6.3.3. Что такое «разум»?

6.3.3. Что такое «разум»?

Понятие «разумности», волновавшее еще мыслителей древности, в новом свете предстало в последнем столетии с появлением компьютеров и науки под названием «искусственный интеллект». «XX век стал свидетелем создания вычислительных машин, и это техническое достижение породило небывалое по смелости научное предприятие по исследованию «мира мыслей» — попытку создания искусственного разума. Движение под этим знаменем официально оформилось к концу 60-х годов среди специалистов по решению задач на вычислительных машинах. В течение примерно двадцати лет были разработаны программы для вычислительных машин, которые способны играть в шахматы, доказывать математические теоремы, сочинять музыку, обучаться распознаванию образов и пр.… Эта деятельность, сначала случайная и хаотическая, вскоре привела к созданию новой научной дисциплины под названием «искусственный интеллект». Феномен взрыва активности в исследованиях по искусственному интеллекту и в создании интеллектуальных систем приходится на начало 80-х годов. Искусственный интеллект из несколько экзотической области науки, к которой многие относились с известной долей скептицизма, вдруг стал в значительной степени определяющим фактором научно-технического прогресса всего человеческого общества» (92,97). «Можно считать, что к концу 80-х годов наука под названием «искусственный интеллект» достигла вершин своего развития и вступила в период зрелости» (92,98). Тысячи специалистов по всему миру сейчас работают над созданием «разумных программ», в сотнях университетов студенты получают подготовку в этой области. «Продукты деятельности» ученых и программистов, занимающихся искусственным интеллектом, претендуют на то, чтобы произвести революции в технологии, управлении обществом, военной сфере.

Итак, во второй половине XX века произошло необычайно важное для истории человеческой цивилизации событие — ««мир мыслей» и мир технических устройств слились, человеческая мысль, оторвавшись от человеческого тела, начала действовать самостоятельно» (92,231).

Тем не менее спор, начавшийся знаменитой дискуссией конца 60-х годов «Может ли машина мыслить?», не завершен и по сей день. Ключевой вопрос — что же такое разум? Не потеряла своей актуальности доступно и образно изложенная точка зрения по этому вопросу профессора У.Р. Эшби: «До последнего времени мы были склонны допускать, — пишет У.Р. Эшби, — что способности мозга, в особенности человеческого мозга, неограниченны. Пора расстаться с этим представлением, так как оно препятствует дальнейшему прогрессу. Сегодня подобное мнение так же невежественно и наивно, как вера ребенка в то, что его старший брат может поднять любую тяжесть. Сегодня мы знаем, что означает слово «мозгоподобный» и знаем, каковы ограничения для мозга. Мы знаем также, что для человеческого мозга и для машины эти ограничения одни и те же, поскольку они присущи любой системе, поведение которой упорядочено и подчинено определенным законам. Система, которая могла бы обойти эти ограничения, обладала бы волшебными свойствами… Мозгоподобные процессы можно разделить на два класса в зависимости от того, целенаправленны они или нет. Именно целенаправленные процессы являются разумными независимо от того, протекают они в машине или в мозгу. Рассматривая мозгоподобные процессы, нужно помнить, что вычислительная машина совершеннее мозга, поскольку она может быть сделана так, чтобы ее поведение совершенно не зависело от какой-либо операционной структуры. В принципе машина способна вести любой хорошо определенный процесс. Живой же мозг сформировался за пять миллиардов лет развития таким, что сейчас он оказывается специально приспособленным именно к земным условиям. Эти условия, как мы начинаем понимать, вовсе не имеют такого всеобщего характера, как мы привыкли думать. Характерными для земных условий являются: распределение объектов в пространстве, подчиняющемся трехмерной евклидовой матрице; исключительное значение непрерывных процессов, происходящих на Земле; тенденция к локализации эффектов; наконец, повторяемость некоторых свойств в различных местах. Для того, чтобы эти свойства придать вычислительной машине, нужно было бы затратить много труда для их программирования. Поскольку живой мозг в течение длительного времени развивался в земных условиях, его операционные методы специализировались. В результате мозг, вместо того, чтобы быть исключительно гибким механизмом, стал, как сейчас оценивается, в высшей степени негибкой системой» (48,34).

«Еще несколько лет назад, — пишет У.Р. Эшби, — было много споров о том, что понимать под «разумной машиной». Сейчас положение прояснилось и ответ на этот вопрос известен. Разумной следует считать систему, способную выполнять подходящий отбор. Эта способность и есть критерий разумности… Разумная машина может быть определена как система, которая использует информацию и обрабатывает ее так, чтобы достигнуть высокой степени подходящего отбора. Если эта машина должна показать в самом деле высокий уровень разумности, то она должна обработать большое количество информации и при этом с высокой эффективностью. В биологических процессах подходящий отбор и разумность проявляются в основном в регулировании: живой организм, если он действует «разумно», ведет себя так, чтобы поддерживать себя живым. Другими словами, он действует так, чтобы поддерживать основные переменные, от которых зависит его существование, в биологических границах. Это и есть непосредственное проявление подходящего отбора, и животные, чем выше они на шкале разумности, проявляют свое превосходство именно большей способностью к регулированию… Нужно прекратить разговоры о двух сортах разума в зависимости от того, идет ли речь о живом мозге или о машине. Существует только один сорт разума. Он проявляет себя тем, что производит подходящий отбор…» (48,37).

«Любая система, — считает У.Р. Эшби, — выполняющая подходящий отбор (на ступень выше случайного), производит его на основе полученной информации… Получение информации аналогично программированию… Если человеческий мозг способен решать задачи, к которым он предпрограммирован, то естественно, что он оказывается исключительно глуп при решении проблем, которые противоречат его предпрограмме. До сих пор эта область очень мало исследовалась. Мы редко гордимся своими ошибками, поэтому только недавно психологи, которые преувеличивали достоинства человека, начали заниматься его дефектами… Подведем общий итог. То, что часто с благоговением называют истинным разумом, есть миф. Человеческое существо спасает себя от полной глупости тем, что пользуется информацией, заключенной в предпрограмме. Эта информация включает в себя опыт многих миллионов лет эволюции и частный опыт жизни данного человека. Дайте человеку проблему, соответствующую его объему знаний, и он быстро ее разрешит. В этом состоит его истинный разум. Любая машина, предпрограммированная в таком же объеме, будет иметь столько же разума» (48,46).

В настоящее время среди философов и представителей естественных и точных наук нет единодушия по вопросу возможности создания полноценного «искусственного разума». Точку зрения У.Р. Эшби разделяет оптимистически настроенная часть специалистов. Но существует и другая точка зрения. Например, академик Г.С. Поспелов считает, что ни о каком «искусственном интеллекте» не может быть и речи, и само название «искусственный интеллект» не более, чем дань традиции (93,165). Надо признать, что большинство интеллектуальных задач, с которыми успешно справляется мозг человека как естественная интеллектуальная система, искусственному разуму пока «не по зубам». Сегодня специалистам известны реально работающие системы, наделенные лишь существенными свойствами искусственного интеллекта. Это системы нового типа, которые все шире входят в нашу жизнь: интеллектуальные информационно-поисковые, расчетно-логические и экспертные системы. Однако, ожидается, что новые технологии и новые принципы вычислений на оптических компьютерах, нейрокомпьютерах (построенных по принципу организации нейронных сетей), биологических и молекулярных компьютерах, и, соответственно, новая архитектура будущих компьютеров позволит резко расширить возможности искусственных интеллектуальных систем (92,265).

«Трудно предсказать, к каким социально-экономическим последствиям приведет создание индустрии искусственного интеллекта — этой третьей по счету после ракетной и ядерной индустрии, возникшей на глазах нашего поколения. Искусственный интеллект — это невероятный, ранее казавшийся абсурдным синтез технической, инженерной дисциплины — конструирования программ, а также ряда как гуманитарных, так и естественных наук (лингвистики, психологии, нейрофизиологии и пр.), и к этому же одновременно «экспериментальная философия»» (92,240). Это, можно сказать, «мост над «пропастью между двумя культурами» — гуманитарной и естественнонаучной» (92,240). «Специалисты подчеркивают, что внедрение искусственного интеллекта резко повышает производительность труда, а так как системы искусственного интеллекта так же, как и естественный интеллект, обладают способностью к самосовершенствованию, то скорость роста производительности труда будет неуклонно возрастать. Таким образом, искусственный интеллект является мощным средством ускорения научно-технического прогресса» (92,213).

Могут ли разумные машины обогнать человечество в своем развитии? Здесь ответ зависит от того, сколь совершенным будет искусственный разум. «Если, — считает А. Ивахненко, — наряду со всеми способностями человека воспринимать, перерабатывать и накапливать самую различную информацию разумные искусственные существа будут обладать еще и определенным «быстродействием» в выполнении этих операций, то естественно, что их самоусовершенствование будет идти значительно интенсивней, чем эволюция мышления человека» (48,33).

Таким образом, кибернетика приводит к мысли о функциональном единстве живого и неживого. Ставится под сомнение уникальность функциональных возможностей живого, и как высшей его ступени — человека. Возникает вопрос — не пора ли пересмотреть философские представления о человеке как цели и смысле эволюции мироздания? Ситуация аналогична коперниковской, когда развитие естествознания похоронило идею центральности положения Земли в космическом пространстве и заставило перейти от космического геоцентризма к гелиоцентризму. Это был сильный удар по человеческому самолюбию, но мы преодолели этот предрассудок. Не меньшей силы удар по представлениям о человеке как об уникальном и неповторимом обладателе разума нанесла кибернетика и еще большим оскорблением, вероятно, будет отказ от эволюционного антропоцентризма. Но развитие естествознания неумолимо свидетельствует о правомерности таких предположений.