[а) Взгляд на прибыль, ренту и процент как на прибавочный труд рабочих. Соотношение между накоплением капитала и так называемым «рабочим фондом»]
[а) Взгляд на прибыль, ренту и процент как на прибавочный труд рабочих. Соотношение между накоплением капитала и так называемым «рабочим фондом»]
«The Source and Remedy of the National Difficulties, deduced from Principles of Political Economy, in a Letter to Lord John Russel». London, 1821 (без имени автора).
Этот малоизвестный памфлет (размером около 40 страниц), появившийся в то время, когда начал привлекать к себе внимание «этот невероятный кропатель»[88] Мак-Куллох, содержит существенный шаг вперед по сравнению с Рикардо. Прибавочную стоимость, или «прибыль», как ее называет Рикардо (который часто называет ее также и «прибавочным продуктом»), или «процент», как ее называет автор памфлета, этот автор прямо характеризует как «прибавочный труд», труд, выполняемый рабочим бесплатно, — выполняемый сверх того количества труда, которым возмещается стоимость его рабочей силы, или производится эквивалент его заработной платы. Насколько важно было свести стоимость к труду, настолько же важно было прибавочную стоимость, которая представлена в прибавочном продукте, свести к прибавочному труду. По сути дела это было сказано уже А. Смитом{83} и составляет один из главных моментов в том, что дал Рикардо. Но у Рикардо это нигде не высказано и не зафиксировано в абсолютной форме.
Если у Рикардо и других политико-экономов интерес направлен только на то, чтобы понять отношения капиталистического производства и объявить их абсолютными формами производства, то рассматриваемый нами памфлет и остальные подлежащие здесь рассмотрению сочинения той же категории овладевают вскрытыми Рикардо и другими политико-экономами тайнами капиталистического производства для того, чтобы с позиций промышленного пролетариата выступить против капиталистического производства.
[Автор памфлета говорит:]
«Сколько бы ни причиталось на долю капиталиста» (с точки зрения капитала), «он может получить только прибавочный труд рабочего, так как рабочий должен жить» (назв. соч., стр. 23).
Эти необходимые условия жизни, этот минимум, на который может жить рабочий, а потому и количество прибавочного труда, какое может быть выжато из него, представляют собой, правда, нечто весьма относительное.
«Если по мере возрастания величины капитала его стоимость[89] не уменьшается, то капиталисты будут выжимать из рабочих продукт каждого рабочего часа сверх того минимума, на который рабочий может существовать. И каким бы ужасным и отвратительным это ни казалось, капиталист может в конце концов ориентироваться на такие продукты питания, производство которых требует наименьшего количества труда, и в конце концов может сказать рабочему: ты не должен есть хлеба, потому что ячменная мука дешевле; ты не должен есть мяса, потому что можно питаться свеклой и картошкой. И мы уже дошли до этого» (там же, стр.23–24).
«Если рабочего можно довести до того, что он будет питаться картошкой вместо хлеба, то неоспоримо верно, что при таком положении из его труда можно выколотить больше; т. е. если при питании хлебом он был вынужден для содержания себя и своей семьи затрачивать труд понедельника и вторника, то при питании картошкой ему потребуется для этого только половина понедельника, а другая половина понедельника и весь вторник высвободятся в пользу государства или для капиталиста» (там же, стр.26).
Здесь прибыль и т. д. прямо сведена к присвоению такого рабочего времени, за которое рабочий не получает никакого эквивалента.
«Является общепризнанным, что уплачиваемый капиталистам процент, имеет ли он природу ренты, ссудного процента или предпринимательской прибыли, уплачивается из труда других» (там же, стр. 23).
Итак, рента, ссудный процент, предпринимательская прибыль суть лишь различные формы «процента на капитал», который в свою очередь сводится к «прибавочному труду рабочего». Этот прибавочный труд представлен в прибавочном продукте. Капиталист является владельцем прибавочного труда или прибавочного продукта. Прибавочный продукт есть капитал.
«Предположим, что… нет никакого прибавочного труда, нет, следовательно, ничего такого, что можно было бы накоплять как капитал…» (там же, стр. 4).
И сейчас же вслед за этим он говорит:
«Владельцы прибавочного продукта, или капитала…» (там же).
В совершенно другом тоне, чем ноющие рикардианцы, автор говорит:
«Естественным и необходимым следствием увеличения капитала является уменьшение его стоимости» (стр. 22).
Относительно Рикардо он заявляет:
«К чему стараться доказать нам, что никакое накопление капитала не понизит прибыль, так как, дескать, понизить прибыль может только повышение заработной платы, — раз оказывается, что если население не увеличивается с ростом капитала, заработная плата повышается вследствие несоответствия между капиталом и трудом, а если население при этом увеличивается, заработная плата повышается вследствие трудности добывать пищу?» (стр. 23).
[853] Если бы «стоимость капитала», — т. е. «процент на капитал», т. е. тот прибавочный труд, которым капитал распоряжается, который он себе присваивает, — не уменьшалась по мере возрастания величины капитала, то происходило бы нарастание процентов на проценты, имела бы место геометрическая прогрессия; и подобно тому как эта прогрессия, вычисленная в деньгах (см. Прайса), предполагает невозможное накопление (невозможную норму накопления), так и при сведении ее к ее настоящему элементу, к труду, она поглотила бы как «причитающийся на долю» капитала не только прибавочный труд, но и необходимый труд. (К фантазии Прайса вернуться в разделе о доходе и его источниках[90].)
«Если бы было возможно непрерывно увеличивать капитал и одновременно с этим поддерживать на прежнем уровне стоимость капитала, показателем него была бы неизменность ставки ссудного процента, то проценты, подлежащие уплате за пользование капиталом, вскоре превысили бы весь продукт труда… Капитал имеет тенденцию увеличивать капитал более чем в арифметической прогрессии. Является общепризнанным, что уплачиваемый капиталистам процент, имеет ли он природу ренты, ссудного процента или предпринимательской прибыли, уплачивается из труда других. Поэтому, если капитал продолжает накопляться, то при сохранении прежней процентной ставки тот труд, который отдается за пользование капиталом, должен все более возрастать, пока весь труд всех рабочих страны не будет поглощен капиталистом. Но это никогда не может произойти; ибо сколько бы ни причиталось на долю капиталиста, он может получить только прибавочный труд рабочего, так как рабочий должен жить» (стр. 23).
Но каким образом уменьшается «стоимость капитала», автору памфлета не ясно. Он сам говорит, что по мнению Рикардо это происходит либо оттого, что заработная плата повышается, когда капитал накопляется быстрее, чем возрастает население, либо оттого, что стоимость заработной платы (но не ее количество в жизненных средствах) увеличивается, когда население возрастает быстрее, чем накопляется капитал (или даже при их [одинаковом] одновременном росте), в результате уменьшающейся продуктивности земледелия. Но как объясняет это наш аноним? Последнего он не принимает; заработная плата по его мнению все больше понижается до возможного минимума. Он говорит, что [понижение «процента» на капитал] возможно лишь в результате того, что, хотя рабочего и эксплуатируют больше или столько же, та часть капитала, которая обменивается на живой труд, относительно уменьшается.
Во всяком случае, заслугой анонимного автора является то. что бессмыслица насчет геометрической прогрессии процентов сведена у него к ее настоящему смыслу, т. е. к бессмыслице{84}.
К тому же, по мнению анонимного автора, имеются два способа препятствовать тому, чтобы с возрастанием прибавочного продукта или прибавочного труда капитал вынужден был отдавать обратно рабочим все большую часть награбленного им.
Первый способ, это — превращение прибавочного продукта в основной капитал, что препятствует тому, чтобы «рабочий фонд», или та часть продукта, которая потребляется рабочими, обязательно возрастал с накоплением капитала.
Второй способ, это — внешняя торговля, дающая капиталистам возможность обменивать прибавочный продукт на заграничные предметы роскоши и таким образом самим потреблять его. Благодаря этому даже та часть продукта, которая состоит из предметов необходимости, вполне может возрастать без того, чтобы она обязательно должна была в форме заработной платы притекать обратно к рабочим, хотя бы до некоторой степени в соответствии со своим ростом.
Следует заметить, что первый способ, действующий лишь периодически, а затем парализующий свое действие (по крайней мере, в той степени, в какой основной капитал состоит из таких машин и т. д., которые сами входят в производство предметов необходимости), обусловливает превращение прибавочного продукта в капитал, тогда как второй способ обусловливает потребление все возрастающей части прибавочного продукта капиталистами, растущее потребление последних, а не обратное превращение прибавочного продукта в капитал. Если бы данный прибавочный продукт оставался в той форме, в которой он непосредственно существует, то значительная часть его должна была бы быть обменена с рабочими как переменный капитал. Следствием этого было бы повышение заработной платы и уменьшение абсолютной или относительной прибавочной стоимости. В этом собственно и заключается тайна проповедуемой Мальтусом необходимости растущего потребления «богатых», чтобы та часть продукта, которая обменивается на труд, превращается в капитал, имела высокую стоимость, приносила солидную прибыль, поглощала много прибавочного труда. Только предоставляет Мальтус усиленное потребление не самим промышленным капиталистам, а предназначает для этой функции земельных собственников, обладателей синекур и т. д., так как стремление к накоплению и стремление к расточительству, соединенные в одном и том же лице, сыграли бы скверную шутку друг с другом. Здесь также выступает наружу то, что было ошибочного во взглядах Бартона, Рикардо и других. Заработная плата определяется не той частью совокупной массы продукта, которая может быть потреблена как переменный капитал, или может быть превращена в таковой, а той частью этой массы, которая фактически превращается в него. Часть этих продуктов может даже в своем натуральном виде быть съедена всякого рода прихлебателями, другая часть может быть потреблена в виде предметов роскоши благодаря внешней торговле и т. д.
Наш памфлетист упускает из виду две вещи.
В результате введения машин масса рабочих постоянно лишается работы, что создает избыточное население; таким образом, прибавочный продукт находит в готовом виде новую рабочую силу, на которую он может быть обменен и при отсутствии роста населения и без необходимости удлинять абсолютное рабочее время. Положим, раньше было занято 500 рабочих, а теперь занято 300, которые доставляют относительно большее количество прибавочного труда. Остальные 200 рабочих могут быть наняты на прибавочный продукт, как только последний достаточно вырастет. Часть прежнего [переменного] капитала превращается в основной капитал, другая часть дает занятие меньшему количеству рабочих, но извлекает из них, по сравнению с их числом, большее количество прибавочной стоимости и, в особенности, большее количество прибавочного продукта. Остальные 200 рабочих являются материалом, созданным для капитализирования нового прибавочного продукта.
[853а] Превращение предметов необходимости в предметы роскоши посредством внешней торговли, как это изложено в памфлете, важно само по себе —
1) потому, что это кладет конец нелепости, будто заработная плата зависит от массы произведенных предметов необходимости, как если бы эти предметы необходимости обязательно должны были быть потреблены в этой форме их производителями или хотя бы всем производящим народом en masse{85}, т. е. обязательно должны были быть обратно превращены в переменный капитал, или, как выражаются Бартон и Рикардо, в «оборотный капитал»;
2) потому, что этим определяется вся общественная форма отсталых стран — например, рабовладельческих штатов в Северо-Американских Соединенных Штатах (см. Кернса[91]) или Польши и т. д., — которые связаны с мировым рынком, покоящимся на капиталистическом производстве (что понимал уже старый Бюш, если он и это не украл у Стюарта). Как бы ни был велик тот прибавочный продукт, который такие страны извлекают из прибавочного труда своих рабов в простой форме, в виде хлопка-сырца или хлеба в зерне, они могут оставаться при этом простом, недифференцированном труде благодаря тому, что внешняя торговля дает им возможность придавать этому простому продукту любую форму потребительной стоимости.
Утверждение, будто от величины «оборотного капитала» зависит та часть годового продукта, которая должна быть затрачена в виде заработной платы, было бы столь же основательно, как и утверждение, будто в том случае, когда значительная часть продукта состоит из «зданий» и когда строится много сравнительно с рабочим населением жилищ, пригодных для рабочих, рабочие должны в результате этого иметь хорошие и дешевые жилища, так как предложение жилищ увеличивается-де быстрее, чем спрос на них.
Верно, напротив, следующее: если прибавочный продукт велик и если значительную его часть капиталисты намерены употребить как капитал, то (при предположении, что эта солидная величина прибавочного продукта сама не получена уже на таком пути, который выбросил на улицу массу рабочих) спрос на труд должен расти, а потому должна возрастать и та часть прибавочного продукта, которая обменивается как заработная плата. При всех обстоятельствах, не абсолютная величина прибавочного продукта (в какой бы форме он ни существовал, хотя бы даже в форме предметов необходимости) является тем, что заставляет затрачивать этот прибавочный продукт в форме переменного капитала и потому ведет к росту заработной платы. Дело обстоит отнюдь не таким образом, а так, что страсть к капитализированию заставляет затрачивать значительную часть прибавочного продукта в форме переменного капитала и поэтому с накоплением капитала она привела бы к росту заработной платы, если бы машины постоянно не создавали избыточное население и если бы не было того, что все большая часть капитала (в частности, также и при помощи внешней торговли) обменивается на капитал, а не на труд. Та часть прибавочного продукта, которая уже непосредственно производится в такой форме, в какой она может служить только капиталом, и та часть его, которая получает эту форму благодаря обмену с заграницей, растет быстрее той части, которая должна обмениваться на непосредственный труд.
Фраза о том, что заработная плата зависит от существующего в данный момент капитала и что быстрое накопление капитала является поэтому единственным средством, могущим вызвать повышение заработной платы, сводится к нижеследующему.
С одной стороны, если отвлечься от той формы, в какой условия труда выступают как капитал, мы здесь имеем тавтологию: от производительности труда, выполняемого определенным числом рабочих, зависит то, как быстро может увеличиваться это число без ухудшения условий их жизни. Чем больше они производят сырья, орудий труда и жизненных средств, тем больше средств они имеют не только для того, чтобы воспитывать своих детей, пока те еще не могут работать сами, но и для того, чтобы реализовывать труд вновь подрастающего поколения и таким образом делать прирост населения и прирост производства тождественными друг другу и даже развивать производство в еще большей степени, чем растет население, так как с ростом населения растет искусство рабочего, растет разделение труда, растет возможность применения машин, растет постоянный капитал, — короче, растет производительность труда.
Если рост населения зависит от производительности труда, то производительность труда зависит от роста населения. Здесь имеет место взаимодействие. Но, выражаясь капиталистически, это означает, что жизненные средства рабочего населения зависят от производительности капитала, от того, что возможно большая часть продукта рабочих противостоит им как то, что распоряжается их трудом. Рикардо сам правильно выражает это — я имею в виду тавтологию, — ставя заработную плату в зависимость от производительности капитала, а последнюю от производительности труда{86}.
Что труд зависит от роста капитала, означает, стало быть, не что иное, как, с одной стороны, ту тавтологию, что [854] прирост жизненных средств населения и средств для применения его труда зависит от производительности его собственного труда, и, во-вторых, выражая это капиталистически, — что труд зависит от того, что его собственный продукт противостоит ему как чужая собственность, а потому и его собственная производительность противостоит ему как производительность той вещи, которую он создает.
Практически это означает, что рабочий должен присваивать себе возможно меньшую часть своего продукта, чтобы возможно большая часть его продукта противостояла ему как капитал; он должен возможно больше уступать безвозмездно капиталисту, чтобы возможно больше возрастали средства последнего для покупки вновь труда рабочего на то, что у рабочего было отнято безвозмездно. В этом случае возможна такая ситуация, что, если капиталист заставил рабочего очень много работать даром, он потом, в обмен на это полученное им без эквивалента, заставляет его работать даром несколько меньше. Однако так как такой результат препятствует как раз тому, что является целью стремлений, т. е. возможно более быстрому накоплению капитала, то рабочий должен жить в таких условиях, что это уменьшение его бесплатной работы снова прекращается вследствие увеличения рабочего населения, будь то относительного, в результате введения машин, или абсолютного, в результате учащающихся браков. (Это — то же самое взаимоотношение, которое высмеивают рикардианцы, когда мальтузианцы проповедуют его в качестве взаимоотношения между земельными собственниками и капиталистами.) Рабочие должны бесплатно отдавать капиталу возможно большую часть своего продукта, чтобы при более благоприятных условиях купить себе обратно на свой новый труд часть отданного таким путем продукта. Но так как этот благоприятный поворот вместе с тем уничтожает условие благоприятного поворота, то он может быть лишь временным явлением и должен снова превратиться в свою собственную противоположность.
В-третьих. То, что имеет силу относительно превращения предметов необходимости в предметы роскоши посредством внешней торговли, имеет силу вообще относительно производства предметов роскоши, для неограниченного разнообразия и умножения которых внешняя торговля является, однако, действительно немаловажным условием. Хотя рабочие, занятые в производстве предметов роскоши, производят капитал для своего хозяина, но их продукт не может in natura{87} превратиться снова в капитал — ни в постоянный, ни в переменный.
Если не считать ту часть предметов роскоши, которая отправляется за границу для обмена на предметы необходимости, целиком или частично входящие в переменный капитал, то предметы роскоши представляют один лишь прибавочный труд, и притом прибавочный труд непосредственно в той форме прибавочного продукта, в которой он потребляется, как доход, богатыми. Предметы роскоши представляют, правда, прибавочный труд не одних только тех рабочих, которые их производят. Последние, напротив, выполняют в среднем столько же прибавочного труда, как и рабочие в других отраслях производства. Но подобно тому как любую 1/3 продукта, содержащего в себе 1/3 прибавочного труда, я могу рассматривать как воплощение этого прибавочного труда, а остальные 2/3 продукта — как воспроизводство авансированного капитала, так и прибавочный труд производителей предметов необходимости, образующий заработную плату для производителей предметов роскоши, может быть представлен как необходимый труд рабочего класса, взятого в целом. Его прибавочный труд представлен: 1) в той части предметов необходимости, которая потребляется капиталистами и их прихлебателями; 2) в совокупности предметов роскоши. По отношению к отдельному капиталисту или отдельным отраслям производства это представляется иначе. Для отдельного капиталиста часть произведенных им предметов роскоши представляет лишь эквивалент за авансированный капитал.
Если слишком большая часть прибавочного труда представлена непосредственно в форме предметов роскоши, то, очевидно, должна произойти заминка в накоплении и в расширении воспроизводства, так как слишком незначительная часть прибавочного продукта превращается обратно в капитал. Если форму предметов роскоши принимает слишком незначительная часть прибавочного труда, то накопление капитала (т. е. той части прибавочного продукта, которая может in natura снова служить в качестве капитала) будет происходить быстрее, чем увеличение населения, и норма прибыли будет падать, за исключением того случая, когда существует внешний рынок для предметов необходимости.