Ложки нет

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Ложки нет

В философии скептицизм называют эпистемологической позицией: он имеет дело со знанием о вещах. Однако некоторые философы пытаются расширить скептицизм по отношению к внешнему миру до идеализма. Идеализм выражает не эпистемологическую точку зрения, а метафизическую или онтологическую. Термин «онтологический» произошел от древнегреческих слов ontos — «сущее» и logos — «разумное основание» или «понятие». Следовательно, «онтологический» означает «имеющий дело с сущим», т. е. с бытием. Если эпистемология исследует теорию познания бытия, то онтология является учением о самом бытии. Происхождение понятия «метафизика» ведет начало от Аристотеля. Meta по—древнегречески означает «следующий за…» или «находящийся вне…». Следовательно, «метафизическое»— «то, что следует за физическим миром, находится вне его». В современной философии значение терминов «метафизический» и «онтологический» сблизилось. Во всяком случае, для нас важно то, что онтология и метафизика имеют дело не с нашим знанием о мире, а с миром как таковым. Идеализм — это онтологический взгляд на природу реальности, утверждающий, что она не физическая, а ментальная.

В «Матрице» есть замечательная сцена, когда Нео ждет приема у Пророчицы и начинает болтать с мальчиком в тюрбане, который развлекается, сгибая маленькую ложку, но не прикасаясь к ней.

Мальчик в тюрбане: Не пытайся согнуть ложку, это невозможно. Лучше осознай истину.

Нео: Какую истину?

Мальчик в тюрбане: Что ложки нет. Поэтому, пытаясь согнуть ложку, на самом деле ты сгибаешь самого себя.

Ложка — это не реальная физическая сущность, а создание разума. Поэтому ее можно согнуть. Такова точка зрения идеализма.

Переходя от скептицизма к идеализму, мы совершаем скачок, но не очень большой. Отношение скептицизма к внешнему миру опирается на две основные идеи. Первая, известная как эмпиризм, утверждает, что единственный способ познания мира — это ощущение. Объединим это утверждение со вторым, которое определяет природу ощущения: восприятие мира базируется на опыте. Связав эти положения, мы неизбежно придем к заключению, что степень нашего знания о мире зависит от постижения собственного опыта. Познание собственного опыта первично, оно служит основой, на которой строится знание об окружающем мире. Это утверждение является эпистемологическим, а не онтологическим, поскольку говорит о познании действительности, а не о действительности как таковой. Метафизический подтекст, однако, здесь очевиден.

Оглянитесь вокруг. Думаю, вы увидите множество самых разнообразных предметов. Но что собой представляет зрительный процесс? С нашей точки зрения, «смотреть» — значит получать опыт. Но, глядя на окружающий мир, мы познаем не его самого, а наше представление о нем. Осознание действительности опосредовано и происходит благодаря осознанию собственного опыта.

Затем возникает резонный вопрос: можно ли быть уверенным, что наш опыт соотносится с реальным миром, каким он является в действительности? Проблема состоит в том, что мы не можем это определить, поскольку наши знания возникают опосредованно, на основании опыта. Сначала нам придется сформировать собственное представление об окружающем мире с помощью опыта, потом получить непосредственное знание о нем, после чего сравнить результаты. Но человеку не суждено выйти за пределы своего опыта и познать мир таким, каков он есть. Следовательно, мы никогда не сможем сравнить реальный мир с нашим опытом и определить сходство и различие. И у нас никогда не будет оснований считать, что наш опыт в какой—то степени соответствует действительности.

Находясь на территории познания, мы пришли к заключению, что познать мир (по крайней мере, мир физических явлений) невозможно. Ведь нам никогда не удастся выйти за пределы собственного опыта и постигнуть мир непосредственно. Но если мы никогда не получим истинное знание о физическом мире, как можно осмысленно и последовательно рассуждать о нем? Что можно сказать о том, о чем ровным счетом ничего не знаешь? По утверждению Людвига Витгенштейна, в этом случае следует хранить молчание.[10]

Кажется, мы пришли к заключению, что единственная доступная нам реальность, о которой мы можем осмысленно рассуждать, — это ментальная реальность: наши переживания, мысли, ощущения, идеи и прочие вещи, относящиеся к умственно—психической области.

Этот ряд понятий ассоциируется с именем ирландского философа, епископа Джорджа Беркли (1685–1753). Он поддерживал теорию идеализма, утверждающую, что реальностью можно назвать лишь то, что относится к ментальной, умозрительной области. Идеализм — естественное развитие скептицизма, представленного в «Матрице».

Вы считаете, что это звучит смешно и нелепо? Давайте возьмем пример из повседневного опыта: подумаем о том, какой мы видим траву на газоне. Когда мы смотрим на нее, она кажется нам зеленой. Действительно ли это так? Ночью она совсем не зеленая; или все—таки зеленая, просто нам не хватает света, чтобы это увидеть? Если трава зеленая, откуда в ней берется этот цвет? Трава состоит из атомов и молекул. Может быть, они зеленые? Но известно, что атомы и молекулы не могут быть зелеными, они бесцветны. Цвет появляется на другом уровне. Согласно науке, трава (как и каждый предмет) обладает определенной молекулярной структурой, которая поглощает часть спектра электромагнитного излучения, а другую часть отражает. Точнее, она поглощает электромагнитную энергию одной частоты и отражает электромагнитную энергию другой частоты. Так случилось, что частота поглощаемой травой электромагнитной энергии соответствует зеленому цвету. Вот почему нам кажется, что трава зеленая.

Но значит ли это, что часть электромагнитного спектра, отражаемая травой, зеленого цвета? Едва ли. Наши глаза не видят исходящие от травы зеленые световые волны. Электромагнитная энергия, отражаемая травой, невидима. Что же дальше? Дело в том, что мозг воспринимает электромагнитные волны определенной длины как зеленый цвет. Выходит, что зеленый цвет появляется в результате деятельности мозга? Вероятно, это так. Но что конкретно происходит? Может быть, в мозге есть что—то зеленое? Нет, мозг представляет собой клейкую серую массу, в которой нет ничего зеленого. Не стоит думать, что при виде травы часть нашего мозга зеленеет. С таким же успехом можно было бы предположить, что когда мы смотрим на что—то розовое, в горошек или, например, на двенадцатигранник, содержимое наших голов становится розовым, в горошек или принимает форму додекаэдра. Человеческий мозг — удивительная штука, но все же не до такой степени.

Что же делает траву зеленой? Цвет чем—то похож на привидение: он виден, но тем не менее его нет. Какое бы явление физического мира мы ни взяли: траву, мозг, находящееся между ними пространство, мы не найдем ничего зеленого. Цвет реален, но его невозможно обнаружить. Философы—идеалисты, подобные Беркли, придумали свое объяснение этому феномену: цвет не принадлежит миру физических явлений. Цвет — это часть не физической, а ментальной реальности. Как утверждают идеалисты, это равным образом относится к любому явлению. Нет никакого смысла в идее физической реальности, вся реальность умозрительна.

Это положение может показаться ошибочным. Но спросите себя, может ли весь мировой опыт опровергнуть концепцию идеалистов? Предпринятые попытки пока нельзя назвать слишком удачными. К примеру, профессор Джонсон полагал, что положить идеализм на обе лопатки очень просто. Говорят, этот ученый пытался доказать ошибочность идеализма довольно оригинальным образом. Он воскликнул: «Я опровергаю его вот так!» И с этими словами ударил ногой камень. На самом деле Беркли мог бы справиться с этим доказательством очень легко. Следуя логике идеализма, произошедшее является результатом профессорского восприятия движения ноги, соприкосновения ее с камнем, звука удара и так далее. Речь опять идет только об опыте. При постижении физического мира, который (предположительно) существует независимо от нашего опыта, невозможно миновать субъективное восприятие. Нет такого опыта, который убедил бы в том, что нам удалось выйти за пределы собственных ощущений. Ничто из того, что мы в состоянии обнаружить в мире посредством опыта, не может служить доказательством ошибочности идеалистического взгляда на мир.