Сновидения

Сновидения

Сейчас вы читаете эту книгу. Ставлю три против одного, что от скуки вы с трудом пытаетесь подавить зевоту и разлепить закрывающиеся глаза. Как вам удается понять, что еще не спите? Вы можете оглянуться и увидеть вокруг себя гостиную, сад, бар или туалет, где вы начали читать. Но можете ли вы быть уверены, что в действительности находитесь там? Можете ли вы точно сказать, что не спите?

Вы можете думать, что да. Как правило, действительность в сновидениях искажена, в них происходят странные вещи. Только что вы были самим собой, а в следующую минуту превращаетесь в живущую в пятнадцатом веке и переезжающую с места на место рыбачку из Окинавы со слишком радикальными для ее времени и положения идеями (а может быть, это все—таки вы?). Во сне происходят невероятные события, которые невозможны в реальной жизни. Так мы отличаем сон от действительности.

Но, может быть, сейчас вы видите очень правдоподобный и связный сон, построенный, в отличие от других снов, логично и последовательно. Сновидение, в котором вы не превращаетесь в упомянутую старую деву из Окинавы? Я допускаю, что это не самый интересный и волнующий из снов. Наверное, психологически нормальным любого из нас можно назвать лишь с некоторой долей условности, но все мы предпочли бы видеть сон, в котором занимаемся любовью с симпатичными представителями противоположного пола. Но как можно быть уверенным, что окружающая вас скучная действительность не есть приземленный, правдоподобный и связный сон?

При желании сновидения можно разделить на две категории. Первые показывали бы, например, как лысый неудачник с пивным животиком и неприятным запахом изо рта (признаюсь, совершенно непохожий на меня), может завязать романтические отношения с Сарой Мишель Геллар. Эти захватывающие сны, полные увлекательных возможностей, не заботились бы о логике и связности событий. Другие сны были бы гораздо скучнее. В них вы должны вставать рано утром, завтракать и идти на службу, на которой вы состоите последние пятнадцать лет. Там нужно говорить незначительные вещи малопривлекательным людям, достигая ничтожных результатов. В этих снах вам не хватит духа заговорить с молоденькой официанткой из «Лисы и собаки», хотя вы мечтаете об этом больше года.

Что, если наше «пробуждение», вернее, то, что мы таковым считаем, — попросту переход из одного сна в другой, где нас ожидают «романтические» отношения с «одноруким бандитом», теплое пиво и очередная неудача в «Лисе и собаке»? Может быть, реальность, в которой мы живем, — всего лишь скучный сон, в котором события связаны друг с другом в логической последовательности? Откуда нам знать?

Эти примеры (уберем из них комический антураж) отражают суть учения Декарта. Он использовал подобную аргументацию, чтобы разрушить веру в то, что наше представление об окружающем мире соответствует действительности. На самом деле Декарт подорвал уверенность в том, что мы вообще знаем хоть что—нибудь. Если мы не можем понять, бодрствуем сейчас или спим, то как можем утверждать, что не спали в течение нескольких последних часов? А если мы не уверены, что в течение нескольких предшествующих часов бодрствовали, то где доказательства, что последние несколько дней не были сном… и т. д., и т. д., и т. д. Рассуждая таким образом, мы неизбежно придем к выводу, что не уверены в том, что вся наша жизнь — это не череда скучных, последовательных снов, прерываемых иногда более интересными сновидениями.

Вероятность, что жизнь — всего лишь сон, лично меня, простите за каламбур, не заставит лишиться сна. Тем не менее Декарт в своих рассуждениях пришел именно к такому выводу. Но можно ли найти доказательства, что мы спим? Я думаю, Декарт дал правильный ответ — нет.

Некоторые люди испытывают затруднения, пытаясь отличить явь от сна. Приходилось ли вам когда—нибудь видеть сон во сне? Во сне вы вдруг просыпаетесь от другого сна: пробуждение вам только приснилось. Изредка у меня бывали такие сны. Но с некоторыми людьми подобные вещи случаются чаще и служат источником серьезных недоразумений. Одна девушка регулярно видела сны в снах.

Она просыпалась, слыша голос своей матери, зовущий ее с первого этажа дома. Потом она опять слышала голос матери, вставала с постели, раздвигала шторы и снова просыпалась в своей постели. Затем все этапы пробуждения повторялись, она спускалась по лестнице на кухню, и, когда из тостера выпрыгивали кусочки поджаренного хлеба, она просыпалась опять. Добавлялась поездка в школьном автобусе, у которого по дороге лопалась шина, и девочка вновь просыпалась. Потом, повторив все увиденные во сне этапы, она приезжала в школу, там раздавалась учебная тревога, девочка выбегала во двор и… просыпалась опять в своей постели. Наконец ей удавалось проснуться на самом деле, но бедняжка уже не могла в это поверить до самого вечера.

Для людей, подобных этой девочке, решить вопрос о том, спят они или бодрствуют, не так—то просто. Для большинства из нас практической трудности нет. Но есть проблема теоретического порядка: во сне мы не можем определить, спим мы или бодрствуем. Такие признаки, как правдоподобность и логическая последовательность, могут указывать на то, что мы видим связный, похожий на действительность сон, а не находимся в состоянии бодрствования.

В этом состоит одно из положений Декарта: в любой данный момент времени человек не может быть уверен, что бодрствует. Следовательно, мы не можем пребывать в уверенности, что вся жизнь человека — это не сон. Тогда мы не можем утверждать, что так называемый реальный мир действительно существует. А если мы не уверены в этом, значит, не знаем этого, поскольку, по Декарту, истинное знание предполагает уверенность в нем.

Пожалуйста, не поймите мысль Декарта превратно. Он не считает, что реальный мир не существует, а мы погружены в сон. Он говорит: возможно (маловероятно, но возможно), окружающий нас мир не существует в реальности, это лишь сон. А если есть такая вероятность, тогда мы не можем быть уверенными в реальном существовании мира. Не обладая уверенностью, мы не можем утверждать, что знаем это. Остается только всем сердцем верить в реальность нашего мира.

Матрица представляет собой сон, в котором все спят в своих коконах, но не осознают этого. Машины воздействуют на головы людей, чтобы создавать иллюзию жизни в «реальном мире». Следовательно, если Декарт прав, — а мне кажется, что он прав, — не может быть уверенности, что мы не заключены в матрицу. Как мы можем доказать, что не заключены в матрицу? А если нет уверенности, нельзя что—то знать об этом. Мир, изображенный братьями Вачовски, — это возможность. Как знать, может быть, мы уже находимся в матрице. Тогда все обстоит так, как выдал экран компьютера Нео: «Матрица тебя имеет».