3

3

«1. VI.77 (бесконечное)

Здравствуй, Юленька!

Вчера написал тебе письмо и не отправил. Сжег. Я каждый день пишу тебе письма, пишу их ночью, когда нахожусь на дежурстве. А утром перечитываю и жгу. Пишу тебе для того, чтобы немного отвлечься от „армейских будней“, разобраться в своих мыслях и чувствах. Пишу о разных мелочах, о чем разговариваю с ребятами, мысленно беседую с тобой, советуюсь. Ты для меня сейчас как все равно второй я.

Вот сейчас мне хочется многое тебе сказать, о многом поговорить, но я боюсь. Сам не знаю, чего и почему…

Странно: раньше я имел ту же самую голову, но набитую другими мыслями, идеями, мечтами. Да и ты тоже была тогда совсем другой. Хотя, может быть, ты такая с детства? Юль, я завидую тебе: ты смогла добиться того, чего хотела. А смогу ли я? Смогу ли, как ты, стать студентом университета?

…Юль, ты знаешь, я ведь ваш женский пол за людей не считал. Смеялся над вами, как только мог. Сейчас я об этом жалею. Уходил в армию, а за спиной слышал, как кто-то из девчонок шепчет: „Слава богу, уходит. Теперь хоть поживем спокойно!“ Я не разобрал, кто это сказал, но обернулся и ехидно ответил, что еще вернусь и все будет по-старому.

Но так уже не будет. Мне все девчонки кажутся сейчас чуть ли не принцессами! Удивительно. А ты для меня даже больше, чем принцесса. Ты просто идеал, которому я поклоняюсь. Еще никогда в жизни я не встречал более умного „существа“. А может быть, просто не обращал на ваши умы внимания. Ты только не загордись очень. Вот вроде бы что в тебе такого есть? Не скажу, что ты красавица (ты только не обижайся), а все же я как-то без тебя как оторванный от чего-то кусок. Юленька, без тебя, без твоих писем мне тяжело! Мне до сих пор не понятно, как это могло случиться. А знаешь, как нехорошо на душе, когда думаешь: ты без меня сможешь обойтись, а я без тебя нет…

…Напишу тебе о службе. Есть маленькая неприятность: я временно отстранен от прыжков. Наш капитан как-то невесело, по-философски, что ли, пошутил, будто мне мешает быть предельно спокойным то, что я не все дела доделал на этом свете. А ведь он прав! Потом он подошел ко мне и сказал: „Ведь ты не смерти боишься, правда? Ты чего-то другого боишься?“ Но что я мог ему ответить? Рассказать о тебе?..

Когда я прыгал раньше, я ничего не боялся. И когда я почти четыре часа сидел на снегу со сломанной ногой, я тоже ничего не боялся. А ведь меня могли тогда и не найти… А теперь боюсь… потерять тебя.

Завтра я все же попрошу разрешения прыгнуть. Я завтра прыгну! Увидишь. Потому что я верю в себя и — в тебя. Вот только отправлю это письмо — и все. А если еще и ответ от тебя получу, тогда мне и в самом деле на этом свете больше нечего будет делать (шутка!)…

…Да, еще хотел тебе рассказать про военные парады. Когда идут матросы по центральной улице, прямо дух захватывает. Морская пехота, морская авиация, ребята с лодок и кораблей. И все как один, плечо к плечу. Посмотришь и скажешь, что эти парни чего-то стоят! А идут как! Земля дрожит, по коже мурашки бегают. А заиграет духовой оркестр „Варяга“, слезы на глаза наворачиваются. А девчонки как на нас смотрят! В общем этого не расскажешь. Надо видеть. Люди по нескольку лет смотрят на эти парады и не могут привыкнуть.

Вот, Юленька, и поговорили с тобой обо всем.

Пиши, я жду очень».

Письмо это я получил из общежития одного нестоличного университета. Мне его переслали с разрешения той, кому оно обращено (и, разумеется, автора письма), чтобы я показал его девушке, пережившей минуту замешательства…

Литературоведы объявили «романы в письмах» анахронизмом — жанром, который был оправдан в старину, а сегодня безнадежно устарел. А вот не хочет он умирать — не в литературе, а в самой жизни.

Мальчик-скептик: «Частные случаи не убеждают…»

Мальчики-скептики обожают обобщения.