К. МАРКС ПОПЫТКИ СОЗДАТЬ НОВУЮ ОППОЗИЦИОННУЮ ПАРТИЮ[278]

К. МАРКС

ПОПЫТКИ СОЗДАТЬ НОВУЮ ОППОЗИЦИОННУЮ ПАРТИЮ[278]

Лондон, вторник, 9 ноября 1852 г.

По мере того как разлагаются господствовавшие до сих пор партии и стираются их отличительные признаки, естественно, все больше ощущается потребность в новой оппозиционной партии. Эта потребность выражается различным образом.

Инициативу в этом вопросе взял на себя, в своей уже упомянутой речи, лорд Джон Рассел. Он заявил, что тревога, поднятая лордом Дерби, вызвана отчасти слухами, приписывающими ему, лорду Джону Расселу, «весьма демократические взгляды». «Мне, конечно, в связи с этим нет надобности указывать, что эти слухи совершенно неосновательны и лишены всякой почвы». Но тем не менее он объявляет себя демократом и вслед за тем разъясняет безобидный смысл этого слова.

«Демократия страны — это значит, другими словами, народ этой страны. Демократия, несомненно, имеет такое же право пользоваться своими правами, как и монархия и аристократия. Демократия не намерена посягать на какие-либо прерогативы короны. Демократия не пытается отменять какие-либо законные привилегии палаты лордов. Что же представляет собой эта демократия? Это — рост богатства, рост интеллектуальных сил, формирование взглядов более просвещенных и более пригодных к тому, чтобы управлять миром просвещенным образом. Но я хочу сказать большее. Я хочу сказать, что при таком усилении позиции демократии нельзя прибегать к образу действий, основанному на старой системе обуздывания, которая и мне была слишком хорошо знакома. Напротив, демократию следует поддерживать и поощрять, проявлению ее силы и влияния необходимо дать признанный законом легальный орган».

По этому поводу «Morning Herald» восклицает:

«Лорд Джон Рассел имеет один набор принципов на тот случай, когда он у власти, и другой — на тот случай, когда он в оппозиции. Когда он у власти, его принцип — не делать ничего, а когда он не у власти — торжественно обещать все».

Любопытно, что газета «Morning Herald» понимает под словом «ничего», если приведенный выше вздор, сказанный лордом Джоном Расселом, она изображает как «все!», если она грозит судьбой Фроста, Уильямса и других маленькому Джону Расселу за его обожающую короля, почитающую лордов и охраняющую епископов «демократию». Соль всей этой истории заключается, однако, в том, что лорд Дерби в палате лордов провозглашает себя откровенным противником «демократии» и говорит о демократии, как о единственной партии, заслуживающей того, чтобы против нее вели борьбу. И вот на подмостках появляется неизбежный Джон Рассел с исследованием существа этой демократии, то бишь роста богатства, роста интеллектуальных сил этого богатства и их притязаний на то, чтобы влиять на правительство посредством общественного мнения и при помощи признанных законом органов. Таким образом, демократия есть не что иное, как воплощение притязаний буржуазии, промышленного и торгового среднего класса. Лорд Дерби выступает в качестве противника этой демократии, лорд Джон Рассел добровольно берет на себя роль ее знаменосца. Оба они сходятся на молчаливом признании того факта, что старая распря внутри их собственного класса, аристократии, уже не представляет никакого интереса для страны. И Рассел уже готов отказаться от клички «виг» в пользу клички «демократ», если это является conditio sine qua non {необходимым условием. Ред.} для того, чтобы опрокинуть его противников. Виги в этом случае продолжали бы фактически играть свою прежнюю роль, официально выступая в качестве слуг буржуазии. Таким образом, предлагаемый Расселом план реорганизации партии сводится к тому, чтобы дать партии новое название.

Джозеф Юм также считает необходимым образование новой «народной партии». Но, по его мнению, такая партия не может быть образована на основе требования защиты прав арендаторов и подобных же предложений. «На такой платформе Вам не удастся объединить даже 100 депутатов из 654». В чем же заключается его патентованное средство?

«Народная лига — или партия, или союз — должна сойтись на одном пункте, — скажем, на требовании тайного голосования; достигнув этого, можно будет шаг за шагом перейти к другим пунктам. И хотя положить начало движению может лишь небольшая группа отдельных депутатов палаты общин, однако успех не может быть достигнут до тех пор, пока народ вне парламента и избиратели не убедятся в необходимости их участия и оказания ими поддержки небольшой народной партии в парламенте».

Этот Юм был одним из тех, кто вырабатывал Народную хартию[279]. От Народной хартии с ее шестью пунктами он отрекся в пользу «маленькой хартии» сторонников финансовой и парламентской реформы, состоящей всего лишь из трех пунктов, а теперь мы видим, что он уже довольствуется одним пунктом о тайном голосовании. Как мало пользы ожидает он сам от своего нового патентованного средства, видно из заключительной части его письма в «Hull Advertiser»:

«Скажите мне, много ли редакторов рискнут поддержать партию, которая при данном составе парламента никогда не сможет прийти к власти?»

Итак, поскольку эта новая партия не намерена в данный момент сколько-нибудь менять состав парламента и ограничивается требованием тайного голосования, то она, по ее собственному признанию, никогда не придет к власти. Какая же польза в основании партии бессилия, и притом открыто признаваемого бессилия?

Помимо попыток Джозефа Юма предпринимается еще одна попытка основать новую партию. Речь идет о так называемой национальной партии. Вместо Народной хартии эта партия хочет сделать своим единственным лозунгом всеобщее избирательное право, упуская, таким образом, как раз те условия, которые одни только могут превратить движение за всеобщее избирательное право в национальное движение и обеспечить ему поддержку народа. В дальнейшем у меня будет еще повод вернуться к этой национальной партии. Она состоит из бывших чартистов, стремящихся приобщиться к респектабельным сферам, и из радикалов, идеологов буржуазии, стремящихся подчинить своему влиянию чартистское движение. За ними стоят, — сознают ли это «националисты» или нет, — сторонники парламентской и финансовой реформы, приверженцы манчестерской школы, которые их подгоняют и используют в качестве своего авангарда.

Итак, для всякого очевидно, что все эти жалкие компромиссы и отступничества, вся эта погоня за ничтожными выгодами, все эти колебания и шарлатанские средства доказывают только то, что Катилина стоит у ворот, что приближается решающая борьба, что оппозиция сознает свою непопулярность и неспособность к сопротивлению и что все попытки создать новые центры обороны совпадают лишь в одном пункте, именуемом «политикой движения вспять». «Национальная партия» отходит назад — от Хартии к всеобщему избирательному праву; Джо Юм — от всеобщего избирательного права к тайному голосованию; другие — от тайного голосования к равномерному распределению избирательных округов, и так далее, пока мы не добираемся, наконец, до Джонни Рассела, у которого в качестве лозунга не нашлось ничего, кроме голого слова: демократия. Демократия лорда Джона Рассела — таково было бы на практике последнее слово и национальной партии, и юмовской «народной партии», и всех прочих бутафорских партий, обладай хоть одна из них некоторыми признаками жизнеспособности.

Политическая вялость и равнодушие, порожденные периодом материального процветания, и вместе с тем опасения, что тори все-таки замышляют что-то недоброе, убежденность лидеров буржуазии, что им скоро понадобится поддержка народа, и вместе с тем укрепившееся у некоторых популярных лидеров сознание, что народ слишком апатичен для того, чтобы в данный момент начать самостоятельное движение, — все эти обстоятельства привели к тому, что партии делают попытки к взаимному сближению, различные фракции оппозиции, начиная наиболее и кончая наименее радикальной, вне парламента стараются достигнуть союза, делая друг другу уступки, пока в конце концов они не возвращаются к тому, что лорду Расселу угодно было назвать демократией.

По поводу попыток основать так называемую «национальную партию» Эрнест Джонс делает следующее справедливое замечание:

«Народная хартия есть наиболее всеобъемлющее мероприятие в области политических реформ, какое только может быть, и чартисты являются единственной истинно национальной партией в Великобритании, стремящейся к политическим и социальным реформам».

А Р. Дж. Гаммедж, один из членов чартистского Исполнительного комитета[280], следующим образом обращается к народу:

«Отклоните ли вы сотрудничество буржуазии? Конечно, нет, если это сотрудничество предлагается на справедливых и почетных условиях. Каковы же эти условия? Они просты и приемлемы. Признайте Хартию и, признав ее, объединитесь с ее друзьями, которые уже организовались для проведения ее в жизнь. Если вы откажетесь от этого, то вы либо являетесь противниками самой Хартии, либо же, кичась своим классовым превосходством, воображаете, что последнее дает вам право на руководящую роль. В первом случае ни один честный чартист не может пойти на союз с вами, во втором случае ни один рабочий не станет настолько ронять свое собственное достоинство, чтобы преклониться перед вашими классовыми предрассудками. Пусть рабочие полагаются только на свои собственные силы, принимая честную помощь, от кого бы она ни исходила но ориентируясь в своих действиях на то, что их спасение зависит от их собственных усилий».

Чартистские массы в настоящий момент также поглощены материальным производством. Но ядро партии повсюду реорганизуется и связи восстанавливаются как в Англии, так и в Шотландии. Когда наступит торговый и политический кризис, значение теперешней деятельности главного штаба чартизма, которая ведется без всякого шума, даст себя знать во всей Великобритании.

Написано К. Марксом 16 октября 1852 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 3622, 25 ноября 1852 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

Подпись: Карл Маркс