I. ПРАГМАТИЗМЪ

В настоящее время среди ученых очень распространен взгляд, что разум активно создает науку. Но обыкновенно этим хотят лишь сказать, что открытие истины требует со стороны разума известных усилий, известной изобретательности, искусного применение всех средств, находящихся в его распоряжении. Но это еще не означает, что наука сама по себе, наука, уже законченная, представляет не более, как особую форму человеческой активности. Гипотеза, оправданная фактами, становится законом. Раз это достигнуто, тот способ, каким разум открыл данный закон, имеет уже только исторический интерес.

Наоборот, для тех философов, к которым мы сейчас переходим, разум, рассматриваемый, как деятельность, есть не только орудие науки, но также ее истинный предмет и ее субстанция.

Эту точку зрения, своеобразно мотивированную, находим мы у известной школы современных философов, называющих себя прагматистами.

По учению прагматистов ⁴³), наука не только постоянно опирается на активный разум, который рассматривает вещи с ее точки зрение и создает подходящие для ее целей символы, но она сама тяготеет в действию и не имеет другой задачи, как служить действию. с происхождение научных понятий: всегда вы найдете, что они обозначают собой те методы, которым надо следовать для того, чтобы вызвать то или другое явление, получить тот или другой результат. Это правило действия, гипотетические императивы: вне этого значение они лишены всякого реального содержания. Предложение, не способное породить никаких практических последствий, лишено всякого смысла. Два предложения, не вызывающие никакой разницы в способах действия, различаются между собой чисто словесно.

Сказать, что научные формулы имеют чисто практическое значение, — это значит сказать, что они относятся не к прошлому, а к будущему. Наука рассматривает прошлое лишь постольку, поскольку она имеет в виду будущее. Она говорит нам, чего должны мы ожидать, если выполним такое-то или такое-то действие, какие ощущение возникнут в нас, если мы в настоящее время испытываем такое-то или такое-то ощущение.

Отсюда прагматический критерий истины. Истина не есть соответствие наших идей с той или другой частью некоторого заранее данного и законченного (readymade) целого, которое заслуживало бы имени „мир“; истина — это просто та услуга, которую может оказать нам известная идея при достижении того или иного результата. Слово „истинный“ или „верный“ означает, в сущности, то же самое, что и слово „проверенный“, а проверенным мы называем то, что оказалось пригодным для целей, преследуемых нами в нашем опыте.

Поэтому лишь по отношению к совершившимся фактам можем мы быть уверены в правильности какой бы то ни было идеи. И всякая доказанная истина может быть бесспорной лишь по отношению к прошлому, а никак не по отношению к будущему.

Но это еще не все. Наука не только имеет в виду исключительно действие, но и сама есть действие, действенная и творческая сила. Можно ли сказать, что то будущее, к которому направляются ее индукции, предопределено? что только наше незнание мешает нам предсказывать его с полной точностью? Рационалисты утверждают это. Для них реальность есть нечто готовое, законченное на все времена. Настоящее несет в себе прошлое и беременно будущим, гласить известная формула. Совершенно иную точку зрение проповедуют прагматисты. Они полагают, что реальность действительно находится в процессе своего становления, что будущее не предопределено в настоящем. И среди причин, созидающих будущее, они в первую голову помещают самую науку, которая, будучи свободной и человеческой, заставляет природу совершать такие действия, которых эта последняя сама по себе не произвела бы.

Мало того, по учению прагматистов, верование, сопровождающее в нашем сознании ту или другую идею, вера в осуществление известного события, уже сама по себе есть фактор этого осуществления. Вера сама способна создать себе опытное подтверждение; она может превратить себя в истину самым актом своего обнаружения.

При том же вера не есть некоторое состояние, извне привнесенное в душу человека, не подчиняющееся влиянию воли. Конечно, не в нашей власти вызвать в себе любое верование. Но жизнь развертывает перед нами определенные альтернативы; и тот выбор, который нам приходится делать, не только не предписывается нам интеллектом, но был бы прямо таки невозможен, если бы мы были вынуждены руководиться одними только доводами разума. Таковы религиозные проблемы, взятые в их существенном и практическом значении. Что представляет в моих глазах человеческое общество, мир, вселенная? Есть ли эта внешняя вещь, о которой я говорю: „вот она“, или же некто интимно близкий мне, к кому я обращаюсь со словом: „ты“? Мое поведение будет совершенно иное в зависимости от того, решу ли я этот вопрос в первом или во втором смысле; и очевидно решение это зависит от моей воли. От меня зависит верить или не верить в мои обязанности по отношению к людям и миру, а, следовательно, видоизменять ход событий или оставить его, как он есть.

Итак, сама истина в значительной, но недоступной точному определению, степени есть произведение человека; и не только потому, что человек создает науку, но и потому также, что самый объект науки, самое бытие, продуктом или представлением которого является, по-видимому, наука, отнюдь не есть раз навсегда законченная вещь, но непрерывно создается действиями конкретных существ, составляющих его субстанцию, и в частности действиями человека, опирающегося как раз на науку и верования.