Семья которой никогда не было

Семья которой никогда не было

Так называемые консервативные или буржуазные партии — оба понятия вводят избирателей в заблуждение — охотно подчеркивают ценность семьи, заявляют, что семья — это ценность, или говорят, что есть семейные ценности. Надо укреплять семьи, а именно придать им большую ценность, что означает: надо вернуться «назад», в семью. Звучит красиво, тепло и уютно: назад, в семью. Вопрос в одном: в какую семью?

В буквальном смысле «семья» означает совместное ведение домашнего хозяйства, причем не в смысле отца, матери и ребенка, а в смысле отцовского владения. К семье римляне, например, относили прислугу, рабов и скотину. Четкое определение семьи как брачного сообщества родителей и детей появляется впервые только в XVIII веке.

Но и тогда люди очень редко жили маленькими, «ядерными» семьями без многочисленных родственников. Нормальной формой семейного общежития в Европе, да и во всем мире, на протяжении тысячелетий была большая семья. В состав такой семьи входили родственники, неженатые и незамужние братья и сестры, родные и двоюродные, мамки, няньки, кормилицы, приживалки и прислуга. Крестьяне, как и городские жители, проживали большими кланами, как большинство «естественных» народов и кочевников.

Крупный буржуа и сын многочисленного семейства Фридрих Энгельс с большим недоверием относился к маленьким семьям. Он весьма решительно выступал против идеи о том, что нуклеарная семья является типичной формой естественного объединения людей. С биологической точки зрения, очень интересна его опубликованная в 1884 году работа «Происхождение семьи, частной собственности и государства». Уже то обстоятельство, что маленькая семья путается в неразрешимых проблемах с родней, доказывает, что она — эта семья — без сомнения, исходно выделилась из этой родни. «В ходе жизни семьи система родства застывает и костенеет; система удерживается в силу привычки, и семья перерастает ее. С той же точностью, с какой Кювье мог по сумчатой кости, найденной в окрестностях Парижа, сказать, что это было сумчатое животное, а значит, в древности там водились эти животные, с той же точностью можем мы на основании исторических пережитков системы родства судить о давно вымерших формах состава семьи» (118).

Пусть даже палеозоологические параллели Энгельса скорее занятны, нежели научны, все же еще более занятна идея антрополога Элен Фишер о том, что место зарождения семьи, состоящей из матери, отца и ребенка, надо искать в доисторической саванне. Такое представление следует считать действительно более чем странным. Не существует никаких данных отом, что наши далекие предки жили нуклеарными семьями. Более вероятно, что они жили группами, похожими на большие семьи нынешних охотников и собирателей. Нуклеарные семьи, даже когда они появились, никогда не являлись ведущей моделью человеческого общежития. Возможно, что нуклеарная маленькая семья появилась одновременно с соответствующим семейным законодательством. До тех пор пока обычай экономически зависел от суммы вкладов отдельных мужчин, они должны были заботиться о семье сообща. Нуклеарная семья — это, напротив, асоциальная модель, которая исключает финансово зависимых родственников и свойственников. Ядерная семья не может существовать в стране, где нет пенсий, пособий за потерю кормильца и сети государственного страхования.

Нуклеарная семья как преобладающая и нормативная форма семьи появляется только в середине XIX века, да и то только в городах. Когда катехизис католической церкви, согласно установлению 1992 года, утверждает, что нуклеарная семья является «исходной ячейкой общественной жизни», то имеется в виду не историческая семья. Собственно, Мария и Иосиф официально не были женаты. Убежденные верующие католики не считают, что Иисус Христос был рожден в законном браке. Нуклеарная семья стала исходной ячейкой в результате некоторого затруднения, а именно глава семьи был уже не в состоянии самостоятельно прокормить всю свою многочисленную родню. В XIX веке в результате промышленной революции в городах возникли бесчисленные пролетарские и мелкобуржуазные семьи. Социально эти семьи были ничем не защищены и в большинстве своем, чтобы прокормиться, были вынуждены прибегать к детскому труду. Для обеспечения остававшихся без средств родственников просто не было денег. Работали не только мужчины, но и женщины. Именно здесь надо искать зародыш современной нуклеарной семьи.

Браки по любви были в XIX веке большой редкостью, и на неверность мужчин не обращали особого внимания. Брак по необходимости был экономической сделкой. Только в XX веке идея брака по любви и идея супружеской верности слились с идеей нуклеарной семьи. Своего идеологического апогея эта модель нуклеарной семьи достигла в Германии в период между 1930-ми и 1960-ми годами. Но то была идея семьи, которую ни в коем случае не захотели бы возродить даже так называемые консервативные и буржуазные партии. Женщины не имели права работать без разрешения мужей. Жены не имели права открывать в банке самостоятельные счета или подписывать официальные документы. Женщины, брошенные мужьями в связи с нарушением супружеской верности, оставались без средств к существованию. Насилие в браке со стороны мужчины не считалось предосудительным и не преследовалось по закону. За любовь к ребенку и за уход за ним в эпоху экономического чуда отвечали матери, а не отцы. Общение отца с ребенком в лучшем случае происходило по выходным дням.

Когда сегодняшние немецкие семьи заводят детей, они оказываются в другой ситуации. Государство гарантирует выплаты — от детских пособий и страховки по безработице до пенсии по старости. Супружеская неверность не считается более уголовным преступлением. Дети, как правило, уже не служат источником дохода, а являются заведенной по собственному желанию роскошью. Сеть государственного социального вспомоществования помогает клоунам от любви распространять представления и устремления к разделенной интимности также и на семью. Чем меньше становится экономического смысла существования семьи, тем выше, сильнее становится ожидание обретения в семье смысла жизни.

Таким образом ожидания, связанные с семьей, соответствуют ожиданиям, связанным с любовью. Эти притязания абсолютно новы, как и ролевые ожидания, возложенные на папу и маму. Семьи в том виде, в каком они сегодня кажутся желанными и необходимыми любящим людям, никогда до сего дня не существовали, разве только за редчайшим исключением. Те, кто заводит семью, ожидают продолжения ничем не замутненных любовных отношений, обоюдной любви к ребенку или к детям. Они ожидают волнения и радостного возбуждения, жаждут гармонии и душевного покоя, как от романтической любви. Мало того, они ожидают умеренных ожиданий партнера, безграничного понимания и равноправия. В 1950-е и 60-е годы такие притязания даже не обсуждались.

Жесткие рамки для всех этих притязаний и ожиданий носят уже не общественный, а сугубо частный характер, ибо то, что происходит в семье и как супруги живут в браке, не касается (или, скажем, почти не касается) государства. «Супружеские обязанности» сегодня перестали иметь какое-либо правовое значение. Никто по закону не наказывает агентства, предлагающие партнеров для внебрачного секса, за «сводничество». Нарушители и нарушительницы супружеской верности имеют право повторно жениться и выходить замуж. Внебрачные отцы по закону имеют почти такие же права, как разведенные законные отцы. Семья ныне цементируется изнутри, без участия окружающего мира, т. е. общества и государства.

Последствия такого хода вещей общеизвестны: нуклеарная семья из состоящих в законном браке супругов рассматривается как идеал, хотя в действительности это всего лишь один случай из многих возможных. Внебрачное сожительство конкурирует с брачным, разведенные супруги продолжают жить вместе, бывшие супруги делят жилье с детьми, однополые пары воспитывают приемных детей, женатые и неженатые пары поддерживают сепаратные отношения, «радужные семьи» однополых партнеров вместе с их детьми. «Бинуклеарные» семьи включают живущего отдельно партнера. Число одиноких мужчин и женщин, самостоятельно воспитывающих детей, никогда не было таким большим, как в наши дни.

То, что сегодня осталось сравнительно мало нетронутых нуклеарных семей, не есть результат пресловутой «смены ценностей». Возможно, свою немалую лепту в такое положение внесли работающие высококвалифицированные женщины с их идеями самореализации. Но намного важнее тот факт, что сегодня мы хотим воплотить в жизнь идеал семьи, которого никогда не существовало. Нуклеарная семья современности есть самая притязательная и претенциозная модель семьи из всех, когда-либо существовавших: самореализация и общность понятий о смысле жизни для каждого мужчины и каждой женщины. То, что такая «романтическая семья» есть не более, чем идеал, каждый день заново доказывают практически все супружеские пары. Выполнение поставленной таким образом задачи заставляет людей становиться на грань перенапряжения в точном соответствии с метким выражением Карла Валентина: «Семья — это прекрасно, но сколько от нее хлопот».

«Возврата» к семье нет, ибо очень немногие действительно желают возвращения к старому: папа работает, мама любит детей и свою кухню. Совершенно ясно, что раньше большинство родителей жили тяжелее, чем теперь, зато у них была чистая совесть. Идеал романтической семьи переворачивает этот идеал с головы на ноги: либо нуклеарная семья, либо неполная семья, сегодня наша жизнь стала легче и лучше, но — в соответствии с нашими же идеальными представлениями — теперь у нас нечистая совесть. Действительно ли мы такие совершенные отцы и матери, какими хотели бы быть? Достаточно ли времени мы уделяем своим детям? Дарим ли мы им достаточно любви? Защищаем ли их от невзгод и обид? Остаемся ли мы, несмотря на все это, любящими, страстными и внимательными супругами?