4.1 Различение двух путей

4.1 Различение двух путей

Первое, что делает меняла, — он проверяет, из золота изготовлена монета или нет. Даже если латунь заманчиво блестит, затмевая тусклость золота, опытный меняла последует своему умению распознавать, чтобы четко увидеть разницу между латунью и золотом. Распознавать различия очень важно для духовной жизни, особенно когда это касается различия между дорогой, ведущей в тупик, и дорогой жизни.

Два пути в Писании

Некоторые библейские традиции развивали мотив двух дорог: фигура речи, играющая важную роль в истории различения духов.

Распространение идеи

В заключении псалма 1 противопоставляются два пути: путь праведных, которые познаны Сущим, и путь нечестивых, который ведет к погибели. Это так называемая идея «двух путей», которая уже использовалась несколькими традициями Древнего Израиля и прежде всего духовностью премудрости, которая ставила молодых перед выбором: либо дорога жизни, либо дорога смерти, — люди стремились заставить своих детей выбрать правильный путь. Затем — пророческие традиции: все великие пророки ставили людей перед главным выбором — либо господство справедливости и праведности, ведущее к спасению, либо, в противном случае, последует беда¹⁶. Второзаконническая традиция вводит это профетическое наследие в мировоззрение, в котором главную роль играет предопределение. Однако именно предопределение ставит Израиль перед выбором: «Вот, я предлагаю вам сегодня благословение и проклятие: благословение, если послушаете заповедей Господа, Бога вашего, которые я заповедую вам сегодня, а проклятие, если не послушаете заповедей Господа, Бога вашего, и уклонитесь от пути, который заповедую вам сегодня» (Втор 11:26–28). Радикальное различие между двумя путями заключается в отличии божеского от человеческого: Божий путь ведет к жизни, человеческий путь ведет к смерти.

Осознание разницы

Идея двух путей коренится в способности человека осознавать разницу. «Видеть разницу» выражено в древнееврейском глаголе бин, который соотносится с предлогом бейн («между»), и отсюда происходит его основное значение — «различать»¹⁶. Различать значит видеть разницу. Когда исчезает всякое отличие, уже нечего различать. После смерти нечестивых («погибших») их уже нельзя различить или распознать (Пс 36:10). Иов жалуется, что Бог так быстро проходит мимо него, что он не может различить (познать, осознать) Его (Иов 9:11). Порой, несмотря на то, что есть следы, мы не воспринимаем их, поскольку наша способность к осознанию различий оказывается недостаточной: нечестивые («погибшие») смывают следы своих деяний, но, несмотря на это, Бог различает эти деяния без всяких видимых доказательств (Пс 93:7 слл). Таким образом, способность различать зависит также от остроты зрения: иногда различие налицо, но мы не можем осознать его. В мессианский век глаза тех, кто обладает зрением, начнут видеть, уши слышащих — внимать, а разум немыслящих — постигать разницу (Ис 32:3–4). Распознать, различить значит уловить разницу (Иов 31:1; 32:12, Ис 51:12, Иер 2:10).

Иногда, чтобы увидеть различие, нужно заглянуть под поверхность вещей. Снаружи два предмета кажутся одинаковыми, но под поверхностью они отличаются друг от друга. Коринфянам было трудно «отличить» обычную еду от пищи Господней (1 Кор 11:29, ср. стих 22). В конце концов, по внешнему виду оба вида пищи одинаковы. Для духовного пути характерна сравнительная расплывчатость распознавания. На первый взгляд путешествие по дороге жизни в Боге неотличимо от пути, планируемого самими людьми. Для того, чтобы увидеть разницу, требуется опыт духовной проницательности, как указывается в Послании к Евреям. По этой причине автор обвиняет своих читателей в том, что хотя к этому времени они уже могли стать хорошо подготовленными учителями, им все еще нужно было учиться основам Божественной логики. Они все еще младенцы. Они даже не могут вкушать твердую пищу. «Всякий, питаемый молоком, несведущ в слове правды, потому что он младенец; твердая же пища свойственна совершенным, у которых чувства навыком приучены к различению добра и зла» (Евр 5:13–14). Добро и зло, как ме- ризм [1643], относятся к жизненным путям. Хорош тот путь, который управляется правдой Бога. Те, которые навыком приучили себя, могут отличить этот путь праведности от неправедного пути, которым руководит логика конечного, источник всей неправедности. Чтобы различить Божественную логику, необходим созерцательный взгляд. Человеческое око слепо: «Кто усмотрит погрешности свои?» (Пс 18:13). Только Бог может открыть человеку глаза: «Вразуми меня, и буду соблюдать закон Твой… Вразуми меня, и научусь заповедям Твоим… Вразуми меня, и познаю [почувствую] откровения Твои… Вразуми меня, и буду жить… По слову Твоему вразуми меня» (Пс118:34,73,125, 144, 169).

Два пути в Предании

В иудейско-христианской традиции идея двух путей приобретает громадный размах: плохая дорога представляется в дьявольских измерениях, а битва между добром и злом принимает эсхатологически-апокалиптические пропорции.

Некоторые наблюдения

В Кумранских документах есть упоминание о космическом столкновении между силами добра и зла. «В руках Ангела Света — владычество над всеми сынами справедливости; они идут тропами света. А в руках Ангела Тьмы — полное господство над сынами лжи; они идут тропами тьмы» ^[1644] . Во II веке 1ер- ма учил, что человека сопровождают два ангела: один — праведный, другой — злой ^[1645] . Два этих духа управляют главными побуждениями людей: «Злое побуждение дикое и трудно управляемо. Оно ужасающе и своей свирепостью сокрушает людей, особенно слуга Божий, который попадает под его влияние и поступает немудро, страшно поражается им» ^[1646] . С другой стороны, хорошее побуждение служит справедливости, добродетели, истине, страху Божьему, вере, смирению и тому подобным качествам ^[1647] .

Ориген рассматривал историю как космическую битву между добрыми и злыми духами. Среди них находятся люди как воплощенные духи, и от их способности к различению зависит все. Как добрые, так и злые духи пытаются воздействовать на них в этой войне: «У каждого человека есть два ангела: добрый и злой. Когда в нашем сердце рождаются хорошие помыслы и господствует дух праведности, с нами говорит ангел Господень. Когда же, наоборот, в нашем сердце поселяются злые помыслы, с нами говорит ангел сатаны» ^[1648] . Ориген имел огромное влияние на монахов-пустынников.

Самое наглядное описание битвы между духами мы встречаем у Афанасия в его Житии Антония. Повествование последовательно сосредотачивается на стратегии, которой следуют демоны, и на способах, которыми с ними нужно бороться ^[1649] . То, что дошло до нас в том виде, в каком это изложено в Житии Антония и во многих повествованиях о монахах по поводу процесса различения-распознавания, было теоретически и систематически подытожено монахом-богословом Евагрием Понтийским. Иоанн Кассиан, в свою очередь, передал эти понимание и опыт западному монашеству.

Бернар видел людей, вовлеченных в духовную битву, в которой доминирующими противоположностями являются свобода и насилие, материя и дух, жизнь и смерть, добро и зло. «Это одна из главных тем Бернара, которая красной нитью проходит через его труды: люди должны до конца довести борьбу в битве за свою индивидуальность, преодолевая беспрестанные метания между добром и злом внутри них самих. Бернар отчетливее, чем другие богословы, понимал, что в своей духовной жизни мы прежде всего имеем дело только с одним: с нашим выбором между добром и злом» ^[1650] . Эта битва представляет собой тот фон, на котором проявляется наша духовная жизнь ^[1651] .

Разоблачение дьявольского

Ежеминутно люди оказываются на перекрестке двух дорог: Божьего пути и пути дьявольского. Сила зла велика, а грехопадение сделало людей слабыми. Но они не безвозвратно потеряны, поскольку сохранили способность различать ^[1652] . «В пределах своего разума и воли, которые были оставлены им, люди обладают способностью различать “добро” и “зло” ^[1653] . Касаясь указания, данного Иисусом своим ученикам о распознавании знаков времени (Лк 12:57), Кассиан говорит: «Иисус, конечно, не сказал бы этого им [фарисеям], если бы не знал, что они могут понять, что значит судить правильно» ^[1654] . С помощью этой способности монахи учились распознавать тактику дьявольских сил. «Исходя из рассуждений Кассиана, можно сделать вывод о том, что в отношении темы “discretio” важен не столько вопрос о существовании дьявола и демонов (их реальном существовании и признаках), сколько методы проявления их поведения, их приемы и воздействие на мышление, волю и поступки людей» ^[1655] . Если монахи собирались бороться не за дело, заранее обреченное на провал, то им следовало размышлять над тактикой дьявольских сил. Размышления на эту тему были важной частью их подготовки к монашеской жизни²⁹.

Способы проявления дьявольских сил не следуют неизменному шаблону. Дьявольские силы могут нанести удар в любой момент и в любом месте. Вот почему монах должен быть на страже «день и ночь», молиться, созерцать и заниматься физическим трудом. Дьявольские силы мучают святых. Они могут внести смуту в молитву. Частью дня, которая считалась особенно дьявольской, был жаркий полдень, время, когда домом овладевала апатия (греч. — лат. acedia).

Способы, применяемые дьявольскими силами, отмечены таинственностью. Они подразумевают тактику маскировки: змея, черный эфиоп, светящаяся

фигура. Они скрывают себя и лежат в засаде. Они искажают действительность и действуют, неся с собой смуту, уродства, незначительную ложь с огромными последствиями. Они соблазняют людей фантастическими образами, голосами, непристойными побуждениями.

Дьявольские силы нападают на слабые точки людей. Они атакуют уязвимые части их разума и непостоянство их чувств. Колебания и внутренний раздор особенно уязвимы для доступа дьявольских сил. Склонность к тому, чтобы соотносить все вещи с собой, делает человека управляемым. Переоценка личности, гордость и фанатизм все больше и больше выводят человека из равновесия, и он становится легкой добычей для дьявольских сил.

Задача распознавания состоит не только в том, чтобы проникнуть в тактику дьявольских сил и предложить возможную реакцию, основанную на разуме и воле, но также и в том, чтобы оценить, насколько правилен был выбор. Каковы признаки того, по которым я могу судить о том, нахожусь ли я на верном пути? Решающими тут являются «плоды Духа», противопоставленные «делам плоти» (Гал 5:19–24). «Если в нас — Царствие Божие и это царство справедливости, мира, радости, то тот, кто пребывает с этими добродетелями, и конечно же, находится в Царствии Божием. Напротив, все, кто пребывает в неправедности, раздорах и смертельном унынии, находятся в царстве дьявола, в аду и смерти. Именно по этому признаку различаются Царство Божие и царство дьявола»³⁰.

Различение разных путей

Когда с методической точки зрения мы размышляем над первым аспектом процесса распознавания в том виде, в каком он проявляется в живой духовности, нас поражают два момента.

Способность увидеть разницу

Разграничение двух путей основано на способности увидеть разницу между реальными способами существования. Когда мы соотносим эту способность с божественно-человеческим преображением и тремя уровнями, которые мы обнаруживаем в нем, проявляются следующие различия: (1) различие между способами существования, которые соответствуют образу Бога, по которому был сотворен человек, и способом существования, искажающим этот образ;

различие между способом существования, при котором образ Бога деформируется, и способом существования, при котором посредством преображения он восстанавливается до первоначального образа; (3) разница между способом существования, который приведен в соответствие с моделью божественно-человеческого преображения, и способом существования, при котором происходит отдаление от этой модели; (4) разница между образом жизни, определяемым любовью, и существованием, отмеченным эгоцентризмом; (5) разница между жизнью, сосредоточенной на видении смерти как преображения в славе, и существованием, проникнутом желанием смерти. Эти виды различий приобретают конкретную форму в конкретных видах духовности. Но краткое резюме покажет, с каким типом различий мы имеем дело.

Способность увидеть более глубокие различия

Само собой разумеется, что восприятие различий между разными формами духовности сущностно предполагает более глубокое проникновение в эти формы (предмет, рассматриваемый в следующем разделе). Возможно, нельзя адекватно расценивать внешнее состояние дел и правильно воспринимать различия без проникновения во внутреннюю динамику этих форм. В конце концов, решающим оказывается лишь то, происходит или нет божественно-человеческое преображение. Этого не определить без более глубокого проникновения. Уникальный характер этого первого аспекта процесса распознавания остается незатронутым: процесс распознавания касается реальных способов существования, внешнего положения вещей.

То же самое относится к оценочным аспектам, присущим этому первому аспекту процесса распознавания: добро — зло, правда — ложь, божественное — дьявольское, жизнеспособное — смертоносное. Эти суждения по своей природе требуют более глубокой проницательности и особых критериев: божественный путь ведет к жизни (он благ и истинен), небожественный путь ведет к смерти (он есть зло и ложь). Относительно этих оценок мы также должны сказать, что процесс распознавания касается конкретных способов осуществления фактического образа жизни. Поэтому упражнения в созерцании, относящиеся к этому процессу распознавания, состоят, главным образом, в конкретном изображении того, как выглядит дурной путь (насколько возможно нагляднее) и к чему он приводит (также насколько возможно нагляднее). Таким же способом изображается хороший путь: как фактическое положение дел, существующий образ жизни, конкретная форма духовности.