Глава XIV

1. Есть и такие, кто полагает, что землю заставляет дрожать только движущийся воздух (spiritus) и ничего больше; однако его воздействие они объясняют иначе, нежели Аристотель. Вот послушай, что они говорят. Наше тело орошается кровью и воздухом, движущимся по своим путям. При этом сосуды, по которым движется душа, бывают более тонкие, не вмещающие больше того, что через них проходит, и более обширные, в которых она собирается и откуда направляется в разные стороны. Точно так же и все тело земного шара пронизано сосудами, по которым течет вода, соответствующая нашей крови, и ветер, который правильно будет назвать его душой. В каких-то местах они только движутся, а в каких-то и собираются.

2. И вот подобно тому, как в нашем теле, пока оно в добром здравии, кровь и воздух бегут по жилам спокойно и без помех, а когда что-то не в порядке, пульс бьется чаще и дыхание становится прерывистым и судорожным, изобличая болезнь или усталость, — точно так же и земля в своем естественном состоянии не трясется; когда же что-то не так, она дрожит, как тело больного, ибо воздух, прежде спокойно текший по жилам, теперь движется толчками, сильно сотрясая свои сосуды. Немного раньше я излагал мнение тех, кто считает землю живым существом; здесь, однако, речь не об этом. В самом деле, живое существо, если заболевает, то все целиком; лихорадка не охватывает нас по частям, но с равной силой распространяется по всему телу.

3. Посмотри, ведь в землю проникает часть разлитого вокруг нее воздуха. Пока ему свободен выход, он скользит, никому не причиняя вреда. Но если что-то ему помешает или перегородит дорогу, он сначала будет сжиматься и тяжелеть, поскольку сзади вливается все новый воздух, а затем найдет какую-нибудь щель, в которую станет протискиваться с тем большей яростью, чем она теснее; ясно, что при том не обойдется без борьбы и ударов, и земля не может не трястись.

4. Но если воздух не находит и щели, сквозь которую мог бы просочиться наружу, он, сдавленный в тесном пространстве, начинает буйствовать там и бесноваться, круша и ломая все вокруг; тончайшая вещь на свете, он в то же время и самая могучая: он может пробраться туда, где, казалось бы, нет отверстия, а проникнув, изнутри разрывает и рассыпает в прах что угодно. Вот тогда-то и случается землетрясение; земля либо расступается, чтобы выпустить воздух, либо, выпустив его и лишившись опоры, обрушивается в ту самую полость, из которой он вышел.