2. Социопиктограммы

Структуру Знаний, а равным образом военно-политическое положение государства или особенности стратегической позиции удобно описывать в языке социальных пиктограмм.

Пиктографический анализ представляет собой один из наиболее простых и удобных способов работы с противоречиями. Эта техника может рассматриваться как обобщение вепольного анализа противоречий в технических системах, предложенного Г. Альтшуллером [56] и, по сути, является способом схематизации стратегирования. В своей исходной форме метод плохо приложим к незамкнутым системам, а также к системам, в которых значимы только стационарные противоречия. Для работы с такими системами вместо пиктограмм используются ментограммы.

Пиктографический подход используется для качественного анализа поведения сложных систем. Количественный анализ требует разработки нового подхода, который, следуя А. Азимову, можно назвать психоисторическим.

Пиктограмма (ментограмма) отображает наблюдаемые, выражаемые в метафорах, дискурсах, формулах, общественных институтах, проявленные в рефлексируемых процессах и трендах, отраженные в общественном сознании структурные особенности системы или среды.

Поле социопиктограммы указывает на господствующую онтологию. Цвет символически отображает тип онтологии[57], насыщенность – уровень ее проявленности. Кроме цветовой легенды, а в некоторых случаях – вместо нее, используется метафора эпохи, текст которой включают в заголовок пиктограммы.

Основой пиктограммы и ее источником движения являются структурообразующие противоречия системы. Пиктограммы работают с несколькими типами противоречий, для каждого из которых есть свои характерные формы поведения системы:

Таблица 3. Основная легенда социопиктограмм.

Пиктографический метод не работает со сложными противоречиями, число сторон в которых произвольно и не обязательно конечное или целое. Противоречия с конечным фиксированным числом сторон, большим трех, рассматриваются, как прямая сумма диалектических и триалектических противоречий.

Длина стрелки тем больше, чем более значимо противоречие, толщина стрелки тем больше, чем острее проявлено противоречие. Смещение противоречия в пользу одной из сторон (асимметризация) показывается тонкой стрелкой.

Структура пиктограммы образована системой противоречий и версиями их разрешения на текущем шаге развития – через проекты, события и создание вторичных противоречий.

В принципе, система может развиваться под действием сколь угодно сложной и запутанной картины противоречий. На практике «скелеты пиктограмм», то есть набор структурообразующих противоречий системы, устойчиво воспроизводятся, и известно лишь несколько основных их форм (Таблица 4).

Таблица 4. Легенда социопиктограмм: набор структурообразующих противоречий системы.

Проектное разрешение противоречий фиксируются на пиктограмме в виде «проектной гребенки». Социальный процесс, социально-значимая деятельность, социальный институт, проявление противоречия в культуре изображены как черный текст в эллипсе с черной сплошной границей. Событийное разрешение противоречия часто рисуется таким же образом, хотя формально для вынужденных знаковых событий следует использовать красный текст в эллипсе с пунктирной границей.

Значимые инновации подчеркиваются (например, Телевидение в середине прошлого века).

«Пиктограммки – это удачный способ делать умные шпаргалки» – так считал мой отец. Я научился этому лет в 12 и научил своих двух друзей, которые хотели учиться. Учителя, которые ходили ко мне домой, сначала умилялись моим схемам, потом что-то заподозрили, но ущучить меня в том, что я схематизирую то, чего не понимаю, не могли. Почему они сами не пользовались такими штуками на уроках, особенно на истории, экономике и литературе, – не ясно. Все сюжеты я раскладывал на схемки. Спорил с мамой, отцом, в общем, мы отлично беседовали и находили оригинальные решения и нетривиальные окончания в кино и книжках. Это была игра за ужином. Она дала мне встроенный прямо в голову ТРИЗ и быстрое схватывание того, где есть развитие, а где нет. Я также мог легко предвидеть будущее и в критическом десятом классе обрел славу мага и психоаналитика.

Крайне маловероятные, но значимые события, способные разрешить противоречие или создать его, модифицировать баланс, воздействовать на скелет пиктограммы, вызвать другие серьезные и при этом непредсказуемые социальные изменения, называются «дикими картами» или «джокерами». Простейшим примером «джокера» является, например, гибель «Титаника». «Джокер» изображается на пиктограмме значком молнии. Приведем несколько примеров пиктограмм:

1930-1939 гг.

«Великая депрессия» выступает в роли «джокера», который приводит Вашингтонскую мировую систему к кризису и способствует перерастанию сложной структуры противоречий 1920-х годов в классический «гиперкрест», где сторонами выступают: США и Великобритания, Германия и Россия, и, прежде всего, так называемые «страны-победители» (США, Великобритания, Франция) и «страны-побежденные» – на поле боя, в Версале или в Вашингтоне (Россия, Италия, Германия, Япония). (Рис. 19)

Рис. 19. Социопиктографическая схема 1930-х гг.

Это планетарное противоречие индуктивно порождает «сателлитный» гиперкрест: неоколониализм против колониализма, фашизм против коммунизма, либерализм против тоталитаризма. Значимость противоречия «Лига Наций – Коминтерн», важного в предыдущее десятилетие, невелика: в сущности, ни та ни другая структура в этот исторический период не обладает реальной силой.

Оранжево-черный цвет пиктограммы указывает на военный характер мира, и война уже начинается: в Китае и Испании, в Финляндии и Польше, в Прибалтике и Эфиопии. Политический гиперкрест практически реализуется в виде трех неоимперских проектов: советского, японского и германского. Этот же гиперкрест приводит к инсталляции геополитики как основы системы мировых отношений и активной блоковой деятельности (Англо-Польское соглашение, создание «Оси»-Берлин-Рим-Токио, малая Антанта и т.п.; к этой же институциональной деятельности отнесем Мюнхенское соглашение 1938 года и Пакт Молотова-Риббентропа 1939 года). Анализ кризиса 1929 года и Великой депрессии, деятельность Ф. Рузвельта и А. Гитлера по преодолению этой депрессии приводят к созданию кейнсианской экономики и дает возможность окончательно сформулировать концепцию «общества потребления» – до которого, впрочем, еще довольно далеко. Рефлектируется опыт мировой войны, создается теория глубокой операции, теория блицкрига, теория авианосной войны. Разрабатываются неаналитические формы стратегии. Доктрина Дуэ переходит в область военной практики (Герника, создание в США бомбардировщика В-17).

Рефлексия советского и германского опыта выливается в представление о проектных формах управления.

Культурное содержание эпохи: широкое распространение радио, триумф звукового кино, расцвет кинематографа в США, СССР, Германии. Становится общемировым брендом Голливуд. Возникает мультипликация в современном смысле этого термина.

Рассмотрим довольно необычный пример: пиктограмма германских сухопутных сил накануне битвы на Марне (Рис. 20):

Рис. 20. Социопиктографическая схема германских сухопутных сил накануне битвы на Марне

Цвет, разумеется, черный – это военная (оперативная) пиктограмма. Базовое противоречие, структурирующее всю военную ситуацию, – это противоречие между первоначальным замыслом Шлиффена [58]: «только сделайте мне сильным правый фланг!», и склонностью Мольтке-младшего к компромиссам. Проектным решением этого противоречия стала переброска двух корпусов на Восточный фронт и санкционирование наступления германских войск в Лотарингии (последнее также оказалось проектным решением противоречия между интересами Западного и Восточного фронтов).

Эта группа решений привела к возникновению слабости правого крыла германского войска на западе. Естественным ответом на эту слабость стало «скольжение влево» всего германского фронта. И завершающий этап этого скольжения – знаменитый «поворот Клюка[59] на юго-восток» – привел к кризису на Марне.

Противоречие между Западным и Восточным фронтом было заложено и в плане Шлиффена, и в плане Мольтке – собственно, оно вытекало из географического положения Германии. Но именно изменения, внесенные Мольтке, привели к обострению противоречия между интересами активного (правое крыло) и пассивного участков фронта и сдвигу этого противоречия в пользу левого крыла и центра.

А вот в игнорировании интересов Австро-Венгрии Мольтке и Шлиффен сходились, хотя и при разных мотивациях. Шлиффен считал, что «судьба Австро-Венгрии решится не на Буге, а на Сене», в то время как Мольтке просто устранился от решения проблемы баланса Восточного фронта, передоверив эту задачу Людендорфу, который, как и любой фронтовой командир, считал, что «своя рубашка ближе к телу».

Оба кризиса усугубились крайне неадекватной системой противоречий в германском высшем командовании. Практически между всеми командующими армиями были трения, причем начальник Генерального штаба, фактически исполняющий функции главнокомандующего, не встал в управляющую позицию по отношению к этим противоречиям. На практике это привело к созданию противоречия между стратегическим и оперативным управлением, причем оно сразу же оказалось сдвинуто в сторону оперативных решений: «на месте виднее».

Формально высшая командная дистанция – император Вильгельм Второй – ответственности за происходящее брать на себя не стал, а руководителю разведки (полковнику Николаи) включиться в процесс принятия решений не удалось.

Заметим здесь, что германский флот на пиктограмме вообще отсутствует: он не принимает никакого участия в усилиях армии и решает (в действительности не решает) свои собственные задачи.

Посмотрим, что здесь можно сделать, иначе говоря, как могла бы выглядеть пиктограмма, если бы немцы оценили глубину кризиса и попытались бы что-то изменить – пусть и в самый последний момент (Рис. 21).

Рис. 21. Социопиктографическая схема германских сухопутных сил альтернативного варианта исхода битвы на Марне.

Прежде всего, меняется система управления, причем в данном случае речь идет о том, чтобы административная структура, в рамках которой император является формальным главнокомандующим вооруженными силами, воплотилась в реальность. Вильгельм Второй, неоспоримый суверен для всех командных инстанций: для Мольтке, для морского министра Тирпица, для Николаи, для командующих армиями, в том числе для обоих кронпринцев, должен взять управленческую позицию по отношению ко всем административным противоречиям, внести согласованность в военные усилия государства. В идеале Вильгельм образует управленческую «двойку»[60] с руководителем разведки, как это было принято, например, в древней Ассирии.

Усилия флота подчиняются усилиям армии. Может идти речь, например, о попытке высадки десанта на северное побережье Франции, об атаке английских конвоев в Ла-Манше.

Оперативные интересы подчиняются стратегическим. Это дает возможность сразу, еще до Марнской битвы и битвы на реке Эна, начать «бег к морю» – переброску относительно свободных сил левого фланга и центра на свободное пространство между 1-й германской армией и побережьем. Это, кстати, улучшит баланс между активным и пассивным крыльями Западного фронта и в какой-то мере восстановит развертывание Шлиффена.

Аналогичный маневр следует предпринять и на Востоке, где рокировку войск на Среднюю Вислу нужно начинать до завершения Галицийской битвы.

Формализацией перехода к стратегическому управлению должно стать создание новой командной структуры – группы армий. Германии имеет смысл сформировать три фронтовых командования: «Восток», «Северо-Запад» и «Юго-Запад».

При этом, конечно, шансов одержать решающую победу на Марне немного – слишком серьезные ошибки были допущены ранее, но переход к позиционной войне произойдет в обстановке, гораздо более благоприятной для Германии, нежели это случилось в текущей Реальности, где немцы так и не оптимизировали управление, а неизбежные переброски войск провели со значительным опозданием.

Думается, этот пример показывает прагматическую ценность пиктографического анализа даже на уровне расчета отдельной военной операции.