4. Ценности

4. Ценности

Вопрос о ценностях также обсуждался в Венском кружке, но только постольку, поскольку он доступен научному исследованию. Карнап и в этом отношении был радикалом и вообще исключал ценностные суждения из теоретического рассмотрения. Специфический характер ценностных суждений не позволяет придать им теоретическую формулировку. «Либо для ‘хорошо’, ‘прекрасно’ и иных предикатов, используемых в нормативных науках, задают эмпирические характеристики, либо не делают этого. В первом случае предложение с предикатом такого рода становится эмпирическим суждением о фактах, но не суждением о ценностях; во втором случае оно остается псевдопредложением. Предложение, выражающее ценностное суждение, вообще нельзя образовать»²⁴⁵. «Объективную значимость некоторой ценности или нормы нельзя (согласно философии ценностей) эмпирически верифицировать или дедуцировать из эмпирических предложений. Поэтому их вообще нельзя высказать (с помощью осмысленного предложения)» (/AM.)²⁴⁶.

В основе такого отношения лежит первоначальное определение смысла через верифицируемость, которое впоследствии сам Карнап счел слишком узким. Согласно этому определению, осмысленными могут быть только дескриптивные высказывания, ибо только они верифицируемы. Все другие высказывания — вопросы, требования, правила, оценки — лишены смысла (в этом отношении): они не обладают никаким теоретическим содержанием. Если же смысл определяется семантически, то такие предложения оказываются осмысленными, ибо обозначают определенные способы поведения. Обозначения ценностей соподчинены эмпирическим отношениям между вещами²⁴⁷.

Шлик предпринял попытку заложить научные основания этики²⁴⁸. Этика может быть наукой только в том случае, если она описывает и систематизирует нравственные нормы, но не предписывает их. Нормы более низкого уровня этика может обосновывать с помощью более высоких норм, однако высшие нормы она не может обосновать, она может эти нормы только констатировать. Для абсолютных ценностей не существует никаких критериев. Все ценности относительны и связаны с определенным субъектом. С другой стороны, этика может давать объяснение нормам, исходя из более общих внешних условий. Нравственное поведение она может выводить из законов природы, относящихся к поведению людей.

Общим мотивационным законом поведения Шлик считает гедонистический, согласно которому человек стремится к увеличению удовольствия или, по крайней мере, к уменьшению неудовольствия. «Добро» в моральном смысле есть предикат, который относится к проявлениям воли и выражает одобрение со стороны общества. Что именно санкционирует общество в качестве нравственного и почему, определяется благоприятными или неблагоприятными следствиями, к которым, с точки зрения общества, ведут те или иные формы поведения. Индивид поступает нравственно, если то, что общество считает полезным, ему самому доставляет удовольствие. Это удовольствие обусловлено внушением, а также наказанием и поощрнием со стороны общества, т. е. внешним влиянием на индивида. Однако индивид может вполне добровольно действовать в соответствии с социальными нормами и получать от этого удовольствие. Совместное переживание удовольствия может доставлять людям радость и побуждать их к альтруистическому поведению. Однако если удовольствие мы делаем основанием ценностей, то нужно разъяснить тот факт, что страдание не всегда оценивается отрицательно, что самопожертвование оценивается выше, чем счастье. Шлик объясняет это тем, что в этом случае либо страдание является предварительным условием удовольствия, либо оно представляет собой сложное состояние, несущее удовольствие в себе самом, скажем, за счет переживания сильного возбуждения.

Свою этику добра Шлик противопоставляет этике долга. Это этика «прекрасной души», которая по внутреннему побуждению стремится к тому, что общество устанавливает в качестве долга. Это отдаленная цель общественного развития. Пока еще практическое значение имеет только этика долга, как показывает прошлое и настоящее.

В своей работе «Учение о ценностях» я пытался показать, что гедонизм недостаточен для разъяснения и обоснования ценностей²⁴⁹. На принцип получения удовольствия опирается лишь какая-то часть ценностей. Наряду с ним существуют также другие, не менее важные источники наших оценок. Это, прежде всего, пригодность для удовлетворения биологически обусловленных потребностей, инстинктов, желаний. Мерилом при этом служит не представление об удовольствии, а непосредственный порыв и его затухание вследствие исполнения желания.

В своем «Учении о ценностях» я попытался в общем виде рассмотреть область ценностей и основания для научных высказываний о них, а также дать их психологический и логико-теоретический анализ. Понятия о ценностях (за небольшим исключением, относящимся к наиболее общим ценностным понятиям, таким как «ценный», «превосходный» и т.п.) наряду с ценностным обладают также некоторым дескриптивным содержанием²⁵⁰. Это содержание задается определением ценностных понятий. Так, например, «нравственное» определяется как соответствие моральному закону, как направленность ко всеобщему счастью или как обусловленное состраданием, а «прекрасное» — как гармония частей целого. Благодаря этому ценностные суждения также обладают некоторым вещным, теоретическим содержанием. Поэтому ценностные суждения, включая и нормы, можно анализировать не только психологически, но и логически. Благодаря своему вещному содержанию ценностные суждения могут быть поставлены в определенные логические отношения друг к другу. Между их понятиями можно установить отношения подчинения или несовместимости, из более общих ценностных суждений можно логически выводить суждения меньшей степени общности²⁵¹. На этом, с одной стороны, основываются системы этики и эстетики, с другой стороны, на это опирается и всякая обоснованная критика. Однако дедуцируемые ценностные суждения всегда обусловлены, они всегда предполагают другие, более общие ценностные суждения.

Специфическая оценка, которая каким-то образом определенное благо или прекрасное характеризует как «ценность», относится к мнению о вещном содержании. Можно быть дружелюбным или враждебным, привлекательным или непривлекательным, одобряемым или осуждаемым. Оценка выражает такого рода мнение. Это не есть нечто теоретическое, а просто сигнал для практического действия. Поэтому обозначения оценок также осмысленны: известно, как их нужно употреблять.

Приписывание оценки некоторому предмету или классу предметов выражается в оценочном суждении. Таким образом, оценочные суждения не только в своем дескриптивном содержании, но также и в целом имеют смысл²⁵².

Ценностное суждение выражает не только личное мнение того, кто его высказывает, но содержит в себе также предложение такого же мнения тому, кто понимает высказывание. Оно несет в себе не только чей-то субъективный взгляд, но и претензию на общезначимость.

Однако требование принять некоторое мнение, выражаемое оценкой, не обязательно должно быть выполнено. Нет никакой инстанции, которая заставила бы принять это мнение, как верификация заставляет принять дескриптивное высказывание. Нет никакой абсолютной ценности и никакого категорического императива, а только гипотетические императивы. Абсолютными считаются те ценности и императивы, которые стали самоочевидными в некоторой культуре. Объективную значимость конкретных оценочных суждений можно дедуцировать только из предположения о наличии общепризнанных оценочных основоположений. Без каких-либо предпосылок, в качестве безусловных, абсолютных оценочные суждения не могут претендовать на общезначимость. Нет никакого способа обосновать такие претензии.