[г) Правильное констатирование у Рикардо некоторых последствий введения машин для рабочего класса. Наличие апологетических представлений в рикардовской трактовке проблемы]

[г) Правильное констатирование у Рикардо некоторых последствий введения машин для рабочего класса. Наличие апологетических представлений в рикардовской трактовке проблемы]

Под валовым доходом Рикардо понимает ту часть продукта, которая возмещает заработную плату и прибавочную стоимость (прибыль и ренту); под чистым доходом он понимает прибавочный продукт, прибавочную стоимость. Рикардо здесь, как и во всей своей экономической теории, забывает, что часть валового продукта должна возмещать стоимость машин и сырья, короче говоря — стоимость постоянного капитала.

* * *

Приводимые ниже рассуждения Рикардо представляют интерес отчасти благодаря некоторым попутно делаемым замечаниям, отчасти же потому, что они, mutatis mutandis^{149}, практически важны для крупного сельского хозяйства, в особенности для овцеводства. Здесь, таким образом, снова обнаруживается граница капиталистического производства. Его определяющей целью отнюдь не является производство для производителей (рабочих), более того: его исключительной целью здесь признаётся чистый доход (прибыль и рента), даже когда эта цель достигается за счет размеров производства — за счет производимой массы товаров.

«Моя ошибка вытекала из предположения, что при всяком возрастаний чистого дохода общества должен возрастать также и его валовой доход. Но теперь у меня имеются все основания быть убежденным в том, что тот фонд, из которого получают свой доход земельные собственники и капиталисты, может возрастать, в то время как другой фонд — тот, от которого главным образом зависит рабочий класс, может уменьшаться. Отсюда следует, если я не ошибаюсь, что та же самая причина, которая может увеличивать чистый доход страны, может одновременно с этим создавать избыточное население и ухудшать положение рабочего» (стр. 469) [Русский перевод, том I, стр. 319–320].

Тут прежде всего нужно отметить следующее: Рикардо признаёт здесь, что те причины, которые увеличивают богатство капиталистов и земельных собственников, «могут… создавать избыточное население», так что избыточное население, или перенаселение, изображается здесь как результат самого процесса обогащения и обусловливающего его развития производительной силы.

Что касается фонда, из которого получают свои доходы капиталисты и земельные собственники, и, с другой стороны, фонда, из которого получают свой доход рабочие, то этим общим фондом является прежде всего совокупный продукт. Значительная часть продуктов, входящих в потребление капиталистов и земельных собственников, не входит в потребление рабочих. Но, с другой стороны, почти все продукты, входящие в потребление рабочих, — фактически все эти продукты, но в большей или меньшей степени, — входят также и в потребление земельных собственников и капиталистов, включая их слуг, прихлебателей, собак и кошек. Нельзя представлять себе дело так, будто здесь существуют обособленно друг от друга два различных по своей природе фонда, имеющих фиксированную величину. Важно то, какие доли получает из этого общего фонда каждая из сторон. Цель капиталистического производства состоит в том, чтобы с помощью данной массы богатства получать возможно больше прибавочного продукта или прибавочной стоимости. Эта цель достигается тем, что постоянный капитал возрастает относительно быстрее, чем переменный, т. е. тем, что с возможно меньшим переменным капиталом приводится в движение возможно больший [742] постоянный капитал. Таким образом, в гораздо более общем смысле, чем это имеет здесь в виду Рикардо, верно то, что одна и та же причина, вызывая увеличение фонда, из которого получают свои доходы капиталисты и земельные собственники, порождает этот результат посредством уменьшения того фонда, из которого получают свой доход рабочие.

Отсюда не следует, что фонд, из которого получают свой доход рабочие, уменьшается абсолютно. Он уменьшается лишь относительно, в сравнении с совокупным продуктом, производимым ими. И это является единственно важным для определения той доли, которую они себе присваивают из богатства, созданного ими же самими.

«Предположим, что капиталист применяет капитал стоимостью в 20000 ф. ст. и что он одновременно является и фермером и фабрикантом, производящим предметы необходимости. Предположим, далее, что 7000 ф. ст. из этого капитала вложены в основной капитал, т. е. в постройки, орудия труда и т. д., а остающиеся 13000 ф. ст. применяются как оборотный капитал на содержание труда. Предположим также, что прибыль составляет 10 % и что, следовательно, капитал нашего, капиталиста ежегодно приводится в состояние своей первоначальной эффективности и приносит прибыль в 2000 ф. ст.

Ежегодно капиталист начинает свои операции, обладая продуктами питания и другими предметами необходимости стоимостью в 13000 ф. ст., которые он в течение года полностью продает своим собственным рабочим за эту сумму денег; и в течение того же периода он выплачивает им такую же сумму денег в виде заработной платы. В конце года они возмещают капиталисту продукты питания и другие предметы необходимости стоимостью в 15000 ф. ст., из которых 2000 ф. ст. он потребляет сам или распоряжается ими соответственно своим вкусам и желаниям».

{Здесь природа прибавочной стоимости выражена весьма наглядно. Место это находится на стр. 469–470 книги Рикардо [Русский перевод, том I, стр. 320].}

«Поскольку речь идет об этих продуктах, валовой продукт данного года составит 15000 ф. ст., а чистый продукт 2000 ф. ст. Предположим теперь, что в следующем году капиталист применяет половину своих рабочих на сооружение машины, а другую половину — как и раньше — на производство продуктов питания и других предметов необходимости. В течение этого года он затратил бы на заработную плату, как обычно, 13000 ф. ст. и продал бы на такую же сумму продуктов питания и других предметов необходимости своим рабочим. Но каково было бы положение в следующем году?

Пока строилась бы машина, получалась бы только половина обычного количества продуктов питания и других предметов необходимости, и они представляли бы собой лишь половину стоимости того количества, которое производилось раньше. Машина стоила бы 7500 ф. ст., а продукты питания и другие предметы необходимости тоже 7500 ф. ст., так что капитал нашего капиталиста был бы так же велик, как и прежде; ибо, сверх этих двух стоимостей, он обладал бы еще основным капиталом стоимостью в 7000 ф. ст., что в целом составило бы 20000 ф. ст; капитала и 2000 ф. ст. прибыли. После вычета этой последней суммы, идущей на его личные расходы, он имел бы для ведения дальнейших операций оборотный капитал всего лишь в 5500 ф. ст.; поэтому его средства, идущие на содержание труда, уменьшились бы с 13000 до 5500 ф. ст. и, следовательно, весь тот труд, который раньше применялся при помощи 7500 ф. ст., теперь оказался бы избыточным».

{ Но это имело бы место и в том случае, если бы теперь с помощью машины стоимостью в 7500 ф. ст. [при переменном капитале в 5500 ф. ст.] производилось точно такое же количество продуктов, какое раньше производилось при переменном капитале в 13000 ф. ст. Если предположить, что износ машины составляет за год одну десятую, т. е. 750 ф. ст., то стоимость продукта, составлявшая раньше 15000 ф. ст., будет теперь равняться 8250 ф. ст. (оставляя в стороне износ первоначального основного капитала в 7000 ф. ст., о возмещении которого Рикардо вообще ничего не говорит). Из этих 8250 ф. ст. 2000 ф. ст. составляли бы прибыль, подобно тому как раньше 2000 ф. ст, составляли прибыль из 15000 ф. ст. Фермер выиграл бы, поскольку он сам потребляет, в качестве дохода, продукты питания и другие предметы необходимости. Поскольку он в результате удешевления предметов необходимости мог бы понизить заработную плату нанимаемых им рабочих, он опять-таки выиграл бы, и часть его переменного капитала высвободилась бы. Это и есть та часть, которая до известной степени могла бы применить новый труд, однако только потому, что действительная заработная плата оставшихся неуволенными рабочих упала бы. Таким образом, небольшая часть уволенных рабочих могла бы снова получить работу — за счет тех, кто продолжал бы работать. Но само то обстоятельство, что количество продукта останется точно таким же, как и раньше, нисколько не пойдет на пользу уволенным рабочим. Если бы заработная плата оставалась неизменной, то не высвободилось бы ни малейшей доли переменного капитала. Стоимость продукта — 8250 ф. ст. — не повысилась бы от того, что она представляет такое же количество продуктов питания и других предметов необходимости, какое раньше стоило 15000 ф. ст. Чтобы возместить, с одной стороны, износ машин, а с другой стороны, свой переменный капитал, фермер должен был бы продать свой продукт за 8250 ф. ст. Если бы такое удешевление продуктов питания и других предметов необходимости не вызвало общего понижения заработной платы или понижения цены составных частей, входящих в воспроизводство постоянного капитала, то мы имели бы лишь увеличение дохода общества в той мере, в какой он тратится на продукты питания и другие предметы необходимости. Часть непроизводительных работников, производительных рабочих и т. д. стала бы жить лучше. Voila tout^{150}. (Эта часть населения могла бы даже откладывать сбережения, но это всегда такое дело, которое направлено в будущее.) Уволенные рабочие по-прежнему не имели бы куска хлеба, хотя физическая возможность содержать их продолжала бы существовать совершенно так же, как и раньше. И в воспроизводстве был бы применен такой же капитал, как и прежде. Но часть продукта (стоимость которого понизилась), существовавшая раньше в качестве капитала, существует теперь в качестве дохода.}

«Уменьшенное количество труда, которое может теперь применить капиталист, должно, конечно, при помощи машины и после вычета издержек по ее ремонту произвести стоимость, равную 7500 ф. ст., оно должно возместить оборотный капитал с прибылью в 2000 ф. ст. на весь капитал. Но если это сделано, [743] если чистый доход не уменьшился, то разве для капиталиста не безразлично, составляет ли валовой доход стоимость в 3000 ф. ст., в 10000 ф. ст. или в 15000 ф. ст.?»

{Это абсолютно верно. Валовой доход совершенно безразличен для капитала. Единственно, что его интересует, это чистый доход.}

«Итак, в рассматриваемом нами случае, хотя стоимость чистого продукта не уменьшилась бы и хотя его покупательная способность по отношению к товарам могла значительно увеличиться, валовой продукт вместо стоимости в 15000 ф. ст. составлял бы всего лишь стоимость в 7500 ф. ст. А так как способность содержать население и применять труд зависит всегда от валового продукта нации, а не от ее чистого продукта»

{отсюда пристрастие А. Смита к валовому продукту, против чего возражает Рикардо. См. главу 26-ю («О валовом и чистом доходе»), которую Рикардо начинает словами:

«Адам Смит постоянно преувеличивает выгоды, которые страна извлекает из большого валового дохода, в сравнении с выгодами, доставляемыми большим чистым доходом» (цит. соч., стр. 415) [Русский перевод, том I, стр. 284]},

«то в результате уменьшения валового продукта неизбежно уменьшится спрос на труд, часть населения станет избыточным населением, и положение рабочего класса будет представлять картину нужды и бедствий».

{ Таким образом, труд становится избыточным потому, что спрос на него уменьшается, а спрос уменьшается вследствие развития производительной силы труда. Место это находится на стр. 471 книги Рикардо [Русский перевод, том I, стр. 321].}

«Так как, однако, способность сберегать часть дохода для превращения его в капитал необходимым образом зависит от способности чистого дохода удовлетворять потребности капиталиста, то последний, вследствие понижения цен товаров, вызванного введением машин, может увеличить, — если его потребности останутся такими же самыми» {но его потребности возрастают}, — «свои сбережения, и это облегчает превращение дохода в капитал».

{ Согласно этому рассуждению, часть капитала — не по своей стоимости, а по потребительным стоимостям, в смысле тех вещественных элементов, из которых эта часть капитала состоит, — превращается сперва в доход, чтобы впоследствии часть дохода снова можно было превратить в капитал. Например, часть продукта на сумму в 7500 ф. ст., когда на переменный капитал затрачивалось 13000 ф. ст., входила в потребление рабочих, которых нанимал фермер, и эта часть продукта составляла часть капитала фермера. В результате введения машин производится, согласно нашему предположению, столько же продукта, как и раньше, но стоимость его составляет уже только 8250 ф. ст. вместо прежних 15000. И этот подешевевший продукт входит теперь более значительной своей частью как в доход фермера, так и в доход покупателей продуктов питания и других предметов необходимости. Они потребляют теперь в качестве дохода такую часть продукта, которая раньше, правда, тоже потреблялась как доход рабочими фермера (с тех пор уволенными), но которая их нанимателем потреблялась производственно как капитал. В результате такого рода возрастания дохода, обусловленного тем, что в качестве дохода теперь потребляется часть продукта, раньше потреблявшаяся в качестве капитала, мы имеем образование нового капитала и обратное превращение дохода в капитал.}

«Но с каждым увеличением капитала капиталист будет применять больше рабочих»

{во всяком случае не в такой мере больше, в какой возрастает его капитал в целом. Фермер купит, быть может, больше лошадей или гуано или новых орудий},

«а потому часть тех людей, которые на первых порах лишились работы, впоследствии найдет себе работу; и если увеличение- производства, вызванное применением машин, будет так значительно, что оно доставит, в виде чистого продукта, такое же количество продуктов питания и других предметов необходимости, какое прежде имелось в форме валового продукта, то налицо будет возможность давать, как и прежде, работу всему населению, а потому не обязательным» {но возможным и вероятным!} «будет появление избыточного населения» (стр. 469–472) [Русский перевод, том I, стр. 320–321].

В последних строках Рикардо, таким образом, прямо высказывает то, что я отметил у него выше. Для того чтобы доход указанным путем превратился в капитал, капитал перед этим превращается в доход. Или, как это выражает Рикардо: сперва чистый продукт увеличивают за счет валового продукта, чтобы затем некоторую часть чистого продукта можно было обратно превратить в валовой продукт. Продукт есть продукт. Наименования «чистый» и «валовой» ничего в этом деле не меняют (хотя их противопоставление может также означать, что избыток над затратами, т. е. чистый продукт, возрастает несмотря на то, что совокупная масса продукта, т. е. валовой продукт, уменьшается). Продукт становится чистым или валовым в зависимости от той определенной формы, которую он принимает в процессе производства.

«Я хочу доказать только то, что изобретение и применение машин может сопровождаться уменьшением валового продукта; и всякий раз, когда такое уменьшение валового продукта имеет место, оно приносит ущерб рабочему классу, так как некоторое число рабочих лишается работы и часть населения становится избыточным по сравнению с фондами для его использования в производстве» (стр. 472) [Русский перевод, том I, стр. 321–322].

Но то же самое может иметь место — и в большинстве случаев [744] будет иметь место — даже и тогда, когда количество валового продукта остается без изменения или когда валовой продукт увеличивается и разница состоит только в том, что часть его, раньше функционировавшая как переменный капитал, теперь потребляется как доход.

На приводимом вслед за этим (на страницах 472–474) [Русский перевод, том I, стр. 322] нелепом рикардовском примере с фабрикантом сукна, который в результате введения машин сокращает свое производство, здесь останавливаться излишне.

«Если изложенные взгляды правильны, то из них вытекают следующие выводы:

1) Изобретение и полезное применение машин всегда приводят к увеличению чистого продукта страны, хотя они могут и не увеличивать и, по истечении небольшого промежутка времени, действительно не увеличивают стоимости этого чистого продукта».

Они всегда увеличивают стоимость чистого продукта, если они уменьшают стоимость труда.

«2) Увеличение чистого продукта страны совместимо с уменьшением валового продукта. Стимулы к применению машин всегда будут достаточными для того, чтобы обеспечить их применение, если благодаря введению машин увеличивается чистый продукт, хотя при этом как количество валового продукта, так и его стоимость могут — а зачастую и должны— уменьшиться.

3) Мнение, которого придерживается рабочий класс, что применение машин часто наносит ущерб интересам рабочих, не основано на предрассудках и заблуждении, а соответствует правильным принципам политической экономии.

4) Если усовершенствованные благодаря введению машин средства производства увеличат чистый продукт страны в такой большой степени, что валовой продукт (я здесь всегда имею в виду количество товаров, а не их стоимость) при этом не уменьшится, то улучшится положение всех классов. Земельный собственник и капиталист выиграют не вследствие увеличения ренты и прибыли, а вследствие выгод, проистекающих из того, что ту же самую ренту и ту же самую прибыль они будут расходовать на товары, стоимость которых значительно понизилась»

{ это положение противоречит всему учению Рикардо, согласно которому удешевление предметов необходимости, а следовательно и заработной платы, повышает прибыль, тогда как машины, позволяющие с меньшей затратой труда получать на той же земле больше продукта, должны, по Рикардо, уменьшать ренту};

«в то же время положение рабочего класса также значительно улучшится, во-первых, благодаря увеличению спроса на домашнюю прислугу»

{ поистине великолепный результат введения машин — превращение значительной части рабочего класса, женщин и мужчин, в слуг},

«во-вторых, благодаря тому стимулу к сбережениям из дохода, который порождается столь изобильным чистым продуктом, и, в-третьих, благодаря низкой цене всех предметов потребления, на которые расходуется получаемая рабочими заработная плата» {эта низкая цена вызовет падение их заработной платы} (цит. соч., стр. 474–475) [Русский перевод, том I, стр. 322–323].

Апологетическая буржуазная трактовка вопроса о машинах не отрицает вообще,

1) что машины постоянно — то здесь, то там — делают избыточным часть населения, выбрасывают часть рабочих на улицу. Перенаселение (а отсюда и снижение — то здесь, то там — заработной платы в тех или иных сферах производства) получается не потому, что население увеличивается быстрее, чем жизненные средства, а потому, что быстрое возрастание количества жизненных средств, вызванное введением машин, позволяет вводить еще больше машин и вследствие этого уменьшает непосредственный спрос на труд. Таким образом, перенаселение возникает не потому, что уменьшается общественный фонд, а потому, что в результате возрастания этого фонда относительно уменьшается та часть его, которая расходуется на заработную плату.

2) Еще меньше эта апологетика отрицает порабощение самих рабочих машинного труда и нищету вытесненных машинами и гибнущих рабочих ручного труда или ремесленников.

Апологетика эта утверждает — и отчасти правильно — [во-первых], что благодаря машинам (вообще благодаря развитию производительной силы труда) чистый доход (прибыль и рента) так возрастает, что у буржуа появляется потребность в большем количестве домашней прислуги, чем раньше; если раньше ему из своего продукта приходилось больше затрачивать на производительный труд, то теперь он может больше расходовать на непроизводительный труд, и в результате этого число слуг и других работников, живущих на средства непроизводительного класса, увеличивается. Нечего сказать, великолепная перспектива — это прогрессирующее превращение части рабочих в слуг. Столь же утешительно для рабочих и то, что в результате возрастания чистого продукта для непроизводительного труда открывается больше сфер деятельности, представители которых потребляют продукт производительных рабочих и более или менее одинаково с непосредственно эксплуатирующими классами заинтересованы в эксплуатации этих производительных рабочих.

Во-вторых, буржуазная апологетика утверждает, что в результате того стимула к накоплению, который порождается новыми условиями производства, требующими меньше живого труда в сравнении с прошлым трудом, в производство втягиваются также и вытесненные, пауперизированные рабочие или, по крайней мере, та часть прироста населения, [745] которая должна была бы занять их место; это происходит вследствие расширения производства либо на самих машиностроительных предприятиях, либо в тех связанных с машиностроением отраслях производства, которые сделались необходимыми и возникли благодаря машиностроению, либо в новых областях применения труда, открываемых новым капиталом и удовлетворяющих новые потребности. Такова вторая великолепная перспектива: рабочий класс вынужден терпеть все «временные неудобства» — безработицу, перемещение труда и капитала из одной сферы производства в другую, — но при всем том наемному труду конца не наступает; напротив, наемный труд воспроизводится в постоянно увеличивающихся размерах, абсолютно возрастая, хотя и уменьшаясь относительно, в сравнении с возрастающим совокупным капиталом, который его применяет.

В-третьих, буржуазная апологетика утверждает, что благодаря машинам потребление становится более утонченным. Удешевление предметов, удовлетворяющих непосредственные жизненные потребности, позволяет расширить круг производства предметов роскоши. И таким образом перед рабочими открывается третья великолепная перспектива: для того чтобы получать необходимые им жизненные средства, прежнее количество этих средств, — то же самое число рабочих должно создавать возможность для высших классов расширять круг своих удовольствий, делать эти удовольствия более утонченными и более разнообразными и тем самым углублять экономическую, социальную и политическую пропасть, отделяющую рабочих от тех, кто стоит над ними. Таковы те чудесные перспективы и весьма завидные результаты, которые сулит рабочему развитие производительной силы его труда.

Затем Рикардо показывает еще, что интересы трудящихся классов требуют того,

«чтобы возможно больше дохода отвлекалось от приобретения предметов роскоши и направлялось на содержание домашних слуг». Ибо, покупаю ли я дорогую мебель или содержу домашних слуг, я тем самым предъявляю спрос на определенное [по стоимости] количество товаров и привожу в движение в одном случае приблизительно столько же производительного труда, как и в другом; но в последнем случае я прибавляю новый спрос «к прежнему спросу на рабочих, и такое увеличение спроса произошло бы только потому, что я избрал этот второй способ расходования моего дохода» (стр. 475–476) [Русский перевод, том I, стр. 323–324].

То же самое получается и тогда, когда страна содержит большие флоты и армии:

«Будет ли он» (доход) «затрачен одним способом или другим, в производстве будет занято одинаковое количество труда; ибо производство пищи и одежды для солдат и матросов потребует такого же количества труда, как и производство более роскошных товаров. Но в случае войны мы имели бы добавочный спрос на людей для службы в качестве солдат и матросов, и, следовательно, такая война, которая ведется за счет дохода, а не за счет капитала страны, благоприятствует росту населения» (стр. 477) [Русский перевод, том I, стр. 324].

[Далее Рикардо пишет:]

«Следует отметить еще и другой случай, при котором возможно увеличение количества чистого дохода страны и даже ее валового дохода, сопровождающееся уменьшением спроса на труд, а именно тот случай, когда труд людей заменяется трудом лошадей. Если бы я применял на своей ферме сто рабочих и если бы я нашел, что предметы питания, затрачиваемые на пятьдесят из этих людей, могли бы пойти на содержание лошадей и принести мне, после оплаты процентов на капитал, израсходованный на покупку лошадей, большее количество сырых продуктов, то мне было бы выгодно заменить людей лошадьми, и я так и поступил бы. Но это было бы невыгодно рабочим, и если получаемый мной доход не возрастет до такой степени, чтобы я мог одновременно применять и людей и лошадей, то часть населения, несомненно, станет избыточным населением, и положение рабочего в общем ухудшится. Ясно, что он ни при каких обстоятельствах не сможет найти себе занятия в земледелии» {почему нет? А при расширении площади обрабатываемой земли?}, «но если в результате замены людей лошадьми количество продукта земли увеличится, то уволенный рабочий сможет найти себе занятие в промышленности или в качестве домашнего слуги» (стр. 477–478) [Русский перевод, том I, стр. 325].

Существуют две постоянно перекрещивающиеся тенденции: [во-первых,] применять возможно меньше труда для производства того же самого или большего количества товаров, того же самого или большего количества чистого продукта, прибавочной стоимости, чистого дохода; во-вторых, применять возможно больше рабочих (хотя и возможно меньше по сравнению с количеством производимых ими товаров), так как — на данной ступени развития производительных сил — с увеличением массы применяемого труда растет и масса прибавочной стоимости и прибавочного продукта. Одна тенденция выбрасывает рабочих на улицу и создает избыточное население; другая снова поглощает их и абсолютно расширяет рабство наемного труда. Таким образом, судьба рабочего бросает его то туда, то сюда, но все же от этой судьбы он так и не избавляется. Поэтому рабочий рассматривает, и вполне правильно, развитие производительных сил своего собственного труда как нечто ему враждебное; с другой стороны, капиталист обращается с ним как с таким элементом, который постоянно подлежит удалению из производства.

Таковы те противоречия, в которых Рикардо бьется в этой главе. Что он забывает отметить, [746] так это — постоянное увеличение средних классов, стоящих посредине между рабочими, с одной стороны, капиталистами и земельными собственниками, с другой, — средних классов, которые во все возрастающем объеме кормятся большей частью непосредственно за счет дохода, ложатся тяжким бременем на рабочих, составляющих основу общества, и увеличивают социальную устойчивость и силу верхних десяти тысяч.

Увековечение наемного рабства посредством применения машин буржуа преподносят как «апологию» машин.

«Я, кроме того, отметил выше, что возрастание чистого дохода, выраженного в товарах, которое всегда имеет место в результате усовершенствования машин, приведет к новым сбережениям и накоплениям. Следует помнить, что эти сбережения делаются ежегодно и должны вскоре создать фонд гораздо более значительный, чем тот валовой доход, который первоначально был потерян в результате изобретения машин. Тогда спрос на труд будет так же велик, как и прежде, и положение народа будет и дальше улучшаться благодаря увеличению тех сбережений, которые позволит делать возросший чистый доход» (стр. 480) [Русский перевод, том I, стр. 326].

Сначала теряют на валовом доходе и выигрывают на чистом доходе. Затем часть возросшего чистого дохода снова превращается в капитал, а потому и в валовой доход. Так рабочий вынужден постоянно увеличивать власть капитала, чтобы после весьма серьезных пертурбаций получить разрешение на повторение того же процесса в более широком масштабе.

«При всяком возрастании капитала и населения цена предметов питания будет, как правило, возрастать вследствие увеличившейся трудности их производства» (стр. 478–479) [Русский перевод, том I, стр. 325].

Непосредственно вслед за этим Рикардо продолжает:

«Повышение цены предметов питания повлечет за собой повышение заработной платы, а всякое повышение заработной платы будет иметь тенденцию обращать сбереженный капитал в большей пропорции, чем прежде, на применение машин. Машины и труд находятся в постоянной конкуренции между собой, и первые часто могут быть применены только тогда, когда поднимается цена труда» (стр. 479) [Русский перевод, том I, стр. 325].

Машины являются, таким образом, средством против повышения цены труда.

«Чтобы выяснить основной принцип, я предположил, что усовершенствованные машины изобретаются внезапно и сразу же получают широкое распространение. Но в действительности такие изобретения делаются постепенно, и их действие состоит скорее в том, что они определяют те или иное применение сберегаемого и накопляемого капитала, чем в том, что они отвлекают капитал от его нынешнего применения» (стр. 478) [Русский перевод, том I, стр. 325].

В действительности дело обстоит так, что не столько вытесненный труд, сколько новое предложение труда — та часть возросшего населения, которая должна была бы занять место вытесненных рабочих, — получает для себя, в результате новых накоплений капитала, доступ в новые сферы приложения труда.

«В Америке и многих других странах, где пища для человека добывается легко, далеко нет такого большого соблазна применять машины» {нигде, кроме Америки, их не применяют в столь массовом масштабе и, так сказать, также и для домашнего обихода}, «как в Англии, где цена предметов питания высока и производство их стоит большого труда».

{ Как раз Америка, применяющая относительно гораздо больше машин, чем Англия, в которой постоянно имеется избыточное население, показывает, как мало применение машин зависит от цены предметов питания, хотя оно может зависеть от относительного недостатка в рабочих, как это имеет место в Америке, где относительно небольшое население разбросано на огромных территориях. Так, мы читаем в газете «Standard»[146], от 19 сентября 1862 г. в одной статье о выставке[147]:

«Человек есть животное, производящее машины… Если рассматривать американца как образец человека, то это определение… безупречно. Один из главных пунктов в системе взглядов американца состоит в том, чтобы не делать руками ничего такого, что можно сделать при помощи машины. От качания люльки и до изготовления гроба, от доения коровы и до порубки леса, от пришивания пуговицы и до голосования за президента — почти для всего этого у него имеются машины. Он изобрел машину, чтобы избавить себя от труда жевания пищи… Чрезвычайный недостаток рабочей силы и проистекающая отсюда высокая стоимость труда» {несмотря на низкую стоимость предметов питания}, «а также и известная прирожденная сообразительность поощряли его изобретательский дух… Производимые в Америке машины, вообще говоря, менее ценны, чем машины, сделанные в Англии… Они в общем представляют собой скорее приспособления для сбережения труда, чем изобретения, позволяющие выполнять то, что до сих пор было невозможно». {А пароходы?}… «В отведенном для Соединенных Штатов отделе выставки имеется хлопкоочистительная машина Эмери. В течение многих лет после того, как в Америке начали разводить хлопок, его сбор был очень незначителен, не только потому, что спрос на него был невелик, но и потому, что трудность очистки хлопка ручным трудом делала невыгодным его разведение. Однако когда Илай Уитни изобрел пильный [747] джин для очистки хлопка, сейчас же увеличилась засеваемая хлопком площадь, и это увеличение до настоящего времени происходило почти в арифметической прогрессии. Действительно, не будет преувеличением сказать, что Уитни создал коммерческое хлопководство. С более или менее значительными и полезными усовершенствованиями хлопкоочистительная машина Уитни все время продолжала применяться, и до изобретения нынешнего усовершенствования и дополнения первоначальный джин Уитни был ничем не хуже большинства тех машин, которые претендовали на то, чтобы вытеснить его. Нынешняя машина, носящая марку господ Эмери из Олбани (штат Нью-Йорк), совершенно вытеснит, мы в этом не сомневаемся, машину Уитни, которая лежит в ее основе. Она столь же проста и более производительна; из нее хлопок выходит не только более чистым, но слоями, как вата, так что пласты хлопка, выходя из машины, сразу же оказываются пригодными для прессования и для складывания в кипы… В американском отделе выставки кроме машин почти ничего нет… Доильная машина… Устройство для перевода приводного ремня с одного шкива на другой., Машина для чесания и прядения пеньки, которая одним махом наматывает пряди прямо из тюков… Машина для изготовления бумажных пакетов, которая вырезает бумагу из листа, склеивает, складывает ее и изготовляет 300 пакетов в минуту… Машина Хоуза для выжимания белья, выжимающая между двумя каучуковыми валами воду из белья, так что последнее делается почти сухим; она сберегает время и не причиняет ткани никакого вреда… Переплетные машины… Машины для производства обуви. Хорошо известно, что в Англии уже давно при помощи машин делают передки, но здесь демонстрируются машины для прикрепления подошвы, другие машины для вырезания подошвы и еще машины для отделки каблуков… Камнедробильная машина большой мощности, очень остроумной конструкции; она, без сомнения, найдет себе широкое применение для замощения дорог щебнем и для размельчения руды… Система морских сигналов г-на У. Г. Уорда из Оберна (штат Нью-Йорк)… Жатвенные машины и косилки являются американским изобретением; они всё больше и больше находят себе признание в Англии. Машина Мак-Кормика — лучшая… Нагнетательный насос г-на Хансбрау, премированный Калифорнийской медалью, по простоте и производительности наилучший на выставке… Он способен выкачивать, при той же затрате силы, больше воды, чем какой бы то ни было насос в мире… Швейные машины…»}

«Та причина, которая повышает стоимость труда, не повышает стоимости машин, а потому с каждым увеличением капитала все большая часть его употребляется на машины, Спрос на труд будет возрастать вместе с возрастанием капитала, но не в такой же пропорции; отношение, в котором будет возрастать спрос на труд, будет неизбежно уменьшаться» (цит. соч., стр. 479) [Русский перевод, том I, стр. 325–326].

В последней фразе Рикардо формулирует правильный закон возрастания капитала, хотя те соображения, которые он приводит в обоснование этого закона, очень односторонни. К этому месту своей книги Рикардо делает примечание, показывающее, что он следует здесь за Бартоном, на сочинении которого мы поэтому еще коротко остановимся.

Предварительно еще одно замечание. Перед этим, рассматривая вопрос о том, расходуется

ли доход на домашних слуг или на предметы роскоши, Рикардо говорит:

«В обоих случаях чистый доход, а также валовой, будет один и тот же, но в каждом из этих случаев чистый доход реализуется в различных товарах» (стр. 476) [Русский перевод, том I, стр. 324].

Подобным же образом и валовой продукт может быть тем же самым по стоимости, но «реализоваться» он может — что весьма чувствительно для рабочих — «в различных товарах», в зависимости от того, должен ли он возмещать больше переменного капитала или больше постоянного капитала.