Введение

Введение

Предмет настоящего исследования – возникновение марксистской философии. Исторический процесс формирования марксизма качественно отличается от последующих этапов его развития, которое совершается уже на своей собственной теоретической основе. Создавая свое учение, Маркс и Энгельс должны были прежде всего критически усвоить и переработать достижения предшествующей общественной мысли. Что же касается развития созданного ими учения, то оно основывается главным образом на исследовании общественно-исторического процесса, обобщении опыта освободительного движения пролетариата, философском осмыслении достижений естествознания.

Мы далеки от того, чтобы противопоставлять друг другу формирование и развитие марксизма, так как и тут и там имеет место развитие определенных воззрений. Однако формирование марксизма есть становление марксистских воззрений, в то время как их последующее развитие не есть уже возникновение, становление марксизма. Исторический процесс формирования марксизма имеет не только начало, но и конец, между тем как развитие марксизма, начинающееся, разумеется, со времени его возникновения, никогда не заканчивается. Именно поэтому В.И. Ленин в работе «Исторические судьбы учения Карла Маркса» датирует начало первого этапа развития марксизма 1848 годом.

Характерной особенностью процесса формирования марксизма является выдвижение на первый план философской проблематики, в то время как последующие периоды его развития связаны в первую очередь с исследованием политических и экономических вопросов. Этим определяется особое значение исследований, посвященных формированию философских взглядов Маркса и Энгельса, поскольку оно завершается раньше, чем формирование научного коммунизма и политической экономии марксизма[2]. Такова объективная логика становления марксизма, изучение которой составляет одну из важнейших задач данного исследования.

Специфическую характеристику всего исторического процесса формирования марксизма образуют ранние произведения Маркса и Энгельса. Речь идет не о термине, фиксирующем определенную временную последовательность, а о ключевом, в границах изучаемого нами периода, методологическом понятии.

Маркс и Энгельс, разумеется, не сразу стали создателями научно-философского мировоззрения, которое принципиально отличается от всех предшествующих, в том числе и прогрессивных, философских учений. В первых литературных документах своей интеллектуальной биографии, относящихся ко второй половине 30-х годов, они выступают как прогрессивные представители тех философских и социально-политических воззрений, которые впоследствии стали называться домарксистскими. Итогом этой «предыстории» марксизма является формирование философских и политических позиций, ставших, как об этом свидетельствуют исторические факты, отправными пунктами намечающегося в 1842 г. перехода Маркса и Энгельса от идеализма к материализму и от революционного демократизма к коммунизму. Завершение этого перехода в 1844 г., ознаменованное опубликованием известных статей Маркса и Энгельса в «Deutsch-Franz?sische Jahrb?cher» и созданием «Экономическо-философских рукописей 1844 года», следует рассматривать как кульминационный пункт исторического процесса становления марксизма. Второй основной этап формирования марксистской философии – теоретическое обоснование отправных положений нового, диалектико-материалистического и научно-коммунистического мировоззрения в борьбе против тех философских учений, с которыми Маркс и Энгельс были в большей или меньшей степени связаны в предшествующий период. Первым выдающимся произведением, характеризующим новый этап формирования марксизма, является «Святое семейство», его завершением – «Нищета философии» и «Манифест Коммунистической партии». Исследование становления марксистской философии призвано показать, как создавалось научно-философское мировоззрение, принципиально отличающееся как от домарксистских философских учений вообще, так и от тех философских взглядов, которых придерживались Маркс и Энгельс в начале своего интеллектуального пути. Речь идет об отличии, которое имманентно всему процессу становления философии марксизма. Оно проявляется прежде всего как пафос отрицания философии, философии в традиционном смысле слова, что, однако, далеко не непосредственно очевидно и устанавливается лишь в результате исследования.

Отрицание, диалектическая природа которого раскрывается (и осознается) в процессе формирования марксизма, означает вместе с тем и «снятие» отрицания, т.е. имплицитно заключает в себе отношение преемственности – историческое и логическое. Формирование философии марксизма есть, следовательно, разрешение специфических противоречий процесса становления учения, которое, будучи, пользуясь выражением В.И. Ленина, прямым и непосредственным продолжением наиболее выдающихся философских, экономических и социалистических теорий начала XIX в., является вместе с тем их отрицанием. Это – отрицание, которое исторически подготавливалось собственным развитием домарксовских учений. Таким образом, их отрицание есть вместе с тем и их развитие.

Отношение диалектической преемственности между философией марксизма и предшествующими ей учениями не возникает подобно Минерве из головы Юпитера; оно складывается, утверждается лишь постепенно через противоречия, борьбу и преодоление неизбежных заблуждений. Это обстоятельство нередко превратно истолковывается не только противниками марксизма, но и некоторыми марксистами. Одни переоценивают момент преемственности, особенно в отношении марксизма к немецкой классической философии, другие, напротив, односторонне подчеркивают отрицание марксизмом предшествующей философии. В обоих случаях вследствие одностороннего недиалектического подхода к сложному историческому процессу преемственности исчезает позитивное содержание революционного переворота в философии, совершенного марксизмом. Исследователю процесса формирования марксистской философии следует прежде всего отрешиться от убеждения, согласно которому существуют такие несовместимые противоположности, как упразднение философии в старом смысле слова (как «науки наук», противополагаемой конкретным наукам и практике) и революционно-критическое освоение философского наследия человечества.

Усвоение изложенных выше истин, поскольку они формулируются в общем виде, – дело, разумеется, не столь уж сложное. Настоящие трудности выявляются тогда, когда исследователь начинает применять эти общие методологические положения к конкретному анализу процесса формирования философии марксизма. Противоположность между исходным пунктом этого процесса и его конечным результатом и складывается, и проявляется весьма своеобразно. Принципиально новое содержание создаваемого Марксом и Энгельсом философского учения лишь постепенно обретает соответствующий ему способ выражения. Исследователь, занимающийся ранними произведениями Маркса и Энгельса, буквально на каждом шагу обнаруживает несоответствие между объективным содержанием создаваемых ими философских концепций и формой их изложения, которая в значительной мере принадлежит по существу уже преодоленным философским учениям.

Разумеется, исследователь прежде всего должен зафиксировать факты такого несоответствия там, где они имеют место, ибо в ином случае объективное содержание новых, имеющих принципиальное значение положений окажется просто незамеченным или, что еще хуже, неправильно истолкованным. Но задача исследователя ранних произведений Маркса и Энгельса не сводится лишь к тому, чтобы отделить новое содержание от несоответствующей ему формы изложения: форма, как известно, существенна. Неадекватная форма изложения свидетельствует о том, что новое содержание еще не вполне определилось, недостаточно отмежевано от тех философских учений, из которых оно вырастает. Необходим, следовательно, критический анализ этого нового содержания, в котором обнаруживаются и черты еще не изжитого старого. Такое рассмотрение позволяет объяснить далеко не случайный (и значит, не просто субъективный) характер неадекватной формы выражения.

Читателю, недостаточно знакомому с ранними произведениями Маркса и Энгельса, эти рассуждения могут показаться слишком абстрактными, не относящимися к предмету исследования. Чтобы рассеять такое впечатление, мы хотим, предваряя последующее изложение, подтвердить эти общие положения конкретным примером, выявляющим отличие ранних работ Маркса и Энгельса от произведений зрелого марксизма. Это, правда, несколько удлинит наше введение, но зато сделает более понятными задачи всего исследования.

Известно, какое большое место в ранних работах Маркса занимает проблема отчуждения, исследование которого помогло ему вскрыть сущность частной собственности, историческую необходимость и преходящий характер антагонизма классов, эксплуатации, господства общественных отношений над людьми. Маркс называет отчуждением превращение своего, человеческого в нечто ему противоположное, чуждое, даже враждебное человеку, подавление человеческой самодеятельности собственной деятельностью человека, деятельностью не случайной, не произвольной, а жизненно необходимой. Если Гегель и Фейербах трактуют отчуждение как объективацию человеческого сознания, ставшую независимой от него, то Маркс, не отрицая существования отчужденных форм сознания (к которым он, так же как и Фейербах, относит не только религию, но и идеалистическую философию), стремится найти их объективное, независимое от сознания основание. Открытие отчужденного труда – отчуждения в сфере производства, экономики – и есть искомое решение задачи. Это открытие было сделано Марксом в связи с изучением буржуазной политической экономии. Но разработанное Марксом понятие отчуждения является не только экономическим, но и философским понятием. Его экономическое содержание с самого начала формулируется классически четко: отчуждение продуктов труда от производителей, отчуждение самой производительной деятельности, отчужденные общественные отношения, порабощающие людей. Что касается философского содержания этого понятия, то оно в течение некоторого времени трактуется в духе фейербаховского противопоставления «естественной» человеческой сущности существующим общественным отношениям. Но в отличие от Фейербаха Маркс имеет в виду не феодальные, а капиталистические общественные отношения. В этой связи отчуждение характеризуется как «обесчеловечивание человеческих отношений» (2; 595)[3], как несоответствующая природе человека форма общественных отношений, когда «человеческая сущность опредмечивается бесчеловечным образом» (2; 626). Сущность человека понимается как совокупность «естественных», «природных» определенностей человеческого существа, т.е. нечто уже данное, пребывающее в истории человечества, но претерпевающее насильственную деформацию вследствие «бесчеловечных», антагонистических отношений, подавляющих естественные потребности человека. Исторический материализм, отличающийся историческим пониманием рабства, крепостничества и других форм порабощения трудящихся, безусловно, исключает такое деление общественных отношений на соответствующие или же не соответствующие природе человека. Природа, или сущность, человека, как доказал марксизм, не есть нечто изначально данное, неизменное; она представляет собой совокупность исторически определенных общественных отношений.

Экономическая концепция отчуждения и его философское понимание хотя и разграничиваются Марксом, но дополняют друг друга. Поэтому отчужденный труд характеризуется и как «утрата рабочим самого себя» (2; 563). Частная собственность рассматривается и как экономическое отношение, и как такое опредмечивание человеческой сущности, которое делает человека «чужим для самого себя и бесчеловечным предметом» (2; 591). Положение пролетариата характеризуется не только в экономических терминах, но и через противоречие «между его человеческой природой и его жизненным положением, являющимся откровенным, решительным и всеобъемлющим отрицанием этой самой природы» (1, 2; 39). Но противопоставление сущности человека общественным отношениям, которые-то и образуют эту сущность, не согласуется с историческим материализмом.

Может показаться, что философское понятие отчуждения, о котором здесь идет речь, должно быть просто исключено из рассмотрения, поскольку уже сделано гениальное открытие фундаментального экономического феномена – отчужденного труда. Но отчуждение – феномен не только экономической, но и политической и духовной жизни антагонистического общества. Оценивать философское понятие отчуждения как относящееся к неадекватному способу изложения – значит упускать из виду еще один, не менее важный, чем экономический, реальный аспект этого понятия. Ведь, говоря об отчуждении человеческой сущности, природы человека, Маркс прежде всего имеет в виду то, что труд есть не просто занятие, доставляющее человеку пропитание. Труд – деятельность, образующая человека и всю историю человечества. Эта основополагающая точка зрения отчетливо сформулирована в ранних произведениях Маркса. И именно потому, что труд есть сущность человека, отчуждение труда есть отчуждение человеческой сущности. Таким образом, философское понятие отчуждения человеческой сущности не менее содержательно, чем экономическая концепция отчужденного труда. И даже фейербаховские (антропологические) обороты, несомненно затемняющие истинный смысл открытия Маркса, следует рассматривать не только как недостаток формы изложения, от которой Маркс вскоре отказался, но и как нечто положительное, поскольку эти обороты помогали философскому осмыслению действительного значения проблемы отчуждения.

Итак, разграничение ранних работ Маркса и Энгельса и произведений зрелого марксизма имеет принципиальное значение, так как его основанием служит не просто хронология, а фундаментальный исторический факт: Маркс и Энгельс пришли к материализму и коммунизму от идеализма и революционного демократизма. Буржуазные исследователи нередко отказываются от такого разграничения, противопоставляя ему утверждение: все работы Маркса, в том числе и его юношеские произведения, так же как и труды, написанные с позиций идеализма, следует считать произведениями марксизма. То обстоятельство, что Маркс и Энгельс считали необходимым, выражаясь их собственными словами, рассчитаться со своей прежней философской совестью, разумеется, не принимается во внимание.

Исследование формирования марксизма позволяет не только вскрыть несостоятельность воззрения, фактически отвергающего само понятие «ранние произведения Маркса и Энгельса», но и конкретизировать это понятие. Одни из ранних работ Маркса и Энгельса написаны с идеалистических позиций, другие знаменуют начало перехода к материализму и коммунизму, третьи уже завершают этот процесс, четвертые обосновывают исходные положения диалектико-материалистического и коммунистического мировоззрения. Разграничение ранних работ Маркса и Энгельса, их сравнительное исследование является необходимым условием для правильного понимания процесса становления марксистской философии.

В наше время учение Маркса стало великим достоянием прогрессивного человечества, и каждый мыслящий человек независимо от своей идеологической ориентации испытывает потребность как-то осмыслить, освоить это идейное богатство. Марксизм, заявляет, например, католический философ А. де Вельхенс, «является в настоящее время единственной политической философией, которая обо всем судит с чувством ответственности, единственной философией, говорящей от имени фактов, рассматривающей все факты, единственной философией, которая понимает, что нельзя отделить друг от друга политику и историю» (121; 333). Такого рода заявления (с каждым годом их становится все больше) не просто лицемерные расшаркивания, а признание выдающегося научного значения марксизма и для тех ученых, которые не являются марксистами. То обстоятельство, что потребность интеллектуально освоить марксизм далеко не совпадает в таких случаях со стремлением по-марксистски решать социально-политические проблемы, конечно, не должно выпадать из нашего поля зрения. Не трудно, однако, понять ученого, который, занимаясь специальной областью знаний, непосредственно не связанной с научным коммунизмом или марксистской политической экономией, подчеркивает общенаучное значение марксистской философии. Такая позиция не может не встретить поддержки марксистов, ибо, отвергая ограниченное, чурающееся социально-политических выводов толкование марксизма, следует постоянно подчеркивать громадное мировоззренческое и методологическое значение марксизма во всех областях научного творчества.

Американский философ К. Мегил говорит: «Я считаю одной из главных задач философии наших дней такую интерпретацию Маркса, которая могла бы быть принята всеми» (99; 74). И это заявление отражает глубокий кризис современной буржуазной идеологии. К. Мегил, по-видимому, не сознает, что приемлемая для всех интерпретация марксизма попросту невозможна. Буржуазный мыслитель, подчеркивающий выдающееся значение марксистской философии, обычно противопоставляет ее экономическому и коммунистическому учению марксизма. Не удивительно поэтому, что такая идеологическая позиция сплошь и рядом оказывается попыткой нейтрализовать марксизм, примирить его с буржуазной идеологией. «Задача ближайших лет, – писал вскоре после окончания второй мировой войны лидер французского персонализма Э. Мунье, – несомненно, состоит в том, чтобы примирить Маркса и Кьеркегора» (102; 90). Идеологи буржуазии, конечно, не решили этой задачи, но они и не отказались от такой утопической постановки вопроса. Ее решение вот уже несколько десятилетий ищут в трудах… молодого Маркса.

Выше уже говорилось о буржуазных исследователях, которые отвергают необходимость разграничивать ранние работы Маркса и Энгельса и произведения зрелого марксизма. Фактически же эти исследователи проводят такое разграничение, ибо они оценивают марксизм в свете ранних трудов его основоположников. Именно в ранних работах Маркса, утверждают эти «марксоведы», адекватнейшим образом выражена квинтэссенция марксизма. Что же обнаруживают в этих работах буржуазные критики марксизма? Прежде всего, конечно, то, чего там нет, т.е. экзистенциализм, персонализм, философскую антропологию, прагматизм и т.п. И если, например, клерикальный «марксолог» Е. Тир торжественно провозглашает: «Молодой Маркс есть открытие нашего времени!» (115; 3), то, спрашивается, какое открытие имеется в виду? Открытие марксизма? Но основные произведения его основоположников опубликованы свыше ста лет назад. Речь, следовательно, идет о том, чтобы открыть в марксизме нечто чуждое марксизму. Для этого и используются ранние работы Маркса, но не потому, что они чужды марксизму, а потому, что в них еще не сформулирована (или неадекватно сформулирована) точка зрения марксизма. Но буржуазный критик безапелляционно заявляет, что нет двух Марксов, игнорируя тот очевидный факт, что, скажем, в 1843 г. Маркс, как писал В.И. Ленин, «только еще становился Марксом, т.е. основателем социализма как науки» (5, 18; 357).

В «Святом семействе» Маркс и Энгельс еще не называют себя коммунистами, хотя фактически уже являются таковыми. Отмежевываясь от утопического, в особенности уравнительного, коммунизма, основоположники марксизма называют свое учение «реальным гуманизмом». Нетрудно понять, как поступает буржуазный исследователь: он объявляет «реальный гуманизм» отрицанием коммунизма, игнорируя бесспорно коммунистическое содержание «Святого семейства»[4].

В этом произведении Маркс и Энгельс развивают важнейшее положение об исторической роли пролетариата и неизбежности революционного уничтожения капитализма. Выступая против младогегельянского идеализма, они еще не размежевываются с антропологическим материализмом Фейербаха. Более того, они утверждают, что именно в философии Фейербаха «человек познан как сущность, как базис всей человеческой деятельности и всех человеческих отношений…» (1, 2; 102). Этот, выражаясь словами самого Маркса, «культ Фейербаха», характерный для «Святого семейства», оказывается буквально находкой для буржуазных интерпретаторов марксизма. «Антропологизм молодого Маркса, – заявляет один из них, – содержит положения, которые отнюдь не устарели и в настоящее время» (94; 33).

Философская антропология характеризует сущность человека как совокупность «природных» качеств, которые лишь модифицируются в ходе истории человечества. Сведение социальных проблем к антропологическим вполне устраивает буржуазных критиков марксизма, так как оно позволяет истолковывать катаклизмы капиталистического общества как дисгармонию, коренящуюся в самой человеческой природе. Удивительно ли, что они упорно выискивают хотя бы слабое подобие такого рода антропологической концепции в ранних работах Маркса. Ведь без этого никак не примирить Маркса с Кьеркегором. Вот почему поворот буржуазных идеологов к молодому Марксу является специфической формой борьбы против марксизма[5].

Таким образом, и противопоставление ранних работ Маркса произведениям зрелого марксизма, и стирание качественных различий между ними – все это в конечном счете согласующиеся друг с другом концепции. Одни упрекают Маркса в том, что он отверг гуманистическое кредо своих юношеских лет и стал «экономистом»; другие, напротив, доказывают, что Маркс всю свою жизнь пересказывал гегелевские идеи, составляющие якобы основное содержание его ранних трудов[6]. Третья разновидность критиков уверяет, что молодой Маркс разработал систему воззрений, радикально отличающихся от диалектического и исторического материализма. Но все эти критики единодушны в одном – в изображении научного коммунизма в виде спекулятивной, по преимуществу гегельянской, концепции, весьма слабо связанной с конкретным исследованием и обобщением исторического опыта, экономических фактов и т.д.

Конечно, приписывание Марксу гегельянства не является чем-то новым в истории буржуазной и ревизионистской борьбы против марксизма. Еще Бернштейн упрекал основоположников марксизма в «некритическом» усвоении диалектики Гегеля. «Маркс и Энгельс, – утверждал вслед за Бернштейном чешский буржуазный профессор Т. Масарик, – не поняли, что диалектика Гегеля для них непригодна» (32; 46). Однако в прошлом критики марксизма обычно не утверждали, что Маркс и Энгельс заимствовали у Гегеля не только диалектику, но и основные идеи своего коммунистического учения[7]. Ныне же они все чаще и чаще предпринимают попытки свести содержание научного коммунизма к гегелевской философии истории. Даже исторические, экономические и политические воззрения Маркса и Энгельса сплошь и рядом выдаются за особого рода интерпретацию философии истории Гегеля. Типично в этом отношении безапелляционное заявление неотомиста Дж. Ла Пира: «…коммунистическое учение о мире целиком основывается на гегелевской теории» (105; 2). Что же вынуждает критиков марксизма, обходя молчанием марксистский анализ гегелевского понимания истории, разглагольствовать о принципиальном совпадении важнейших идей Маркса и Гегеля? Ответ на этот вопрос может быть только один: объективная логика буржуазной борьбы против марксизма.

В начале нашего века не только буржуазные идеологи, но и некоторые ведущие социал-демократические теоретики полагали, что марксизм есть не философское, а экономическое учение. «Я рассматриваю марксизм, – писал К. Каутский, – не как философское учение, а как эмпирическую науку, как особое понимание общества» (88; 452). Тогда еще никому не приходило в голову отрицать органическую связь марксизма с рабочим движением. Даже те критики исторического материализма, которые утверждали, что он, строго говоря, не является материалистическим пониманием истории, как правило, подчеркивали, что это учение враждебно всяким априористическим постулатам и конструкциям и твердо стоит на почве эмпирически констатируемых исторических фактов.

Теперь буржуазные идеологи уже не говорят, что у Маркса и Энгельса не было своей философии. Гораздо чаще они заявляют, что все марксистское учение состоит из одной только философии. С этой точки зрения «Капитал» Маркса, в котором противники марксизма раньше не видели ничего, кроме экономического исследования, оказывается не столько экономическим, сколько философским трудом, интерпретирующим с помощью экономических фактов и терминов гегелевскую спекулятивную схему. Маркса превращают в чистого философа гегелевского толка. Ж. Ипполит, один из зачинателей этого нового «прочтения» марксизма, сопоставляя «Капитал» с ранними работами Маркса, в которых им выделяются лишь гегелевские идеи, заключает, что Маркс на всю жизнь сохранил верность своим юношеским воззрениям: «…эти отправные позиции Маркса обнаруживаются в „Капитале“, и лишь они позволяют правильно понять значение всей теории стоимости [Маркса]» (86; 145). Совершенно очевидно, что сведение марксистской политической экономии к отнюдь не экономическим идеям молодого Маркса и далее к гегелевским концепциям непосредственно направлено против научного коммунизма и является отрицанием экономической обоснованности его основных положений.

Эволюция буржуазной и ревизионистской интерпретации марксизма весьма показательна: она говорит о том, что в борьбе между социалистической и буржуазной идеологиями мировоззренческие, философские вопросы все более и более выступают на первый план. И это придает особую актуальность исследованию исторического процесса формирования марксистской философии, важнейшее содержание которого образует борьба Маркса и Энгельса против буржуазного и мелкобуржуазного мировоззрения.

Исследование становления научно-философского мировоззрения марксизма – в высшей степени благодарная задача: мы вступаем тем самым в творческую лабораторию гениальных творцов этого мировоззрения и начинаем более конкретно, определенно понимать, как вырабатывались его основные положения. Прослеживая путь Маркса и Энгельса от идеалистических учений Гегеля и младогегельянцев, от антропологического материализма Фейербаха к диалектическому и историческому материализму, мы глубже постигаем революцию в философии, совершенную марксизмом.

Энгельс говорил, что изучение истории философии является школой теоретического мышления. Продолжая мысль Энгельса, можно сказать, что изучение процесса формирования философии марксизма – школа диалектико-материалистического мышления. История, подчеркивает Л.И. Брежнев, «знает десятки и сотни примеров того, как теории, концепции, целые философские системы, которые претендовали на то, чтобы обновить мир, не выдерживали испытания временем, рассыпались в прах, бесславно гибли при столкновении с жизнью» (6; 138). Марксистско-ленинская философия, выдержавшая величайшие исторические испытания, умножает свою преобразующую мощь благодаря теснейшему союзу с практикой, историческим опытом, развитием всего научного знания. Поэтому изучение формирования философии марксизма способствует ее творческому усвоению, которое несовместимо с неисторическим, догматическим восприятием марксистских положений.

В.И. Ленин придавал первостепенное значение исследованию развития марксизма вообще, формирования марксистской философии в особенности. Такие ленинские труды, как «Карл Маркс», «Фридрих Энгельс», «Три источника и три составных части марксизма», «Исторические судьбы учения Карла Маркса», имеют основополагающее значение для изучения процесса возникновения и развития марксизма. Ленину принадлежит фундаментальное разграничение между ранними трудами Маркса и Энгельса и зрелыми произведениями марксизма, а также ставшие классическими характеристики важнейших трудов основоположников марксизма периода формирования их взглядов. И хотя некоторые ранние работы Маркса и Энгельса были впервые опубликованы после смерти В.И. Ленина («Экономическо-философские рукописи 1844 года», «К критике гегелевской философии права», значительная часть «Немецкой идеологии», статьи Энгельса против Шеллинга и т.д.), ленинская характеристика основных особенностей становления философии марксизма сохранила все свое принципиальное значение.

Среди посвященных ранним произведениям Маркса и Энгельса исследований, которые были созданы деятелями эпохи второго Интернационала, необходимо в первую очередь выделить работы Г.В. Плеханова, Ф. Меринга, Г. Майера. Как известно, одной из традиций второго Интернационала было пренебрежение к философским, мировоззренческим вопросам. Плеханов, несмотря на свои оппортунистические ошибки, был по существу единственным среди деятелей второго Интернационала, кто придавал первостепенное значение пропаганде и разработке диалектического и исторического материализма. В его блестяще написанных работах («От идеализма к материализму», «К вопросу о развитии монистического взгляда на историю», «К шестидесятой годовщине смерти Гегеля» и др.) систематически раскрывается объективная необходимость возникновения марксизма, его связь с предшествующими философскими, экономическими и социалистическими теориями. «Появление материалистической философии Маркса, – писал Г.В. Плеханов, – это подлинная революция, самая великая революция, какую только знает история человеческой мысли» (41, 2; 450).

Монография Ф. Меринга «Карл Маркс, история его жизни»[8] является одним из лучших марксистских исследований истории марксизма. Около одной трети книги (первые пять глав) посвящено формированию марксизма. Хотя эта часть монографии несколько устарела, поскольку ее автору остался неизвестным ряд произведений Маркса, опубликованных после ее издания, она и ныне привлекает внимание исследователей глубоко научной постановкой коренных вопросов.

Г. Майер, опубликовавший большое количество документов, характеризующих жизненный путь Энгельса, является автором обстоятельной научной биографии Энгельса[9]. «Майеру, – указывается в новейшей советской биографии Энгельса, – удалось показать жизнь Энгельса на фоне исторических событий, ввести в научный оборот новые интересные и весьма важные факты» (56; X).

За годы Советской власти марксистская литература по интересующему нас вопросу обогатилась многими ценными исследованиями. Укажем прежде всего на опубликованные в 20 – 30-х годах исследования Ю. Стеклова, В.В. Адоратского, М.Б. Митина, П.Н. Федосеева, В.И. Светлова, Е.П. Ситковского, Г. Рохкина[10]. Советские исследователи подвергли критике буржуазную и ревизионистскую интерпретацию процесса формирования философии марксизма, согласно которой Маркс и Энгельс просто соединили гегелевскую диалектику с фейербаховским материализмом. Этой концепции было противопоставлено научное понимание проблемы, которое исходит из признания единства марксистской теории с практикой освободительного движения рабочего класса, а также единства составных частей марксизма в процессе их становления. В этой связи было показано, какое значение имел революционный демократизм Маркса и Энгельса на первой стадии формирования марксизма, какую роль сыграл принцип пролетарской партийности в последующем формировании марксистской философии.

Следует, далее, отметить труды советских историков марксизма: известную широкому кругу читателей книгу Е.А. Степановой «Фридрих Энгельс», монографию М.В. Серебрякова «Фридрих Энгельс в молодости», исследования Е.П. Канделя «Маркс и Энгельс – организаторы Союза коммунистов», Д.И. Розенберга «Очерки развития экономического учения Маркса и Энгельса в сороковые годы XIX века», А.И. Малыша «Формирование марксистской политической экономии», М.И. Михайлова «История Союза коммунистов».

Среди исследований зарубежных марксистов наиболее значительным, несомненно, является труд О. Корню «К. Маркс и Ф. Энгельс. Жизнь и деятельность», три тома которого были изданы на русском языке соответственно в 1959, 1961 и 1968 гг.[11] Научная общественность нашей страны высоко оценила исследование французского марксиста, свидетельством чего является избрание О. Корню почетным членом Академии наук СССР.

В первом томе своей работы О. Корню дает основательный анализ исторической обстановки в Германии накануне возникновения марксизма, описание детских и юношеских лет Маркса и Энгельса, критическую характеристику идейных течений того времени, в особенности левого гегельянства, в котором О. Корню, по существу впервые в марксистской литературе, выделяет различные группировки, связанные с именами Э. Ганса, В. Штрауса, Б. Бауэра, А. Руге, М. Гесса, М. Штирнера. В этом же томе прослеживается развитие воззрений Маркса и Энгельса; отдельные главы посвящены «Rheinische Zeitung», «Deutsch-Franz?sische Jahrb?cher» и другим важнейшим вехам данного периода. Во втором томе работы О. Корню предметом исследования являются революционная деятельность и произведения основоположников марксизма, относящиеся к 1844 – 1845 гг. Третий том завершается анализом «Немецкой идеологии» Маркса и Энгельса.

В предисловии к немецкому изданию своей работы проф. Корню заявляет, что «она может иметь значение как собрание и частично как новое расположение и использование богатого материала, а также как основа позднейшей биографии Маркса и Энгельса» (22, 1; 33). В действительности же труд Корню дает несравненно больше, чем обещает его автор. Мы находим в нем ряд новых моментов, характеризующих исторические условия возникновения марксизма, отношение Маркса и Энгельса к утопическому социализму, к философским и экономическим учениям первой половины XIX в., а также обстоятельный теоретический анализ некоторых ранних работ Маркса и Энгельса. Однако в целом работа О. Корню соответственно замыслу ее автора носит историко-биографический характер; в ней сравнительно мало освещается формирование материалистической диалектики, философского материализма, материалистического понимания истории.

Перед исследователем процесса формирования философии марксизма встают некоторые специфические трудности, которых в известной мере может избежать биограф Маркса и Энгельса, располагающий необходимыми архивными материалами, воспоминаниями, письмами третьих лиц и другими данными, которые позволяют восстановить ранее неизвестные или неправильно излагавшиеся факты. Но большинство этих документов, как правило, не дают информации о философских взглядах Маркса и Энгельса в начальный период их научной и общественно-политической деятельности. Некоторые из ранних работ (или наброски к ним) Маркса и Энгельса, о существовании которых мы узнали из их писем, по-видимому, утеряны. Это прежде всего относится к незаконченному трактату о религиозном искусстве, над которым Маркс трудился в конце 1841 – начале 1842 г. Отдельные высказывания по этому вопросу, которые мы находим в письмах и статьях Маркса, относящихся к этому периоду, не оставляют сомнения в том, что мы потеряли одну из наиболее выдающихся ранних работ Маркса.

Известно, как много дает для понимания философских воззрений молодого Маркса его письмо к отцу от 10 ноября 1837 г. Естественно предположить, что его другие письма к отцу, которые не сохранились, были также весьма содержательны. Мы располагаем письмами Б. Бауэра, К. Кётгена, М. Гесса, К. Гейнцена, О. Люнинга, Г. Криге, Г. Юнга, Г. Бюргерса, Л. Бернайса и многих других немецких деятелей 30 – 40-х годов к Марксу, но значительная часть его ответов этим лицам, возможно, уже не будет найдена.

Письма Энгельса братьям Греберам (1838 – 1841 гг.) – незаменимый источник для характеристики идейных исканий гениального друга и соратника Маркса. Но других относящихся к интересующему нас периоду писем Энгельса, посвященных философским вопросам, к сожалению, почти не сохранилось.

Уже в юности у Маркса выработалась привычка делать обширные выписки из изучаемых книг. Мы располагаем боннскими и крейцнахскими тетрадями молодого Маркса с выписками из книг многих, в том числе и второстепенных, авторов. Но у нас нет Марксовых конспектов «Феноменологии духа», «Науки логики» и «Философии права» Гегеля, т.е. тех произведений, блестящее знание которых Маркс обнаруживает уже в начале 40-х годов.

Подготовительные работы Маркса к диссертации (тетради по истории эпикуреизма, скептицизма и стоицизма) проливают яркий свет на его философские взгляды в период, непосредственно предшествующий его первым выступлениям в печати. Но другими аналогичными подготовительными работами, т.е. конспектами, набросками и т.п., мы не располагаем. Мы знаем, как тщательно готовился Маркс к своей предполагавшейся преподавательской деятельности в Боннском университете. Однако, кроме кратких выписок Маркса из Аристотеля и Тренделенбурга, других материалов, дающих представление о подготовке к чтению лекционного курса, почти не сохранилось. Нет у нас также и конспектов, набросков, черновиков молодого Энгельса, хотя из тех же писем к Греберам очевидно, что Энгельс обстоятельно штудировал «Философию истории» Гегеля, «Жизнь Иисуса» Д. Штрауса, труды Ф. Шлейермахера. Не удивительно поэтому, что исследователю формирования философии марксизма весьма трудно воспроизвести некоторые существенные моменты, переходы в этом сложном, противоречивом процессе. Иной раз может сложиться впечатление, будто те или иные идеи, занимающие весьма значительное место в системе воззрений Маркса и Энгельса, возникли у них, так сказать, вдруг, т.е. не были подготовлены предшествующим развитием. В таком случае эти идеи могут показаться случайными высказываниями, между тем как в действительности они представляют собой итог основательных исследований.

Указывая на все эти трудности, встающие перед исследователем процесса формирования философии марксизма, мы, однако, вовсе не считаем их совершенно непреодолимыми. Изучение опубликованных произведений Маркса и Энгельса, сохранившихся писем и других материалов, а также трудов непосредственных предшественников и современников Маркса и Энгельса (в особенности тех, на которые ссылаются основоположники марксизма, чьи заслуги они подчеркивают или с кем они полемизируют), обстоятельный анализ исторической обстановки, идейных течений и борьбы между ними на протяжении всего изучаемого нами периода – все это позволяет в известной мере восполнить имеющиеся пробелы.

За последние полтора десятилетия вышли в свет новые марксистские исследования, посвященные формированию философских взглядов Маркса и Энгельса. Кроме уже упомянутых в предисловии биографий Маркса и Энгельса, созданных сотрудниками Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, укажем на биографии Маркса и Энгельса, опубликованные в Германской Демократической Республике, коллективные труды советских историков, книги Л. Альтюссера, Н.И. Лапина, Г. Менде, Л.Н. Пажитнова, Д. Бергнера и В. Яна, К.Т. Кузнецова, В. Кешелавы, статьи Г.А. Багатурия, А.П. Петрашик, И.С. Нарского, В.А. Карпушина[12]. Тем не менее воспроизведение целостного, многостороннего процесса формирования философии марксизма со всеми его принципами, основными понятиями в их органической взаимозависимости, с конкретным анализом условий и движущих сил этого процесса все еще остается нерешенной задачей.

Не следует забывать, что философские и социологические концепции, против которых вели борьбу Маркс и Энгельс в 40-х годах XIX в., возрождаются в современной буржуазной и мелкобуржуазной идеологии. Младогегельянская «критическая критика», абсолютизирующая и субъективистски истолковывающая отрицание, нашла свое продолжение в «негативной диалектике» Т. Адорно и других представителей франкфуртской школы социальных исследований, теоретические построения которых нередко пропагандируются в капиталистических странах как «неомарксизм». Экзистенциализм, особенно в его немецком варианте, возрождает романтический антикапитализм, который при ближайшем рассмотрении оказывается разновидностью антикоммунизма. Современная философская антропология, представители которой зачастую ссылаются на ранние работы Маркса и претендуют на их аутентичную интерпретацию, выступает как антитеза материалистического понимания истории.

Идеи немецкого мелкобуржуазного социализма, отвергавшего борьбу классов под флагом гуманизации общества и преодоления отчуждения, находят своих продолжателей в лице правосоциалистических теоретиков, которые охотно обращаются к ранним работам Маркса и Энгельса в особенности потому, что они получили широкое признание в движении «новых левых». Последнее обстоятельство следует настойчиво подчеркнуть: ранние работы Маркса и Энгельса нередко способствуют переходу наиболее последовательных представителей движения «новых левых» на позиции марксизма. Недооценивать теоретическое содержание и идеологическую актуальность этих выдающихся произведений – значит фактически отдавать их на откуп буржуазным и мелкобуржуазным интерпретаторам марксизма. В противовес буржуазным и ревизионистским критикам марксизма, которые изображают ранние произведения Маркса и Энгельса как враждебные действительному содержанию марксизма, следует подчеркнуть, что эти произведения представляют собой путь к марксизму. И не только в прошлом, но нередко и в настоящем.

Одной из важнейших задач исследований, посвящаемых формированию философии марксизма, должна быть марксистская оценка и анализ замечательного идейного богатства этих ранних трудов основоположников марксизма. Эта оценка должна быть свободна от модернизации, которая иногда имеет место в работах марксистов и заключается обычно в том, что в этих ранних работах пытаются найти идеи, которых там еще нет, к которым основоположники марксизма пришли позже. При этом зачастую не замечают в этих ранних произведениях Маркса и Энгельса таких идей, от которых они отказались в дальнейшем. Несмотря на благие намерения, такой подход к изучению формирования философии марксизма приводит к искажениям и ошибкам. Приведем лишь один пример. В.М. Познер, характеризуя «Экономическо-философские рукописи 1844 года», утверждал, что в них дается «глубокий анализ закономерностей капиталистической экономики». Более того, «обстоятельно и детально Маркс исследует все стороны, (курсив мой. – Т.О.) капиталистического производства и выносит беспощадный приговор капиталистической системе». А несколькими строками ниже В.М. Познер, вступая в противоречие с самим собой, правильно отмечает, что в этих рукописях «Маркс делает первые шаги к открытию общественных отношений производства» (43; 492, 493). О каком же анализе закономерностей капиталистической экономики, о каком обстоятельном и детальном исследовании всех сторон капиталистического производства может идти речь, если сделаны только первые шаги к открытию общественных отношений производства? Совершенно очевидно, что В.М. Познер находил в «Экономическо-философских рукописях» Маркса то, чего там еще нет, и, увы, не замечал того, что там действительно имеется и что характерно именно для данной стадии формирования марксизма.

Необходимо, далее, отвергнуть не только модернизацию ранних произведений Маркса и Энгельса, но и их недооценку. В.И. Ленин, как известно, показал, что в этих работах классически сформулированы отдельные положения марксизма. Таким образом, лишь при свободном от односторонности подходе можно правильно оценивать ранние произведения Маркса и Энгельса, так же как и их роль в современной идеологической борьбе.

Марксистское исследование ранних работ Маркса и Энгельса призвано противопоставить буржуазной и ревизионистской интерпретации исторического процесса формирования философии марксизма позитивное решение проблем, поставленных в этих произведениях. В первую очередь это относится к проблеме отчуждения. Необходимо вскрыть то специфическое содержание, которое вкладывали Маркс и Энгельс в это понятие, рассмотреть его развитие и переход от него к основным понятиям исторического материализма и научного коммунизма.

Поскольку Маркс и Энгельс начинают свой путь к научно-философскому и коммунистическому мировоззрению с идеалистических и революционно-демократических позиций, необходимо исследовать также процесс формирования этих исходных теоретических и политических воззрений, а не просто рассматривать их как нечто данное, готовое, что нередко имеет место в нашей литературе. Формирование марксизма есть непрерывная борьба Маркса и Энгельса сначала против либерально-буржуазной, затем против мелкобуржуазной идеологии, постоянное размежевание с временными идейными попутчиками. Внимание исследователя-марксиста должно быть поэтому привлечено не только к младогегельянству и «истинному социализму», но и к таким почти не освещавшимся в марксистской литературе концепциям, как реакционно-романтическая философия истории, политическая теория буржуазного радикализма и т.д.

Сознавая сложность и многообразие задач, стоящих перед марксистом – исследователем процесса формирования диалектического и исторического материализма, мы были бы удовлетворены, если бы это второе, существенно доработанное издание нашей монографии внесло свою лепту в их разрешение.