УМ И ИЗВЕСТНОЕ

УМ И ИЗВЕСТНОЕ

Вокруг единственного в деревне водопроводного крана ежедневно повторялась одна и та же картина. Вода медленно вытекала из крана, и группа женщин ожидала своей очереди. Трое из них громко и ожесточенно ссорились друг с другом; они были целиком захвачены своим гневом и не обращали ни малейшего внимания на других, которые, в свою очередь, не обращали внимания на них. Это, по-видимому, входило в их повседневный ритуал. Подобно любому ритуалу, и этот имел возбуждающий характер, и женщины находили удовлетворение в своем возбужденном состоянии. Какая-то пожилая женщина помогла молодой поднять на голову начищенный до блеска медный кувшин. Под него молодая женщина подкладывала небольшой кусочек ткани и несла тяжелый кувшин, слегка поддерживая его одной рукой. У нее была величественная походка, и она держалась с большим достоинством. К крану подошла девочка, спокойно пододвинула свой кувшин к воде и унесла его, не говоря ни слова. Другие женщины подходили и уходили, но брань продолжалась, и казалось, ей не будет конца. Но вот все трое внезапно прекратили ругань, наполнили сосуды водой и разошлись, будто ничего не случилось. Солнце стало припекать, а над соломенными крышами деревни поднялся дым. Готовилась первая еда. Как неожиданно воцарился мир! За исключением ворон, все пребывало в тишине. Как только прекратилась шумная ссора, стал слышен рокот морских волн, доносившийся через сады и пальмовые рощи. Мы, как машины, несем утомительное бремя повседневной рутины. Как охотно ум принимает готовый образец для жизни и как цепко ум за него держится! Ум неотделим от идеи, словно прибит к ней гвоздем; он существует, имеет свое бытие лишь вблизи идеи. Ум никогда не бывает свободен, гибок, потому что он всегда привязан; он движется в ограниченном, узком или широком, пространстве вокруг собственного центра. Он не отваживается отойти от своего центра; а если и отваживается это сделать, то незамедлительно впадает в страх. Это страх не перед неизвестным, а перед потерей известного. Само по себе неизвестное не вызывает страха; страх порождается зависимостью от известного. Страх всегда сопутствует желанию большего или меньшего. Ум, который непрерывно ткет образы, есть создатель времени; а там, где существует время, там страх, надежда и смерть. Надежда ведет к смерти.

Он сказал, что он — революционер, что стремится взорвать социальную структуру и начать все сначала. Раньше он ревностно боролся за дело крайних левых, за пролетарскую революцию, и это оказалось ошибкой. Посмотрите, что случилось в стране, где была так блестяще совершена пролетарская революция! Диктатура, опирающаяся на органы безопасности и армию, неизбежно вырастила новые классовые различия, и все это произошло в течение немногих лет. То, что было раньше величественным обещанием, превратилось в ничто. Ему хотелось, чтобы повсюду опять разразилась революция, но более глубокая и широкая, в которой были бы устранены все ошибки предшествующей.

— Что вы понимаете под революцией?

«Полное изменение современной социальной структуры в соответствии с четко составленным планом, безразлично, будет ли это с кровопролитием или без него. Для успеха дела все должно быть хорошо продумано, организовано во всех деталях и тщательно проведено в жизнь. Такая революция — наша единственная надежда; нет другого пути, который явился бы выходом из современного хаоса».

— А не получатся ли опять те же самые результаты — насилие и его исполнители?

«Возможно, что вначале так и будет, но мы сумеем это преодолеть. Всегда будет существовать отдельная и тесно связанная группа, стоящая вне правительства, чтобы наблюдать за ним и направлять его действия».

— Вы хотите сделать революцию по заранее созданному образцу, и ваши надежды устремлены на завтрашний день, для которого вы готовы пожертвовать и собой, и другими. Но возможна ли коренная революция, если она основана на идее? Идеи неизбежно порождают новые идеи, новое сопротивление и новое подавление. Вера создает антагонизм. Одно верование вызывает появление других, возникает враждебность и конфликт. Единообразие в веровании не означает мира. Идея или мнение неизбежно создает оппозицию, которую те, кто стоит у власти, стараются подавить. Революция, основанная на идее, порождает контрреволюцию, и деятели революции тратят свою жизнь на борьбу с другими революционерами, причем те, которые организованы лучше, ликвидируют более слабых. Разве вы хотите повторить то же самое? Может быть, нам следует обсудить более глубоко назначение революции?

«Едва ли это представит какую-либо ценность, если не иметь в виду определенной цели. Необходимо построить новое общество, поэтому революция, произведенная по известному плану, явится единственным путем для его достижения. Не думаю, чтобы я изменил свою точку зрения, но давайте посмотрим, что вы хотите сказать. То, о чем вы будете говорить, возможно, уже было когда-то сказано — Буддой, Христом и другими религиозными учителями, но к чему это привело? Более двух тысяч лет произносились проповеди о добре, а посмотрите на хаос, вызванный капиталистами!»

— Общество, основанное на идее, созданное по определенному образцу, порождает насилие и находится в непрерывном состоянии разложения. Общество, действующее по тому или иному образцу, функционирует лишь в пределах созданной им самим веры. Общество, группа никогда не может находиться в состоянии революции; в этом состоянии может находиться только индивидуум. Но если этот индивидуум принадлежит к числу таких революционеров, которые действуют по плану, в соответствии с хорошо продуманными выводами, он лишь сообразуется с им самим созданным идеалом или надеждой на будущее. Он осуществляет в жизни свои собственные, обусловленные прошлым реакции, может быть, несколько видоизмененные, но, тем не менее, ограниченные. А ограниченная революция — это совсем не революция. Она представляет собой движение назад, подобно реформам. Революция, основанная на идее, на дедукции и выводах, есть видоизмененное продолжение старого порядка. Для коренной и длительной революции мы должны понять ум и идею.

«Что вы понимаете под идеей? Имеете ли вы в виду знание?»

— Идея — это проекция ума; идея есть результат опыта, а опыт есть знание. Мы постоянно даем толкование опыту в соответствии с обусловленностью ума, сознаем мы ее или нет. Ум есть опыт, ум есть идея. Ум нельзя отделить от его свойства мыслить. Знание, уже накопленное и находящееся в стадии накопления, есть процесс ума. Ум — это опыт, память, идея, это тотальный процесс ответов. Пока мы не поймем работу ума, сознания, невозможно коренное преобразование человека и его взаимоотношений с другими людьми — т.е. того, что образует общество.

«Не хотите ли вы сказать, что ум, если его рассматривать как знание, есть подлинный враг революции, что с помощью ума никогда нельзя создать нового устройства жизни, нового государства? Если вы думаете, что ум, постоянно связанный с прошлым, никогда не в состоянии понять новое, что все, спланированное или созданное им, есть результат прошлого, то каким образом вообще возможны какие бы то ни было изменения?»

— Давайте выясним это. Наш ум находится в плену того или иного шаблона, и в рамках этого шаблона он действует и движется. Этот шаблон взят из прошлого или будущего; это — отчаяние и надежда, хаос и утопия, то, что было, и то, что должно быть. С этим мы хорошо знакомы. Вы хотите разрушить старый шаблон и заменить его «новым», а это новое есть модификация старого. Вы называете его новым, имея в виду собственные цели и тактику, но это новое остается старым. Так называемое новое имеет свои корни в старом; старое — это жадность, зависть, насилие, ненависть, власть, исключительность. И с такими глубокими корнями вы хотите создать новый мир. Это невозможно. Вы можете обманывать себя и других, но до тех пор, пока старый шаблон не будет разбит вдребезги, невозможно коренное преобразование. Вы можете поиграть с этим, но вы не явитесь надеждой для мира. Разрушение шаблонов — и старого, и так называемого нового — вот первостепенная необходимость, если хотите, чтобы взамен нынешнего хаоса водворился порядок. Вот почему так необходимо понять пути ума. Ум функционирует лишь в пределах поля известного, опыта, не зависимо от того, является ли этот опыт сознательным или подсознательным, коллективным или только кажущимся. Возможно ли действие без шаблона? До сих пор мы знали действие только в отношении к тому или иному шаблону; такое действие всегда является известным приближением к тому, что было, или к тому, что должно быть. До сих пор действие было и остается приноравливанием к надежде и страху, к прошлому или будущему.

«Если действие не является движением от прошлого к будущему, или движением между прошлым и будущим, тогда какое, же иное действие вообще возможно? Ведь не призываете же вы нас к бездействию, не правда ли?»

— Мир был бы лучше, если бы каждый из нас осознал, что такое истинная пассивность, которая совсем не является чем-то противоположным действию. Но это другая тема. Возможно ли, чтобы ум обходился без шаблона, освободился от маятника желаний, который раскачивается взад и вперед? Это определенно возможно. Такое действие — жизнь в настоящем. Жить без надежды и без заботы о завтрашнем дне вовсе не означает безнадежности или безразличия. Но мы ведь не живем: мы все время стремимся к смерти, прошлой или будущей. Жизнь — это величайшая революция. Жизнь не имеет никакого стереотипа, а смерть имеет: прошлое или будущее, то, что было, или утопия. Вы живете ради утопии и потому влечете к себе смерть, а не жизнь.

«Все это очень хорошо, но никуда нас не ведет. Где ваша революция? Где действие? Где новый образ жизни?»

— Конечно, не в смерти, а в самой жизни. Вы гонитесь за идеалом, за надеждой на будущее, и эту погоню вы называете действием, революцией. Ваш идеал, ваши надежды — это проекции ума, направленные в сторону от того, что есть. Ум, который есть результат прошлого, порождает из себя образец для нового, и вот это вы называете революцией. Ваша новая жизнь продолжает оставаться старой, только в другой одежде. Жизнь не содержится ни в прошлом, ни в будущем; эти состояния имеют воспоминания о жизни, у них есть надежда на жизнь, но сами они — не жизнь. Проявления ума не есть жизнь. Ум может действовать только в рамках смерти; поэтому революция, имеющая основу в смерти. Это лишь еще большая тьма, еще большие разрушения и еще большее страдание.

«Вы оставляете меня совсем пустым, вы меня почти раздели. Может быть, в духовном отношении это хорошо для меня — иметь не обремененными сердце и ум, но это отнюдь не приносит пользы коллективной революционной деятельности».