1917-й

Вначале 1917 г. у И.А. Ильина произошло столкновение с А. Белым из-за резких заявлений литератора в адрес Э.К. Метнера и его книги «Размышление о Гёте»²⁰⁰. А. Белый, который некогда основал вместе с Э.К. Метнером и другими издательство «Мусагет», выпустил в начале 1917 г. книгу «Рудольф Штейнер и Гёте в мировоззрении современности», где допустил немало оскорбительных определений в адрес Эмилия Карловича. Ознакомившись с книгой А. Белого, 6 февраля Ильин пишет автору «пасквиля», как он определил книгу, гневное письмо, рассылая копии некоторым своим знакомым, в том числе кн. Е.Н. Трубецкому. «Милостивый Государь Борис Николаевич! С чувством острого стыда и тяжёлого отвращения прочёл я книгу, выпущенную Вами против Эмилия Карловича Метнера, — писал И.А. Ильин. — Я прочёл её всю, и читая, чувствовал себя так, как если бы я, уже одним чтением, становился участником низкой выходки, направленной против благороднейшего из людей. Отсюда у меня непреодолимая нравственная потребность заявить открыто, что книга Ваша есть явление постыдное, и что всё непристойное, напечатанное в ней, возвращается на голову того, кто её писал... Ваша книга есть именно памфлет, приближающийся к пасквилю. Она имеет не объективный, а вызывающе-личный характер; она всё время силится скомпрометировать противника и не останавливается даже перед грубою бранью (“скотодворное животное”, стр. 71; “бык”, стр. 78; “носорог”, стр. 79; “фертик”, стр. 79 и тому подобное); она вся написана тоном вульгарной демагогии... Я не узнаю Вас в лицо и не подам Вам руки при встрече. Я не желаю знать Вас до тех пор, пока не услышу от Эмилия Карловича, что Вы покаянно испросили у него прощение»²⁰¹. Вскоре Ильин получил поддержку в виде письма от другого разоблачителя антропософии, J1.JI. Кобылинского («Эллиса»): «Глубокоуважаемый Иван Александрович! Не имея чести знать Вас лично, однако считаю долгом обратиться к Вам со следующими словами! Получив копию с Вашего письма к г-ну Бугаеву, имеющего общее, принципиальное, идейное значение, весьма “недвусмысленный” характер и касающееся в качестве “лиц, знакомых” с Э.К. Метнером, меня лично и всех вообще с ним вместе работающих (т.е. всех сотрудников “Мусагета”) я счёл нужным не только присоединиться к Вашему протесту всеми силами моей души, но и предложить присоединиться к нему также и всем другим сотрудникам “Мусагета”... Факт становится идеей, пасквиль г-на Бугаева — ядовитым газом, направленным в лице Метнера против всех нас, против всех работников в сфере христианской религии и европейской культуры. Уничтожающее дружное противодействие нас всех системе Штейнера [которая], через насилие над душами своих адептов чинит насилие над добрым именем и честью всех мыслящих свободно - есть наш общий безусловный долг и акт самосохранения!»²⁰².

Однако кн. Е.Н. Трубецкой в своём открытом письме 25 февраля указал Ильину на «глубокую неправоту» и «прискорбную ошибочность» такого шага и на «явную несправедливость» письма. «Однако я не вижу никаких оснований к тому, чтобы согласиться с его указанием, — писал Ильин

Э.К. Метнеру, находящемуся за границей. — Я не могу согласиться с князем Е.Н. Трубецким и в том, что он считает справедливым ставить на один уровень и рассматривать, как одинаково прискорбное явление, — и злобный памфлет, оскорбляющий почтенного и во всех отношениях безупречного человека, и негодующий протест против попытки нанести такое оскорбление»²⁰³. Вскоре исторический ураган вздыбил Русь, и внимание Ильина было направлено на проблемы иного масштаба.

23 февраля 1917 г. в Петрограде начались выступления, которые привели к краху Российской империи. 2 марта 1917 г. на станции с символическим названием «Дно», близ Пскова, по настоянию высших чинов армии и представителей Государственной думы, не пытаясь остановить волнения, отрёкся от престола император Николай II²⁰⁴. Сентиментальность сделала первый шаг... В Манифесте отрекающийся от власти император указывал: «Заповедуем брату Нашему править делами государственными в полном и нерушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях на тех началах, кои будут установлены, принеся в том нерушимую присягу». Одновременно царским указом назначается новый глава правительства — толстовец князь Львов. Однако Великий князь Михаил Александрович не принял власти из рук отрекшегося императора Николая II. В своём отказе либеральный князь указал, что он принял «решение в том лишь случае воспринять верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего, которому надлежит всенародным голосованием через представителей своих в Учредительном собрании установить образ правления и новые Основные законы государства Российского». Однако события развивались не так гладко, как казалось свергателям «старого строя». Стремительная инфляция, падение дисциплины и массовое дезертирство с фронта, возникшее в первые дни революции двоевластие Временного правительства и Советов депутатов — всё это вело к отсутствию всякой власти в стране в целом...

Тех, кто пытался остановить скатывание России в бесчиние, в кровавую бойню гражданской войны, было в то время не много. Среди этих немногих был Иван Александрович Ильин, не строивший иллюзий относительно происходящих событий. Ильин старается устными выступлениями, лекциями, а также письменным словом помочь русским людям разобраться в нахлынувшем хаосе. Он налаживает сотрудничество с кадетским издательством «Народная свобода» и публикует брошюры на злобу дня: «Партийная программа и максимализм», «О сроке созыва Учредительного Собрания», «Порядок или беспорядок?», «Демагогия и провокация», «Почему “не надо продолжать войну”?», «Бунт Стеньки Разина. (Из русской старины)» (переработка с издания 1906 г.). Уже в июне Ильин пишет сестре: «Я был при старом режиме буржуазным радикалом и федералистом-демократом (приблизительно) вне партий. Я и сейчас вне партий (не могу отказаться от драгоценного права на глупость!). Но в остальном... Я прежде всего сейчас патриот, стоящий за настоящую аристократию духа. И потому верую:

Что в искушеньях Божьей кары Перетерпев судьбы удары Окрепнет Русь. Так тяжкий млат,

Дробя стекло, куёт булат.

И только этой верою держусь. И потому с непрерывною болью работаю — думая о будущих поколениях нашей чудесной, временно падшей, России»²⁰⁵.

К лету политические противоречия резко обострились: в условиях, когда Временное правительство готовилось к подготовке выборов в Учредительное собрание, леворадикальные партии, сделавшие Советы депутатов своим оплотом, усиленно агитировали за углубление общественных преобразований. В июле в Петрограде произошло вооружённое столкновение участников массовой демонстрации, идущих под лозунгами «Вся власть — Советам!», с правительственными войсками. После этих столкновений во главе Временного революционного правительства встал социалист-революционер А.Ф. Керенский. 9 августа 1917 г. Временным революционным правительством назначается дата выборов во Всероссийское учредительное собрание — 12 ноября. Количество депутатов определялось в 800 человек. Избирательное право впервые в мировой практике было предоставлено женщинам (в списках избирателей они превышали количество мужчин).

Летом 1917 г. И.А. Ильин становится членом Волостного комитета по выборам в Учредительное собрание. Влившись в гущу событий, он общается с крестьянами, пытается доказать им «анархическую, преступную и противогосударственную природу погромного приказа» Чернова о возможности дележа земли²⁰⁶. Позже Ильин, размышляя о причинах хаоса после Февральской революции, напишет: «русские сверх-демократические головотяпы в 1917 г.» требовали «решать “всё через народ”», а введённые ими «голосования в Русской армии в 1917 году были проявлением политического кретинизма и революционной интриги (одновременно)»²⁰⁷. Уже в изгнании Иван Александрович непрестанно будет разоблачать несостоятельность «идеалов Февраля».

В августе Верховный главнокомандующий Русской армии Л.Г. Корнилов выступил на Демократическом совещании представителей различных организаций, где его слова об укреплении власти нашли всестороннюю поддержку. После этого Корнилов предложил Керенскому укрепить структуру власти при поддержке верных частей Армии. 23 августа (3 сентября по новому стилю) Верховный главнокомандующий предпринял попытку ввести в Петроград преданные войсковые части и установить единовластие Временного революционного правительства. Однако Керенский объявил выступление Верховного главнокомандующего мятежом, страшась, что «уступив первенство великому патриоту, т.е. “мятежнику и изменнику” Корнилову»²⁰⁸, он может потерять личную власть. Но власть была им потеряна по другой причине: получившая возможность вооружиться для отпора войскам Корнилова Красная гвардия уже не собиралась сдавать свои позиции.

8 и 12 октября 1917 г. в газете «Утро России» появились статьи И.А. Ильина «Куда идёт революционная демократия» и «Отказ г. Керенского». Мыслитель указывает, что за последние месяцы революция медленно, но неуклонно перерождалась в гражданскую войну: левые партии деморализовали народ, превратив его в толпы погромщиков и террористов. «Патриотизм смолк, государственность поругана, идея правовой организации народоправства не имеет будущего»,²⁰⁹ — предрекает Ильин. В отказе Керенского от «водворения дисциплины в армии и порядка в стране» мыслитель увидел сентиментальную беспомощность перед надвигающимся всероссийским погромом. Ильин разоблачает председателя Временного революционного правительства как человека, который «вообще не понимает, в чём состоит сущность государственной власти», в неосведомлённости о том, что происходит в стране²¹⁰. А происходит даже «не гражданская война, но избиение культурного меньшинства тёмною толпою»²²¹.

12 октября И.А. Ильин выступает с речью, где продолжает обвинять Временное революционное правительство в провокационном безвластии: «Что осталось сейчас от власти? Семь месяцев она совершенствовала линию своего поведения и, наконец, излилась в своего рода словоблудие... Когда смотришь на совершающееся вокруг, невольно спрашиваешь себя: провоцировать честного патриота, вовлечь его в своего рода неповиновение и объявить его мятежником и изменником — это тоже революция? Тогда мы контрреволюционеры... И если нам говорят, что всё то, что происходит, есть революция, то мы, слава Богу, не революционеры. Мы контрреволюционеры»²¹¹. Открытое провозглашение себя контрреволюционером в окружающем море террора «революционной анархии» было весьма смелым поступком. Но

Ильину уже нечего было терять: он определился с ориентирами. Не только большевики, но и Керенский для него стали стихией развала. Он смело и бесповоротно встал на сторону «вождя партии порядка», «великого патриота» генерала Корнилова²¹².

В условиях отсутствия реальной государственной власти, общественного хаоса, безудержной пропаганды радикальных партий шла подготовка к выборам и созыву Учредительного собрания, о котором многие годы мечтала русская либеральная интеллигенция. В статье «Чего ждать?» И.А. Ильин предупреждает «наивные души»: «По-видимому, в ноябре и декабре русскому народу предстоит дожить до Учредительного собрания и разочароваться в нём» ²¹³. Такая перспектива стала складываться с самого начала революции, считает мыслитель, когда по стране стали разливаться демагогические заявления, что «властвовать от лица государства уполномочен всякий, кто захочет»²¹⁴. И теперь «народ идёт к урнам без правосознания, без собственных вождей, без государственного понимания и подъёма, но зато с ворохами награбленного добра, с тем, чтобы Учредительное собрание одобрило и утвердило этот грабёж»²¹⁵.

Временное правительство продолжало сентиментальничать и в конце-концов выпустило власть из своих рук: наступил день 25 октября 1917 г. И.А. Ильин встретил новую революцию словами: «Последний взрыв урагана покончил со всеми иллюзиями. Мы ощутили под ногами твёрдую землю дна, не берега,... а дна, где гибнут»²¹⁶. «Свершилось.... К власти пробрались тёмные проходимцы, вожди соблазнённой черни... Россия несётся на всех парах под сень самодержавия, и “направляет” её “партия” большевиков»²¹⁷. Уже в те дни Ильин обращается к анализу исторических корней падения самодержавия и революционного разгула. В статье «Корень зла» мыслитель пишет: «Напрасно было бы сводить переживаемое ныне разложение России к ошибкам и провалам последних месяцев... Напрасно думать, что “всё дело в войне” или “в революции”»²¹⁸. И указывает на корни беды — вековое возношение государства над народом.

После захвата Советами власти в Петрограде Красная гвардия натолкнулась на сопротивление юнкеров и других защитников Временного революционного правительства в Москве. 27 октября — 2 ноября Красная гвардия обстреливала и штурмовала Кремль, ставший главным оплотом сопротивления. Однако авторитет Керенского, после обвинения им Корнилова в мятеже, был утерян, и достаточных сил на сопротивление красногвардейцам не было. Кого было защищать: эфемерное Временное правительство? «Идеалы Февраля»?

И.А. Ильин вспоминал те дни: «Отстреляли по Москве октябрьские пушки, стихли первые белые пулемёты. Перемирие и сдача оружия. Я в анатомическом театре Университета. Он завален трупами, подобранными на улице. Лежат сплошными рядами, на сдвинутых столах и на полу. Как много студенческих тужурок... Обречённая Академия подбирала с улицы своих первых героев»²¹⁹. В газете «Русские ведомости» Ильин публикует свою статью «Ушедшим победителям», посвящённую памяти погибших юнкеров. Он вновь показывает первенствование духовно-нравственного состояния души человека над её физическим существованием: «Победил не тот, кто временно осилил в борьбе, ибо грубая сила, одолевая, творит сама своё поражение, и рок увлечёт её в пропасть. Победил тот, кто своим деянием явил силу духа и воли; кто показал, что умеет любить нечто больше жизни и больше себя»²²⁰. В понимании Ильина, как и всякого духовного человека, побеждает тот, кто выбирает честный путь, пусть даже в материальной жизни он гибнет. Так поступали античные герои, так сопротивлялись до смерти христианские мученики, свидетельствовавшие об Истине. Время течёт, поглощая века и тысячелетия, но для каждого отдельного человека оно остаётся прежним полем непрестанной битвы добра со злом, духа с инстинктом самосохранения. «Ваш подвиг — не дело единого дня... Пока Россия будет жить, вас будут помнить и вами будут гордиться, — обращается Ильин к памяти павших. — Мы скажем о вас нашим детям и внукам; и они услышат ваш голос и поймут ваше деяние. Вы победили, друзья и братья. И на вашей победе мы возродим Россию»²²¹. Кровавая расправа над юными защитниками России от нашествия революционного Интернационала ещё более убедила Ильина в необходимости сопротивления злу личным участием.

«Как дни бывают солнечные и сумрачные или как в круговращении земли бывает день и ночь, так и в истории бывают сумрачные эпохи и ночные времена, — напишет мыслитель позже. — И вот нашему поколению выпало на долю жить в ночное время, когда “обнажается бездна” с её “страхами и мглами” и когда отпадают преграды меж нами и ею (Тютчев. “День и ночь”, 1839)»²²². «В мире поднялось упорное и жестокое гонение на любовь — поход на семью, отрицание родины, подавление веры и религии... Злоба стала доктриною»,²²³ — писал Ильин об эпохе революций и гражданских войн. «Зияющая расселина образовалась в современном мире... По одну сторону расщелины стоят люди, отстаивающие своё достоинство, серьёзно и свято относящиеся к своей чести; по другую — люди, презирающие честь»²²⁴.

Глава 10.