4. Возможность оценки «побочных последствий»

4. Возможность оценки «побочных последствий»

Со сказкой о непредсказуемости последствий более мириться нельзя. Последствия не аист приносит, их создают. И в том числе как раз в самих науках, при всей невозможности расчета и несмотря на нее. Увидеть это можно, если проводить систематическое различение между рассчитываемостью фактических внешних последствий и их имманентной возможностью оценки.

Согласно общепринятой точке зрения, в ходе вычленения наук нерассчитываемость побочных последствий научной работы с необходимостью обостряется. Ученые фактически изолированы от использования своих результатов; здесь у них отсутствует всякая возможность влияния; это относится к компетенции других. Значит, ученых нельзя и привлечь к ответу за фактические последствия результатов, полученных ими с аналитических позиций. И хотя многие сферы мало-помалу находят общий язык, последствия от этого не уменьшаются, напротив, только становятся более резкими дистанции, а также возможности пользователя применить результаты в своих интересах.

Такая оценка основана на понятии «рассчитываемости» — ключевом понятии классического онаучивания, чье смысловое содержание и условия применения как раз теперь становятся сомнительны. Возможности оценить побочные последствия, однако же, попадают в поле зрения, только если видишь, что с переходом к рефлексивной модернизации изменяется само понятие «рассчитываемого и нерассчитываемого»: рассчитываемость означает теперь не только целесообразную овладеваемость, а нерассчитываемость — не только невозможность целесообразной овладеваемости. Будь оно так, «нерассчитываемость побочных последствий» не только сохранилась бы в нынешнем научном предприятии, но даже бы и выросла, потому что целесообразность «контекстуализируется» и неопределенность увеличивается.

Понимание же рассчитываемости как «возможности оценки» в точности соответствует ситуации, возникающей в условиях рефлексивной модернизации: реальные последствия фактически более, чем когда-либо, остаются непредвидимы. Но одновременно побочные воздействия лишаются своей латентности и тем самым «поддаются оценке» в следующем тройном смысле: знание о них (в принципе) доступно; к тому же более невозможно оправдываться классической неовладеваемостью и потому на основе знания о возможных следствиях возникает принуждение к формированию. Стало быть, убывающая «рассчитываемость» сопровождается растущей «возможностью оценки» побочных последствий; более того: одно обусловливает другое. Знание о побочных последствиях уже достаточно вычленено и всегда (потенциально) присутствует. Необходимо взвешивать и сопоставлять самые разные выводы и круги соотнесенности в их значении для самих себя и для других. Таким образом, фактические последствия в конечном счете все меньше поддаются расчету, ибо возможные следствия все больше поддаются оценке, а эта их оценка действительно все больше и больше осуществляется в процессе исследования и в обращении с его имманентными запретными зонами и определяет его ход и результаты (см. выше). Но это означает также: в самом процессе исследований имплицитное обращение с ожидаемыми последствиями приобретает все большую важность. Побочные последствия оговариваются на уровне ожиданий (и ожиданий ожидания), в полной мере вторгаясь таким образом в процесс исследований, хотя окончательные последствия остаются в то же время непредвидимыми. Это необычайно эффективные ножницы в головах ученых. В той же мере, в какой ожидаемые последствия фактически определяют их работу, исходные положения и пределы вопросов и объяснений, растет упорство, с каким они настаивают на абсолютной нерассчитываемости реальных поздних последствий.

Этот лишь мнимо противоречивый двойственный тезис о

а) растущей нерассчитываемости при одновременно

б) растущей возможности оценки «экс-побочных последствий» будет рассмотрен подробнее в двух следующих подразделах. Лишь совокупная аргументация может затем выявить первые отправные точки для того, насколько и в каком смысле преодолим «фатализм последствий» научно-технической цивилизации.