Мрачное пророчество Фейнмана
Мрачное пророчество Фейнмана
В книге «Характер физического закона» Ричард Фейнман (Richard Feynman, The Character of Physical Law), получивший в 1965 году Нобелевскую премию за создание квантовой версии электромагнетизма, дает довольно мрачное пророчество будущего физики: «Нам очень повезло жить в эпоху, когда мы всё еще делаем открытия. Это подобно открытию Америки — ее открываешь лишь однажды. Эпоха, в которую мы живем, — это эпоха, в которую мы открываем фундаментальные законы природы, и этот день никогда не повторится. Это очень возбуждает, это великолепно, но этому возбуждению придется уйти. Конечно, в будущем найдутся другие интересы. Будет интересовать соединение одного уровня явлений с другим — явлений в биологии и так далее, или, если говорить об исследовании, — исследования других планет, но того, что мы делаем сейчас, не будет».
После того как фундаментальные законы будут открыты, физики превратятся во второсортных мыслителей, то есть философов. «Философы, которые всегда находятся с наружной стороны и делают глупые замечания, будут способны подойти поближе, потому что мы не можем отогнать их, сказав: „Если бы вы были правы, то мы смогли бы найти все законы“, потому что когда все законы будут известны, они найдут объяснение и для них… Будет вырождение идей, подобное тому, что чувствуют великие исследователи, когда на новые территории начинают приезжать туристы».
Предвидение Фейнмана оказалось поразительным. Он ошибся только, думая, что пройдут тысячелетия, а не десятилетия перед тем, как философы наступят со всех сторон. Я увидел будущее физики в 1992 году, когда присутствовал на симпозиуме в Колумбийском университете, на котором философы и физики обсуждали значение квантовой механики. Симпозиум показал, что более чем через 60 лет после формулирования принципов квантовой механики ее смысл остался, мягко говоря, неуловимым. В лекциях можно было услышать эхо подхода Уилера («это из частицы»), и гипотезы пилотной волны Бома, и модели многих миров, предпочитаемой Стивеном Вайнбергом и другими. Но в основном каждый выступающий, казалось, пришел к личному пониманию квантовой механики, выраженному идиосинкразическим языком; казалось, никто не понимает, а не только не соглашается ни с кем другим. Пререкания вызвали в памяти слова Бора о квантовой механике: «Если вы думаете, что понимаете ее, это только показывает, что вы ничего про нее не знаете»[73].
Конечно, очевидный беспорядок мог возникнуть полностью из моего собственного незнания. Но когда я признался в своем ощущении запутанности и несоответствия одному из участников, он заверил меня, что мое восприятие правильное.
— Это черт знает что, — сказал он о конференции (подразумевая всю интерпретацию квантовой механики). Проблема, отметил он, возникла в основном потому, что различные интерпретации квантовой механики не могут быть эмпирически отделены одна от другой; философы и физики предпочитают одну интерпретацию, а не другую из эстетических и философских, то есть субъективных, причин.
И это судьба физики. Громадное большинство физиков, занятых в промышленности, и даже из научных кругов будут продолжать применять знания, которые у них уже есть, и изобретать более универсальные лазеры, сверхпроводники и компьютеры, не беспокоясь ни о каких лежащих в основе философских вопросах[74]. Несколько несгибаемых, преданных истине, станут практиковать физику неэмпирического, иронического типа, проникая в тайны магического косма суперструн и другой эзотерики, и беспокоиться о смысле квантовой механики. Конференции этих иронических физиков, чьи диспуты не могут быть экспериментально разрешены, станут все более и более напоминать споры Ассоциации современного языка, бастиона литературной критики.