Организация, транспорт, связь и снабжение, боевая подготовка

Во времена Античности и Средневековья воин являлся на место сбора со своим собственным вооружением. Вопросы боевой подготовки и отчасти снабжения продовольствием и расходуемыми боеприпасами он тоже решал вполне самостоятельно. Как правило, поле боя было обозримо, и полководец имел возможность непосредственно отдавать команды своим войскам – голосом, факелами или барабанами.

Впрочем, даже и тогда, как мы уже писали, была нужна определенная работа по обеспечению маршей, налаживанию какой-никакой разведки и прикрытия войск и т.д. С появлением тяжелого вооружения, такого как катапульты и баллисты, требования к организации боевой работы резко увеличились, а с развитием огнестрельного оружия и возникновением массовых армий настоятельно понадобился переход к новым управленческим схемам.

В XVI столетии возникает представление о штабе как рабочей структуре при главнокомандующем. Штаб ведает снабжением войск продовольствием, боеприпасами, обмундированием, вооружением, рассчитывает марши солдат и согласовывает движение обозов. Штаб через офицеров связи передает приказы командующего подчиненным и получает от них индикативную информацию: армии выросли, и поле боя перестало быть обозримым, хотя, конечно, это не снимало с полководца необходимости как можно больше видеть своими глазами.

Наполеон Великий все еще руководил войсками лично – с высокого холма, наблюдая поле сражения в подзорную трубу. Это привело империю ко многим блестящим победам, но было и чревато ошибками: при Йене Наполеон перепутал главную и вспомогательную армии неприятеля, и лишь военное искусство Даву вкупе с блестящей корпусной организацией французской армии спасло критически складывающуюся ситуацию. При Ватерлоо примерно такая же ошибка – предвзятое мнение о движении войск противника и слабая связь – привела императора к катастрофическому поражению.

Со временем задачи штаба возрастали. На штабные структуры была возложена картографическая работа. Однако даже в начале ХХ века английские офицеры ехидно указывали, что «бой – это процесс, всегда происходящий на стыке двух карт»,[172] а в 1914 году командующие всеми воюющими армиями, кроме германской, с некоторым удивлением уясняли – уже в ходе боевых действий, – что начертание реальных дорог не всегда совпадает с устаревшей на тридцать-сорок лет картой. Пожалуй, апофеозом стало сражение при Пашендейле (1917 г.), когда британская армия была в буквальном смысле утоплена в болоте.

Штаб фиксировал ход боевых действий, вел учет потерь в живой силе и в материальных средствах ведения войны. Штаб переводил общие распоряжения главкома в конкретные приказы конкретным частям и соединениям. Штаб собирал опыт войны и как умел распространял его в войсках. Штаб выступал и как личный историограф командующего. При всем этом его роль оставалась сугубо сервисной. Он, в общем, ничем не руководил и ни за что не нес ответственности – разве что личную, перед своим главнокомандующим, который управлял штабом, как положено нормальному барину: хочу – пожалую шубу со своего плеча, хочу – дам в морду.

Ох, как тяжко без штаба мне было в первый год в Америке. Это «вечно все сам» сводило меня с ума. Потом появился благословенный негр, черная ходячая рефлексия, и мне стало легче. Уже здесь, в Москве, я второй год собирал себе штаб, не потому, что чешутся кулаки или лишняя шуба. А потому, что жить без этого было нельзя, наступать и выигрывать нельзя, можно только заморозить себе время и плыть, увертываясь от бревен в чужих глазах. Так делали многие мои однокашники. Мне это не подходило. Я был не готов создавать разветвленную сеть в нечеткой логике, как мой отец. Мне хватало бы трех человек, которые делали бы для меня несложную разведку и немногие расчеты. У меня было двое. Ну что ж!

Заметим, что управление большинством современных российских бизнесструктур, включая крупные государственные и окологосударственные корпорации, осуществляется в той же логике: хозяин-барин и сервисная структура при нем, то есть относится где-то к рубежу XVI-XVII веков.

Заметим также, что по сей день отсутствуют штабные структуры в гражданском государственном управлении. Можно говорить об элементах такого управления в СССР: Политбюро, Госплан и Госснаб какое-то время поддерживали стратегическую «рамку». Но Политбюро по самой своей функции не было способно к детальной организационной работе, а сфера деятельности Госплана была ограничена. Можно сказать, что в СССР гражданский Генеральный штаб был разбит на три независимые структуры, взаимодействие между которыми не было четко прописано и организовано.

В США роль штабной структуры может в какой-то мере играть аппарат вице-президента страны, часть аппарата государственного секретаря и некоторые структурные подразделения военной «рамочной» структуры – Комитета начальников штабов. Кроме того, определенные функции штабной деятельности взяли на себя околоправительственные фабрики мысли – RAND Corporation и другие. В общем-то здесь также штабные функции распределены между несколькими независимыми структурами.

Можно с большой долей уверенности сказать, что в остальных государствах с гражданской штабной работой дело обстоит еще хуже. Это приводит к явному превалированию рефлекторного управления (угроза-ответ) над рефлексивным.

В вооруженных силах ведущих государств мира подобная ситуация начала меняться с появлением телеграфа и строительством железных дорог. Впрочем, процесс и здесь шел очень медленно. В 1860-х годах территория Северо-Американских Соединенных Штатов была уже хорошо связана телеграфными линиями, тем не менее генералы и Юга, и Севера предпочитали посылать приказы и донесения через офицеров связи на лошадях. В результате сложилась парадоксальная ситуация, когда в редакциях газет положение армий и их состояние знали гораздо лучше, чем в главных квартирах: газетчики-то использовали телеграф при любой возможности. Печать на какое-то время приобрела статус «четвертой власти», и в последующие годы британская королева сначала читала «Таймс», а уже потом выслушивала своих министров.

Первые серьезные переброски войск по железной дороге были организованы в ходе Австро-прусской войны 1866 года, а первый железнодорожный маневр непосредственно в ходе сражения относится к 1871 году. 14-ю дивизия перевезли из Мезьера в Митри 5-7 января 1871 года.

С этого времени можно говорить о коренных изменениях функции штаба.

Содержание труда Мольтке очень показательно: в книге 13 глав, из которых стратегии посвящены две первые – «Война и мир» и «Война и политика». Три главы отданы оперативному искусству: «Организация главных квартир», «План операции» и «Операционная база». Две – проблемам тактики («Фланговые позиции» и «Крепости»). Остальные шесть рассматривают организационные вопросы: «Железные дороги», «Телеграф», «Продовольствие», «Снабжение боевыми припасами в 1870-1871 гг.», «Санитарная часть» и «Полевая почта в 1870-1871 гг.».[173]