен теперь не 40 квартерам, а 50.) Это — несомненный факт, и если рыночная цена хлеба вследствие его изобилия не понизится, то фермер может продать по новой стоимости на 20 квартеров больше, чем прежде, и выгадать 20 ф. ст.

В связи с воспроизводством фермер получил эти 20 ф. ст. избытка на ту же затрату потому, что труд стал более производительным, хотя норма прибавочной стоимости здесь не повысилась, т. е. рабочий не дал большего, чем прежде, количества прибавочного труда, или не получил меньшей, чем прежде, доли из воспроизведенной части продукта (представляющей живой труд). Напротив, предполагается, что при воспроизводстве рабочий получает 40 квартеров, тогда как раньше он получал только 20 квартеров. Таким образом, перед нами своеобразное явление. Оно не имеет места без воспроизводства, но происходит в связи с ним и происходит потому, что фермер часть своих затрат возмещает in natura. В этом случае возросла бы не только норма прибыли, но и прибыль. (Что касается самого процесса воспроизводства, то фермер или может продолжать его теперь в прежнем масштабе, и тогда, если урожай снова столь же благоприятен, продукт понижается в цене, — так как часть постоянного капитала стоила меньше, — но норма прибыли повышается; или же фермер может увеличить масштаб своего производства, может больше засеять при тех же затратах, и тогда повышаются и прибыль, и норма прибыли.)

Возьмем теперь фабриканта. Предположим, что он затратил 100 ф. ст. на производство хлопчатобумажной пряжи и что прибыль составляет 20 ф. ст. Продукт, следовательно, равен 120 ф. ст. Пусть из 100 ф. ст. затрата на хлопок составила 80 ф. ст. Если теперь стоимость хлопка падает наполовину, то фабриканту надо будет затратить на хлопок только 40 ф. ст. и 20 ф. ст. — на все остальное, стало быть, всего надо будет затратить 60 ф. ст. вместо 100 ф, ст. Прибыль по-прежнему равна 20 ф. ст. Совокупный продукт равняется теперь 80 ф. ст, (если фабрикант не расширяет масштаб своего производства). Итак, 40 ф. ст. остаются у фабриканта в кармане, он может израсходовать их на себя или вложить в дело в качестве добавочного капитала. Тогда в соответствии с новым масштабом производства фабрикант [дополнительно] затратил бы 26²/₃ ф. ст. на хлопок и 13¹/₃ ф. ст. на труды т. д. Прибыль [на дополнительную затрату в 40 ф. ст.] равнялась бы 13¹/₃ ф. ст. Совокупный продукт составил бы теперь 60 + 40 + 33¹/₃ = 133¹/₃ ф. ст.

Суть дела заключается здесь, стало быть, не в том, что фермер возмещает свои семена in natura, ибо фабрикант покупает свой хлопок, а не возмещает его из своего собственного продукта. Рассматриваемое нами явление сводится, стало быть, к следующему: здесь имеет место высвобождение некоторой части из той части капитала, которая раньше была связана в виде постоянного капитала, или превращение части капитала в доход. Если при этом в процессе воспроизводства затрачивается ровно столько же капитала, что и раньше, то получается тот же самый результат, как если бы на прежней ступени производства был применен добавочный капитал. Следовательно, это есть своего рода накопление, проистекающее из возросшей производительности тех отраслей производства, которые доставляют подлежащие производительному потреблению составные части капитала. Однако такое падение стоимости сырья, если оно вызвано благоприятным урожаем, сводится на нет плохими урожаями, в результате которых происходит вздорожание сырья. Капитал, высвобождающийся указанным образом при одном или нескольких хороших урожаях, является поэтому в известной мере резервным капиталом на случай плохих урожаев. Например, фабрикант, у которого период оборота [основного капитала] составляет 12 лет, должен так вести свое дело, чтобы он мог в течение этих 12 лет продолжать производство по меньшей мере в том же самом масштабе. Поэтому приходится учитывать, что те цены, по которым возмещается [сырье], колеблются и что выравнивание этих цен происходит в течение более или менее длинного ряда лет.

Противоположное действие, по сравнению с удешевлением составных частей капитала, оказывает повышение их цен (переменный капитал мы оставляем здесь в стороне, хотя когда заработная плата падает, то приходится затрачивать меньший, по стоимости, переменный капитал; когда заработная плата повышается, то приходится затрачивать больший переменный капитал). Для того чтобы производство продолжалось в прежнем масштабе, теперь необходима большая затрата капитала. Следовательно, не говоря уже о падении нормы прибыли, здесь должен быть применен резервный капитал, или часть дохода должна быть превращена в капитал, хотя она и не действует при этом как добавочный капитал.