[14) Противоречие между безудержным развитием производительных сил и ограниченностью потребления масс как основа перепроизводства. Апологетическая сущность теории о невозможности всеобщего перепроизводства]
[14) Противоречие между безудержным развитием производительных сил и ограниченностью потребления масс как основа перепроизводства. Апологетическая сущность теории о невозможности всеобщего перепроизводства]
Слово перепроизводство само по себе вводит в заблуждение. До тех пор, пока не удовлетворены самые насущные потребности значительной части общества или хотя бы только самые непосредственные ее потребности, разумеется, абсолютно не может быть речи о перепроизводстве продуктов — в том смысле, что масса продуктов была бы избыточна по сравнению с потребностью в них. Наоборот, следует сказать, что на основе капиталистического производства в этом смысле постоянно имеется недопроизводство. Пределом для производства служит прибыль капиталистов, а отнюдь не потребности производителей. Но перепроизводство продуктов и перепроизводство товаров — две совершенно различные вещи. Если Рикардо полагает, что форма товара безразлична для продукта и, далее, что товарное обращение лишь формально отличается от меновой торговли, что меновая стоимость является здесь лишь мимолетной формой обмена веществ, а деньги поэтому представляют собой лишь формальное средство обращения, то все это в сущности вытекает из его предпосылки о том, что буржуазный способ производства есть абсолютный способ производства, т. е. способ производства без более точного специфического определения, и что все его определения представляют собой, следовательно, лишь нечто формальное. Поэтому-то Рикардо и не может признать, что буржуазный способ производства включает в себя границу для свободного развития производительных сил, границу, которая обнаруживается в кризисах и — среди всего прочего — в перепроизводстве, этом основном явлении кризисов.
[722] Рикардо видел из цитируемых, одобряемых и потому повторяемых им положений Смита, что удовлетворение безграничного «стремления» ко всякого рода потребительным стоимостям всегда происходит на основе такого состояния общества, при котором массе производителей приходится более или менее ограничиваться удовлетворением потребности в «пище и предметах необходимости», т. е. довольствоваться тем, без чего никак нельзя обойтись. Рикардо видел, что, стало быть, это громадное большинство производителей более или менее отстранено от участия в потреблении богатства — в той мере, в какой богатство выходит за круг предметов необходимости.
Конечно, последнее обстоятельство имеет место, и притом в еще большей степени, также при античном производстве, строившемся на рабстве. Но древние и не помышляли о том, чтобы превращать прибавочный продукт в капитал. Во всяком случае, если и делали это, то только в незначительной степени. (Широко практиковавшееся ими собирание сокровищ в собственном смысле слова показывает, как много прибавочного продукта лежало у них без всякого употребления.) Значительную часть прибавочного продукта они обращали на непроизводительные затраты — на произведения искусства, на религиозные и общественные сооружения. В еще меньшей степени строилось их производство на развязывании и развертывании материальных производительных сил — на разделении труда, машинах, применении сил природы и науки в частном производстве. Фактически они в общем и целом так и не пошли дальше ремесленного труда. Поэтому то богатство, которое они создавали для частного потребления, было относительно невелико, и кажется оно большим только потому, что скоплялось в руках немногих, которые к тому же не знали, что с ним делать. Если поэтому у древних не было перепроизводства, то было перепотребление у богачей, которое в последнюю эпоху Рима и Греции выливается в безумную расточительность. Немногие торговые народы, имевшиеся среди древних, жили отчасти за счет всех этих в сущности бедных наций. Между тем, именно безудержное развитие производительных сил и проистекающее отсюда массовое производство, происходящее в тех условиях, что, с одной стороны, у массы производителей потребление ограничено кругом предметов необходимости, а с другой стороны, пределом для производства служит прибыль капиталистов, — вот что составляет основу современного перепроизводства.
Все возражения, какие Рикардо и другие выдвигают против перепроизводства и т. д., покоятся на том, что они рассматривают буржуазное производство либо как такой способ производства, в котором не существует различия между покупкой и продажей, а имеет место непосредственная меновая торговля, — либо как общественное производство, при котором общество как бы по плану распределяет свои средства производства и производительные силы в той степени и той мере, как это необходимо для удовлетворения его различных потребностей, так чтобы на каждую сферу производства приходилась такая доля. общественного капитала, какая требуется для удовлетворения соответствующей потребности. Эта фикция проистекает вообще из неспособности понять специфическую форму буржуазного производства, а эта неспособность, в свою очередь, проистекает из погруженности в буржуазное производство, представляемое как производство вообще [schlechthin]. Совершенно так же человек, исповедующий определенную религию, видит в ней религию вообще [schlechthin], а вне ее усматривает одни только лжерелигии.
Между тем следовало бы, наоборот, спросить: каким образом на основе капиталистического производства, где каждый работает за свой страх и риск и где особенный труд вынужден вместе с тем выражать себя как свою противоположность, как абстрактно всеобщий и в этой форме общественный труд, — каким образом на этой основе необходимые выравнивание и взаимосвязь различных сфер производства, установление соразмерности и пропорции между ними возможны иначе, чем путем постоянного уничтожения постоянной дисгармонии? Это еще признаётся тогда, когда речь идет о выравниваниях, производимых конкуренцией, ибо эти выравнивания всегда предполагают, что что-то должно быть выравнено, т. е. что гармония всегда является лишь результатом движения, уничтожающего существующую дисгармонию.
Поэтому Рикардо и признаёт возможность переполнения рынка для отдельных товаров. Невозможно, по его мнению, только одновременное всеобщее переполнение рынка. Поэтому возможность перепроизводства в какой-либо особой сфере производства не отрицается. Невозможность [всеобщего] перепроизводства и вытекающего отсюда всеобщего переполнения рынка состоит, дескать, в одновременности этого явления для всех сфер производства. Выражение «всеобщее переполнение рынка» всегда следует брать cum grano salis{139}, потому что в моменты всеобщего перепроизводства перепроизводство в некоторых сферах всегда есть лишь результат, следствие перепроизводства ведущих предметов торговли, являясь всегда лишь относительным и представляя собой перепроизводство лишь потому, что перепроизводство существует в других сферах.
Апологетика переворачивает это вверх дном. Перепроизводство ведущих предметов торговли, в сфере которых только и проявляется активное перепроизводство, — а это вообще такие предметы, которые могут производиться лишь в массовом масштабе и фабричным способом (также и в земледелии), — представляет собой, по утверждению этих апологетов, перепроизводство только потому, что существует перепроизводство таких предметов, в сфере которых обнаруживается относительное, или пассивное, перепроизводство. Перепроизводство, согласно этому мнению, существует только потому, что перепроизводство не универсально. Относительность перепроизводства — тот факт, что действительное перепроизводство в одних сферах вызывает его в других, — формулируется следующим образом: не существует универсального перепроизводства, так как в том случае, если бы перепроизводство было универсальным, все сферы производства сохраняли бы то же самое соотношение между собой; значит, универсальное перепроизводство равнозначно пропорциональному производству, что исключает перепроизводство. И это говорит, дескать, против универсального перепроизводства. [723] А именно, так как универсальное перепроизводство в абсолютном смысле было бы не перепроизводством, а лишь большим, чем обычно, развитием производительной силы во всех сферах производства, то не существует, дескать, действительного перепроизводства, которое как раз и не является этим не имеющим бытия, само себя уничтожающим перепроизводством. Между тем, только потому, что оно таким не является, оно и существует.
При более детальном рассмотрении этой жалкой софистики дело сводится к следующему: Допустим, что имеет место перепроизводство железа, хлопчатобумажных тканей, полотна, шелка, сукна и т. д.; тогда нельзя сказать, что произведено, например, слишком мало угля и что это-то и является причиной указанного перепроизводства; ибо это перепроизводство железа и т. д. точно так же включает в себя перепроизводство угля, как, скажем, перепроизводство ткани включает в себя перепроизводство пряжи. { Возможно было бы перепроизводство пряжи по сравнению с тканями, железа — по сравнению с машинами и т. д. Это всегда было бы относительным перепроизводством постоянного капитала.} Итак, не может быть речи о недопроизводстве тех предметов, перепроизводство которых уже подразумевается, так как они входят составным элементом — как сырье, вспомогательные материалы или средства производства — в те предметы, положительное перепроизводство которых именно и есть подлежащий объяснению факт (входят в «отдельный товар, который произведен в излишнем количестве и который может оказаться в таком избытке на рынке, что затраченный на него капитал не будет возмещен»{140}). Стало быть, речь идет о других предметах, принадлежащих непосредственно к таким сферам производства, которые не относятся ни к ведущим предметам торговли, где, согласно предположению, имеется перепроизводство, ни к тем сферам, где, так как они образуют посредствующее производство для ведущих предметов торговли, производство должно было достигнуть по меньшей мере такого же масштаба, как и в заключительных фазах продукта, — хотя ничто не мешает тому, чтобы производство здесь пошло еще дальше и таким путем возникло бы перепроизводство внутри перепроизводства. Так, например, хотя уголь должен быть произведен в таком количестве, чтобы могли работать все те отрасли промышленности, в которые уголь входит в качестве необходимого условия производства, и, стало быть, перепроизводство угля включено в перепроизводство железа, пряжи и т. д. (даже при условии, что уголь произведен лишь в таком количестве, которое находится в пропорции к производству железа и пряжи), все же возможно также, что угля было произведено еще больше, чем этого требовало перепроизводство железа, пряжи и т. д. Это не только возможно, но и весьма вероятно. Ибо производство угля и пряжи и производство во всякой другой сфере, доставляющей лишь условие или служащей лишь подготовительной фазой для такого продукта, который должен быть завершен в другой сфере, руководствуется не непосредственным спросом, не непосредственным производством или воспроизводством, а степенью, мерой, отношением (пропорцией), в которых они расширяются. А что при подобном расчете можно попасть дальше цели, это само собой ясно. Выходит, таким образом, что недостаточно произведено было [не указанных выше продуктов, а] других предметов, например роялей, драгоценных камней и т. д., что недопроизводство произошло в области этих других предметов. {Бывают, конечно, также и такие случаи перепроизводства, где перепроизводство предметов, не принадлежащих к категории ведущих, не является следствием и где причиной перепроизводства является, наоборот, недопроизводство, как, например, при неурожае хлебов, при неурожае хлопка и т. д.}
Нелепость этой фразы [насчет недопроизводства] выступает особенно резко тогда, когда она применяется в международном плане, как это делали Сэй[139] и другие экономисты вслед за ним. Утверждается, например, что надо говорить не о перепроизводстве в Англии, а о недопроизводстве в Италии. Если бы Италия, во-первых, имела достаточно капитала для возмещения английского капитала, вывезенного в Италию в форме товаров; во-вторых, если бы она применяла этот свой капитал таким образом, что он производил бы те особые предметы, в которых нуждается английский капитал отчасти для возмещения самого себя, отчасти для возмещения приносимого им дохода, то не было бы никакого перепроизводства. Следовательно, не существовал бы факт действительно — по отношению к действительному производству в Италии — существующего перепроизводства в Англии, а только факт воображаемого недопроизводства в Италии; воображаемого потому, что оно предполагает в Италии такой [724] капитал и такое развитие производительной силы, каких там нет, а во-вторых, потому, что здесь делается вдобавок столь же утопическое предположение, что этот не существующий в Италии капитал употребляется как раз так, как это было бы необходимо для того, чтобы английское предложение и итальянский спрос, английское и итальянское производство дополняли друг друга. Другими словами, это означает не что иное, как следующее: не было бы перепроизводства, если бы спрос и предложение соответствовали друг другу, если бы капитал был распределен между всеми сферами производства в такой пропорции, что производство одного предмета включало бы потребление другого и, стало быть, свое собственное потребление. Не было бы перепроизводства, если бы перепроизводства не было. Но так как при существующих в тот или иной момент условиях капиталистическое производство может дать себе волю для безудержного развития лишь в некоторых отдельных сферах, то всякое капиталистическое производство было бы вообще невозможно, если бы оно должно было развиваться во всех сферах одновременно и равномерно. Так как в указанных отдельных сферах перепроизводство имеет место абсолютно, то относительно оно имеет место также и в тех сферах, где [абсолютного] перепроизводства нет.
Итак, такого рода объяснение перепроизводства на одной стороне недопроизводством на другой означает лишь следующее: если бы производство было пропорциональным, перепроизводства не было бы. То же самое, если бы спрос и предложение соответствовали друг другу. То же самое, если бы все сферы обладали одинаковыми возможностями капиталистического производства и его расширения — такими, как разделение труда, машины, вывоз на отдаленные рынки, массовое производство и т. д., — если бы все страны, торгующие друг с другом, обладали одинаковой способностью производства, и притом производство этих стран было бы различным и взаимно дополняющим. Стало быть, если имеет место перепроизводство, то потому, что не исполняются все эти благочестивые желания. Или еще абстрактнее: не было бы перепроизводства в одном месте, если бы везде имело место равномерное перепроизводство; но капитал недостаточно велик для того, чтобы перепроизводство имело такой универсальный характер, а потому и происходит лишь частичное перепроизводство.
При ближайшем рассмотрении эта фантазия сводится к следующему:
Признаётся, что в каждой отдельной отрасли производства возможно перепроизводство. Единственное обстоятельство, которое могло бы помешать одновременному перепроизводству во всех отраслях, состоит, согласно указанному объяснению, в том, что товар обменивается на товар, т. е. сторонники этого взгляда прибегают к предположению условий меновой торговли. Но путь для этой увертки отрезан именно тем, что товарное обращение [trade] не есть меновая торговля и поэтому продавец товара вовсе не является по необходимости в то же время и покупателем какого-нибудь другого товара. Вся эта увертка покоится, следовательно, на том, что абстрагируются от денег, абстрагируются от того, что речь идет не об обмене продуктами, а о товарном обращении, для которого отделение друг от друга покупки и продажи имеет существенное значение.
{ Обращение капитала содержит в себе возможности нарушений. Так, например, при обратном превращении денег в условия производства капитала дело идет не только о том, чтобы снова превратить деньги в те же самые (по своему роду) потребительные стоимости: для повторения процесса воспроизводства существенно, чтобы эти потребительные стоимости можно было снова иметь по их прежней стоимости (или по более низкой стоимости, что, разумеется, еще лучше). Но весьма значительная часть этих элементов воспроизводства, состоящая из сырья, может вздорожать в силу двух причин. Во-первых, если количество орудий производства увеличивается быстрее, чем то количество сырья, которое может быть произведено в данный промежуток времени. Во-вторых, вследствие изменчивого характера урожаев. Поэтому погода, как правильно заметил Тук[140], играет такую большую роль в современной промышленности. (То же самое имеет силу для предметов питания в их отношении к заработной плате.) Таким образом, обратное превращение денег в товар может наталкиваться на затруднения и создавать возможности кризиса совершенно так же, как и превращение товара в деньги. В тех случаях, когда речь идет о простом обращении, а не об обращении капитала, эти затруднения не имеют места.} (Существует еще масса моментов, условий, возможностей кризиса, которые могут быть рассмотрены лишь при анализе более конкретных отношений, в особенности — конкуренции капиталов и кредита.)
[725] Перепроизводство товаров отрицается, а перепроизводство капитала, напротив, признаётся. Но капитал сам состоит из товаров или, поскольку он состоит из денег, он должен быть обратно превращен в товары того или другого рода, чтобы он мог функционировать как капитал. Что такое, следовательно, перепроизводство капитала? Перепроизводство таких масс стоимости, которые предназначены к тому, чтобы производить прибавочную стоимость (или, рассматривая капитал со стороны его вещественного содержания, перепроизводство товаров, предназначенных для воспроизводства), — стало быть, воспроизводство в слишком большом масштабе, а это то же самое, что просто перепроизводство.
Говоря более определенно, перепроизводство капитала означает не что иное, как то, что слишком много производится с целью обогащения, или что слишком большая доля продукта предназначена не к тому, чтобы быть потребленной в виде дохода, а к тому, чтобы давать барыш, чтобы быть накопленной; не к тому, чтобы удовлетворять частные потребности своего владельца, а к тому, чтобы доставлять ему абстрактное общественное богатство, деньги, и больше власти над чужим трудом — капитала, — или чтобы эту власть усиливать. Это говорят представители одной стороны. (Рикардо отрицает это{141}.) А чем объясняют перепроизводство товаров представители другой стороны? Тем, что производство является недостаточно разнообразным, что определенные предметы потребления не произведены в достаточно массовом количестве. Что здесь речь не может идти о производственном потреблении, это ясно; ибо фабрикант. производящий слишком много холста, необходимо увеличивает этим свой спрос на пряжу, машины, труд и т. д. Речь идет, стало быть, о частном потреблении. Произведено слишком много холста, но, быть может, слишком мало апельсинов. Сперва отрицались деньги, чтобы представить [несуществующим или несущественным] отделение друг от друга покупки и продажи. Теперь отрицается капитал, чтобы изобразить капиталистов в виде таких людей, которые выполняют простую операцию Т — Д — Т и производят для индивидуального потребления, не в качестве капиталистов, преследующих цель обогащения, обратного превращения части прибавочной стоимости в капитал. А фраза, что налицо имеется слишком много капитала, означает ведь не что иное, как то, что слишком мало продуктов потребляется — и при данных условиях может потребляться — как доход. (Сисмонди[141].) Почему же производитель холста предъявляет производителю хлеба требование, чтобы тот потреблял больше холста, или производитель хлеба предъявляет требование производителю холста, чтобы тот потреблял больше хлеба? Почему производитель холста не реализует сам более значительную часть своего дохода (прибавочной стоимости) в холсте, а фермер — в хлебе? Относительно каждого в отдельности признаётся, что (не говоря уже о том, что каждая потребность имеет определенную границу) этому препятствует их потребность в капитализации. Относительно всех, вместе взятых, это не признаётся.
(Мы здесь совершенно отвлекаемся от элемента кризисов, проистекающего из того, что товары воспроизводятся дешевле, чем они были произведены. Отсюда обесценение товаров, находящихся на рынке.)
Во всеобщих кризисах мирового рынка все противоречия буржуазного производства бурно прорываются наружу в своей совокупности, в частных же кризисах (частных по содержанию и по охвату) — лишь разрозненно, изолированно, односторонне.
Что касается специально перепроизводства, то оно имеет своим условием всеобщий закон производства капитала — производить в меру развития производительных сил (т. е. в меру возможности при данной массе капитала эксплуатировать максимальную массу труда), не считаясь с существующими границами рынка или платежеспособных потребностей. И происходит это путем постоянного расширения воспроизводства и накопления, а потому и постоянного обратного превращения дохода в капитал, тогда как, [726] с другой стороны, у массы производителей спрос ограничивается и, в соответствии с природой капиталистического производства, вынужден ограничиваться средним уровнем потребностей.