[1) Рикардовская предпосылка отсутствия собственности на землю. Переход к новым земельным участкам в зависимости от их местоположения и плодородия]

[1) Рикардовская предпосылка отсутствия собственности на землю. Переход к новым земельным участкам в зависимости от их местоположения и плодородия]

Вернемся к Рикардо, к главе 2-й («О ренте»). Сперва мы встречаем у него ту самую «теорию колонизации», которая фигурирует уже у Смита^{79}. Здесь достаточно будет вкратце отметить лишь логическую связь всего этого хода мыслей.

«При первом заселении страны, где имеется в изобилии богатая и плодородная земля, лишь незначительную долю которой нужно обрабатывать для прокормления наличного населения или действительно можно обработать при капитале, имеющемся у этого населения, — ренты не существует. Ведь никто не станет платить за пользование землей, раз есть налицо большое количество еще не обращенной в собственность земли, которою поэтому» (так как она не обращена в собственность, что Рикардо потом совершенно забывает) «может располагать всякий, кто захочет, обрабатывать ее» (стр. 55) [Русский перевод, том I, стр. 66].

{Здесь, следовательно, предполагается отсутствие земельной собственности. Хотя эта трактовка процесса приблизительно верна для колоний современных народов, однако она, во-первых, неприложима к развитому капиталистическому производству, а во-вторых, было бы ошибкой представлять себе это как исторический ход развития в старой Европе.}

«В силу общих законов предложения и спроса, за такую землю не может уплачиваться рента по той вышеуказанной причине, по какой ничего не платят за пользование воздухом, водой или каким-либо другим даром природы, существующим в неограниченном количестве… Никакой платы не взимается за пользование этими [601] силами природы потому, что они неисчерпаемы и располагать ими может каждый человек… Если бы вся земля обладала одинаковыми свойствами, если бы она имелась в неограниченном количестве и была однородна по качеству, то за пользование ею нельзя было бы взимать плату» (так как ее вообще нельзя было бы превратить в частную собственность) «за исключением тех случаев, когда она отличается особенно выгодным местоположением» (и — должен был бы добавить Рикардо — когда она находится в распоряжении собственника). «Следовательно, рента за пользование землей уплачивается всегда только потому, что количество земли не является неограниченным, а качество ее не является одинаковым, с ростом же населения в обработку поступает земля худшего качества или менее благоприятно расположенная. Когда с развитием общества в обработку поступает земля второго разряда по плодородию, на земле лучшего качества немедленно возникает рента, и величина этой ренты будет зависеть от различия в качестве этих двух участков земли» (стр. 56–57) [Русский перевод, том I, стр. 66—671.

Именно на этом нам следует остановиться. Логическая связь здесь такова: Если земля, — и это предполагает Рикардо, говоря о первом заселении страны (теория колонизации Смита), — если богатая и плодородная земля существует по отношению к наличному населению и капиталу так, как существует всякий элемент природы, практически — в неограниченном количестве; если, далее, «большое количество» этой земли «еще не обращено в собственность» и поэтому, так как она «еще не обращена в собственность», «ею может располагать всякий, кто захочет обрабатывать ее», — то в этом случае, естественно, ничего не платят за пользование землей, и никакой ренты не существует. Если бы земля представляла собой неограниченный элемент не только по отношению к капиталу и к населению, но и фактически, т. е. была бы «неограниченна», как воздух и вода, была бы «в наличности в неограниченном количестве», то тогда присвоение земли одним лицом не могло бы на деле нисколько исключать присвоения земли другим лицом. Тогда не могло бы существовать никакой частной собственности на землю (и не только частной, но и «общественной» и государственной собственности не могло бы быть). В этом случае, если бы к тому же вся земля была повсюду одинакового качества, за землю не могла бы быть взимаема никакая рента. Самое большее, платили бы ренту владельцу такой земли, которая «отличается особенно выгодным местоположением».

Если, следовательно, при условиях, предполагаемых у Рикардо, — а именно, когда земля «не обращена в собственность» и «поэтому» невозделанной землей «может располагать всякий, кто захочет обрабатывать ее», — уплачивается рента, то это возможно лишь потому, что «земля не является неограниченной по количеству и однородной по качеству», т. е. потому, что существуют различные сорта земли и один и тот же сорт земли имеется «в ограниченном количестве». Мы говорим, что тогда, при предпосылках Рикардо, может уплачиваться только дифференциальная рента. Но вместо того чтобы иметь в виду это ограничение, Рикардо сразу перескакивает к выводу, что — независимо от его предпосылки об отсутствии земельной собственности — за пользование землей никогда не уплачивается абсолютная рента, а уплачивается лишь дифференциальная рента.

Вся соль вопроса состоит в следующем: если бы земля по отношению к капиталу существовала так, как всякий элемент природы, то капитал в области сельского хозяйства действовал бы совершенно также, как и во всякой другой отрасли производства. Тогда не было бы никакой земельной собственности и никакой ренты. Самое большее, могли бы существовать, если одна часть земли плодороднее другой, сверхприбыли, как в промышленности. В земледелии они фиксируются в виде дифференциальной ренты благодаря той природной основе, которой для них являются различия в степени плодородия почвы.

Наоборот, если земля 1) ограниченна, 2) захвачена в собственность; если капитал встречает, в виде условия своего возникновения, собственность на землю — именно так обстоит дело в странах, где развивается капиталистическое производство; а в таких странах, где раньше не было налицо этого условия (как оно было налицо в старой Европе), капиталистическое производство само создает для себя эти условия (примером могут служить Соединенные Штаты), — то тогда земля уже с самого начала не представляет собою элементарно доступного капиталу поприща деятельности. Поэтому существует земельная рента независимо от дифференциальной ренты. Но тогда и переходы от одного разряда земли к другим, будь это по восходящей линии (I, II, III, IV) или по нисходящей линии (IV, III, II, I), совершаются иначе, чем это имеет место при рикардовской предпосылке. Ибо применение капитала наталкивается на сопротивление земельной собственности как в I разряде, так и во II, в III и в IV, и точно так же при обратном переходе от IV разряда к III и т. д. При переходе от IV разряда к III и т. д. недостаточно, чтобы цена продукта IV разряда поднялась настолько, чтобы в III разряде капитал мог быть применен со средней прибылью: она должна подняться настолько, чтобы на землях III разряда могла уплачиваться рента. Если совершается переход от I разряда ко II и т. д., то уже само собой разумеется, что цена, дававшая ренту для I разряда, дает для II разряда не только эту ренту, но, кроме того, еще и дифференциальную ренту. Своей предпосылкой об отсутствии земельной собственности Рикардо, конечно, не устранил наличия того закона, который обусловлен существованием земельной собственности и неразрывно с ним связан.

Показав, каким образом при его предпосылке могла бы возникнуть дифференциальная рента, Рикардо продолжает:

«Когда в обработку поступает земля третьего по качеству сорта, на земле второго сорта тотчас же возникает рента, и эта рента, как и прежде, определяется различием в их производительной силе. В то же время рента с земли первого сорта повысится, потому что она всегда должна быть выше ренты с земли второго сорта на всю разницу в продукте, который они доставляют при затрате данного количества капитала и труда. С каждым дальнейшим приростом населения, который заставит страну прибегать к земле худшего качества»

(но это отнюдь не означает, что каждый дальнейший прирост населения будет заставлять страну прибегать к обработке земли худшего качества),

«чтобы быть в состоянии добывать необходимое количество [602] пищи, — рента со всех более плодородных земель будет повышаться» (стр. 57) [Русский перевод, том I, стр. 67].

Это — совершенно верно.

Рикардо переходит затем к примеру. Но этот пример, — отвлекаясь от того, о чем надлежит сказать позже, — предполагает нисходящую линию. Однако это — не более чем предположение. Чтобы незаметно протащить это, Рикардо говорит о

«первом заселении страны, где имеется в изобилии богатая и плодородная земля, еще не обращенная в собственность» (стр. 55) [Русский перевод, том I, стр. 66].

Но получилось бы то же самое, если бы там имелась «в изобилии», по отношению к числу колонистов, «бедная и неплодородная земля, еще не обращенная в собственность». Не богатство или плодородие земли являются предпосылкой того, что не уплачивается никаких рент, а то обстоятельство, что земля имеется в неограниченном количестве, не обращена в собственность и однородна по качеству, каково бы ни было это качество в отношении степени ее плодородия. Поэтому Рикардо сам так формулирует в дальнейшем изложении свою предпосылку:

«Если бы вся земля обладала одинаковыми свойствами, если бы она имелась в неограниченном количестве и была однородна по качеству, то за пользование ею нельзя было бы взимать плату» (стр. 56) [Русский перевод, том I, стр. 67].

Рикардо не говорит и не может сказать: если бы земля «была богата и плодородная, потому что такого рода условие не имело бы абсолютно никакого отношения к этому закону. Если бы земля, вместо того чтобы быть богатой и плодородной, была бедна и неплодородна, то каждому из колонистов пришлось бы обрабатывать большую долю всей земли, и в результате этого они, с возрастанием населения, даже при отсутствии собственности на землю быстрее приблизились бы к тому моменту, когда наступил бы конец практическому изобилию земли, ее фактической неограниченности по отношению к населению и капиталу.

Правда, не подлежит никакому сомнению, что колонисты, конечно, будут выбирать не наименее, а наиболее плодородную землю, а именно — самую плодородную при тех средствах обработки, какие имеются в их распоряжении. Но это — не единственное ограничивающее условие для их выбора. Что для них в первую очередь имеет решающее значение, так это — местоположение, расположение у моря, у больших рек и т. д. Земля в Западной Америке и т. д. могла быть как угодно плодородна, но поселенцы, естественно, оседали в Новой Англии, Пенсильвании, Северной Каролине, Виргинии и т. д., короче говоря — на восточном побережье Атлантического океана. И если они выбирали себе самую плодородную землю, то они выбирали лишь самую плодородную землю в этом районе. Это не помешало им перейти позднее к обработке более плодородной земли на Западе, как только рост населения, образование капиталов, развитие средств сообщения, возникновение городов сделали для них доступной более плодородную землю в этом более отдаленном районе. Они ищут не самый плодородный район, а лучше всего расположенный район, в пределах же этого последнего, естественно, — при прочих равных условиях местоположения — ту землю, которая является наиболее плодородной. Но это доказывает, конечно, не то, что от более плодородного района переходят к менее плодородному району, а только то, что в одном и том же районе — при одинаковом местоположении — более плодородная земля, естественно, раньше поступает в обработку, чем менее плодородная.

Между тем Рикардо, — после того как он формулировку «изобилие богатой и плодородной земли» правильно заменил улучшенной формулировкой: земля, обладающая «одинаковыми свойствами, неограниченная по количеству и однородная по качеству», — переходит к своему примеру, а затем делает скачок назад к своей первоначальной ошибочной предпосылке:

«Наиболее плодородная и наиболее благоприятно расположенная земля поступит в обработку первой…» (стр. 60) [Русский перевод, том I, стр. 69].

Рикардо чувствует шаткость и ошибочность этого утверждения и потому к словам «наиболее плодородная земля» добавляет еще новое условие — «и наиболее благоприятно расположенная», которое в исходном пункте его рассуждения отсутствовало. Между тем он должен был бы, очевидно, сказать: «наиболее плодородная земля в пределах наиболее благоприятно расположенного района»; ведь нелепость не может же доходить до того, чтобы часть страны, случайно наиболее благоприятно расположенную для новоселов, так как она дает им возможность поддерживать связь с метрополией, со своими прежними земляками и внешним миром, — чтобы эту часть считать «наиболее плодородной областью» во всей стране, которая еще не исследована колонистами и не может быть сразу исследована ими.

Итак, предположение о нисходящей линии, о переходе от более плодородного района к менее плодородному введено у Рикардо совершенно неправомерно. Можно сказать только следующее: в районе, первым поступившем в обработку, потому что он расположен наиболее благоприятно, не платят никакой ренты до тех пор, пока в пределах этого района не перейдут от более плодородной земли к менее плодородной. Если же теперь переходят в другой район, более плодородный, чем первый, то он, согласно предположению, расположен менее благоприятно. Возможно поэтому, что большее плодородие земли этого района более чем уравновешивается невыгодами его местоположения; и в этом случае земля I района будет продолжать платить ренту. Но так как «местоположение» является таким обстоятельством, которое исторически изменяется вместе с экономическим развитием, и так как оно непрерывно должно улучшаться с проведением путей сообщения, с возникновением новых городов, с ростом населения и т. д., то ясно, что продукт, произведенный во II районе, постепенно начинает доставляться на рынок по такой цене, которая должна, наоборот, понизить ренту (с того же самого продукта) в I районе, и что II район постепенно начинает выступать как более плодородная земля, по мере того как исчезают невыгоды его местоположения.

[603] Поэтому ясно,

что там, где Рикардо сам дает правильную и общую формулировку условия, необходимого для возникновения дифференциальной ренты («будь вся земля… одинакового свойства… неограниченной по количеству… однородной по качеству»), — эта формулировка не включает в себя того обстоятельства, что переход совершается от более плодородной земли к менее плодородной;

что это и исторически неверно для колонизации Соединенных Штатов, которую вместе с А. Смитом имеет в виду Рикардо (правомерные в данном пункте возражения Кэри как раз и вызваны этим);

что Рикардо сам снова опрокидывает свое построение добавлением насчет «местоположения» («наиболее плодородная и наиболее благоприятно расположенная земля поступит в обработку первой»);

что Рикардо свою произвольную предпосылку доказывает при помощи такого примера, в котором предполагается данным то, что подлежит доказательству, а именно — переход от лучшей земли ко все худшей и худшей; наконец,

что Рикардо {несомненно, уже с намерением использовать это для объяснения тенденции общей нормы прибыли к понижению} предполагает это потому, что иначе он не может объяснить себе дифференциальную ренту, хотя она совершенно не зависит от того, переходят ли от I ко II, III, IV или от IV к III, II, I.