а) Загрязнение окружающей среды

а) Загрязнение окружающей среды

Выше уже шла речь о том, что в конце XX в. в упадок пришел не только неоазиатский строй, но и капитализм. Поговорим об этом поподробнее.

Обратимся для начала к экологии:

«…практика современного капитализма показывает, что многие фирмы и концерны научились мастерски выкачивать новые прибыли из современной экологической ситуации, трагически обострившейся по их же собственной вине. Например, магнаты автомобильной промышленности Запада, быстро сориентировавшись в конъюнктуре, выбросили на рынок новые модели автомобилей. Реклама преподносила их потребителю как абсолютно безвредные для атмосферы, расхваливала фильтрующее оборудование, полностью поглощающее токсичные выхлопные газы, и т. д. Автомобили вошли в моду, стали эмблемой престижности, автоконцерны бойко сбывали их по высоким ценам. Кривая дивидендов резко ползла вверх…»

Ряд фирм с успехом разрабатывает безотходные технологии, предлагает оригинальные способы «коммерциализации» отходов производства различных отраслей промышленности…

Р. Юнгк пишет: «С конца 60-х — начала 70-х годов во многих государствах ускоренными темпами начала складываться индустрия контроля за качеством окружающей среды, сулящая миллиардные доходы. Автоматизированная контрольно-измерительная и сигнальная техника для определения уровня концентрации вредных веществ в воздухе, воде и продуктах питания, химические и фармакологические средства борьбы с отравлением окружающей среды, различные воздушные фильтры, всевозможные очистные и утилизационные сооружения превратились вдруг… в неслыханно прибыльный бизнес… Начался настоящий бум… В рекордные сроки он превратил многих оборотистых и ловких бизнесменов в мультимиллионеров.

…В США существуют предприятия, ухитряющиеся извлекать ежегодно из каждых 3 млн. долларов капиталовложений в „природозащитные проекты“ до 1 млн. прибылей» [711, c. 39–40].

Казалось бы, это свидетельствует о том, что капитализм сам способен спасти человечество от угрозы гибели в результате экологической катастрофы — капитализмом же и порожденной. На самом деле это вовсе не так. Дело в том, что любые меры по охране природы от последствий человеческой деятельности временны по самой своей сути, заведомо паллиативны. Чем дальше идет прогресс производительных сил, тем неизбежно глубже изменение природы человеком и тем неизбежно шире масштабы этого изменения. Вопрос лишь в том, какой характер примет это изменение: будет ли оно и дальше делать окружающую нас среду все менее пригодной для жизни человека, или же примет характер коренной переделки и окружающей среды, и самого человеческого организма с целью приспособить друг к другу природу, человека и общественное производство. До тех пор, пока люди будут пытаться делать два взаимоисключающих дела — усложнять свои производительные силы и пытаться сохранить хотя бы какую-то часть окружающей среды в первозданной неприкосновенности — окружающая среда будет напоминать тришкин кафтан: залатаешь ее в одном месте, а она вскоре порвется в десяти местах. Разумеется, это не означает, что любые паллиативные меры по охране окружающей среды вообще не нужны: польза от некоторых из них есть — но лишь постольку, поскольку они позволяют выиграть время для того, чтобы основательно взяться за переделку биосферы и, в частности, человеческого генотипа. Сами же по себе они совершенно недостаточны для того, чтобы ликвидировать угрозу глобальной экологической катастрофы. Но те капиталисты, которые делают бизнес на охране окружающей среды, и выражающее их интересы движение «зеленых» как раз и добиваются того, чтобы человечество продолжало латать тришкин кафтан окружающей среды. Идеологию «охраняющей природу» буржуазии замечательно ясно сформулировал Б. Миркин:

«„Покорять природу“ человек больше не хочет. Сциентистские идеи ноосферы В. Вернадского или космизма К. Циолковского с планами с помощью науки создать нечто более совершенное, чем создала сама Природа, уходят в Лету. Все более очевидно, что „планетарный коммунизм“ ноосферы с жесткими, контролируемыми человеком связями не способен заменить естественного рынка биосферы, где эффективно регулируются кругообороты вещества, состав атмосферы и режим поступления воды на сушу.

Реализм возможностей Человека познать Природу и использовать ее в своих интересах довольно точно выразил американец Б. Коммонер в своих четырех прагматических „законах“, которые, благодаря четким формулировкам, получили необыкновенную популярность у экологов („Все связано со всем“, „Все надо куда-то девать“, „Ничто не дается даром“, „Природа знает лучше!“). Таким образом, либо Человек встраивается своей хозяйственной деятельностью в сложившуюся биосферу, не превышая своими воздействиями того порога, когда перестанет действовать принцип Ле-Шателье и система после нарушения не приходит в равновесие (т. е. сохраняется „рынок“), либо он разрушает биосферу и погибает сам…» [423].

Если последовательно придерживаться этой установки, то неизбежно придешь к такому практическому выводу для человечества: свернуть технический прогресс, остановить развитие производительных сил на уже достигнутом уровне или даже вернуться к более примитивным производительным силам⁶². Разумеется, сами бизнесмены от экологии не забивают себе головы подобными утопиями: такая дешевая пропагандистская лапша предназначена для того, чтобы наматывать ее на уши массам. И надо сказать, что утопии «зеленых» находят-таки отклик у масс; конечно, в возможность полной остановки технического прогресса мало кто верит, однако наивная вера в то, что можно изобрести какой-то рецепт очень долговременного сочетания технического прогресса с сохранением природы в неприкосновенности, очень широко распространена. И это понятно: простой человек запуган попытками авторитарно управляемых организаций — государств и «частных» корпораций — покорять природу, запуган чернобылями и проектами поворота великих сибирских рек⁶³; а то, что овладевать природой можно иначе, нежели под командованием озабоченных своими прибылями и карьерой бизнесменов и чиновников, простому человеку нелегко себе представить. Миркин прав в том, что сегодня большинство людей действительно утратило сциентистский оптимизм первой половины XX века, утратило веру в светлые перспективы овладения природой. В этом проявляется крайний упадок не только капитализма, но и вообще всего классового, антагонистического общественного устройства: его дальнейшее сохранение перестало быть совместимым с выживанием человечества. Такое общество, в котором преобладают отношения индивидуальной и авторитарной собственности, индивидуального и авторитарного управления — общество, в котором движущей силой производства является борьба эксплуататоров за власть и за прибавочный продукт — на современном уровне развития техники неизбежно будет все больше и больше превращать свою среду обитания в помойку, все быстрее и быстрее губить человечество.

До тех пор, пока капитализм будет сохраняться, взаимоотношения людей с природой останутся такими же, каковы они сейчас. С одной стороны, монополии (в т. ч. и государства) будут продолжать уничтожать среду обитания человека: будут «покорять природу», исходя из узковедомственных и коммерческих интересов, будут всеми правдами и неправдами стараться сэкономить на затратах на охрану природы (в частности, перемещать «вредные производства» и вывозить токсичные промышленные отходы в слаборазвитые страны). С другой стороны, бизнесмены от экологии будут оттягивать сроки гибели человечества, руководя производством очистных устройств и т. п.; им в этом будут помогать буржуазные государства, пытаясь следить за соблюдением законов об охране природы (которые все равно так или иначе будут нарушаться), — но и «зеленые» бизнесмены⁶⁴, и государственные ведомства по охране природы будут стоять на страже классового общества, которое в силу присущих ему антагонизмов никогда не сможет взяться за последовательное осуществление коренной переделки природы и человеческого организма (с целью приспособить их и производство друг к другу)⁶⁵. Такую переделку может последовательно осуществлять лишь общество, все члены которого будут управлять процессом переделки себя и природы — управлять как один человек с единой волей; общество, в котором изменение земной биосферы и человеческого генотипа будет ощущаться каждым человеком как его кровный интерес, общий для него со всеми остальными членами общества; короче говоря, такое общество, в системе производственных (и всех прочих) отношений которого преобладают отношения коллективной собственности и управления (и которое включает в себя все человечество). А до тех пор, пока миром правят эксплуататоры, человечество будет продолжать «охранять природу» по принципу тришкиного кафтана и приближаться, более или менее постепенно, к экологической катастрофе⁶⁶.