МИСТИФИКАЦИИ И СЕНСАЦИИ МЫСЛЕННЫХ ЭКСПЕРИМЕНТОВ

В начале XX века завершился первый этап формирования единого человечества. Из суммы личного времени всех людей, обитающих на планете Земля, начало складываться единое общечеловеческое время возникающей на Земле ноосферы – сферы разума. Этот этап развития человечества характеризуется, кроме всего прочего, кризисами роста, нестыковками, «накладками» – как мировыми войнами-бойнями, массовым уничтожением людей в концлагерях и в результате атомных бомбардировок, так и деградацией общественного сознания. Проявлением деградации обычно является возникновение псевдонаучных теорий на базе серьезных реальных достижений науки – особенно физики и математики.

Именно в этот период развития человечества появилась модель времени Эйнштейна, ставшая самым шумным явлением в так называемой массовой культуре.

В основе представлений о времени Эйнштейна лежит абсолютное время Ньютона. Но источник этого времени, по представлению Эйнштейна, уже не Бог, как у Ньютона, а часы. Не человек с его пульсом, а часы, причем не песочные, не солнечные часы, не клепсидра, отсчитывающая время каплями воды, а часы механические. Механические часы, имитирующие пульс человека с помощью маятникового механизма благодаря силе пружины, которую можно постоянно подкручивать – заводить.

Именно такие часы удобно помещать в космолет в фантазиях, наукообразно называемых мысленными экспериментами. Солнечные часы для этого совершенно непригодны – ни тысячетонный Стоунхендж и подобные ему сооружения-календари каменного века, с помощью которых люди считали годы, ни простейшие небольшие по размеру солнечные часики древних греков, в безоблачную погоду помогавшие делить на части светлое время суток. Для этих часов нужно Солнце, а его в космолет не захватишь, даже обладая самой неуемной фантазией.

Непригодны для мысленных опытов и песочные часы, и водяные клепсидры. Песочные часы то и дело нужно переворачивать, а пользуясь клепсидрой приходится как минимум раз в день переливать воду из нижнего сосуда в верхний, только тогда она будет исправно отсчитывать свои скучные капли.

Все это при мысленном эксперименте (фраза близкая по смыслу к выражению «жареный лед») сбивает с мысли и отвлекает, напоминая, что и песочные часы, и клепсидра всего лишь инструмент, а не источник якобы непрерывного, абсолютного, равномерно текущего времени. Если в ходе мысленного эксперимента напрячь фантазию и представить, что время под шорох песчинок течет из песочных часов или под звуки падающих из клепсидры капель, навевающих воспоминания о мартовских оттепелях, то очевидно, что это время прерывается – в тот самый момент, когда песочные часы приходится переворачивать, а в клепсидре нужно переливать вытекшую воду. А для мысленных экспериментов требуется именно абсолютное, то есть непрерывное время.

Что же касается механических пружинных часов, то легко представить, что их пружину можно завести лет на сто, а то и двести – для мысленного эксперимента этого срока вполне достаточно, и тогда вместе с тикающими звуками механизма фирмы Брегет, мимоходом воспетой А. С. Пушкиным в романе «Евгений Онегин», в далеких космических просторах и потечет строго равномерное, абсолютное время.

И вот тогда-то можно мысленно получить желаемый парадокс замедления времени. Но если это замедление времени будет мыслиться в отношении абсолютного времени, то в этом нет ничего необычного. Абсолютным временем оперируют математики в их непонятных для нематематиков формулах. Математические парадоксы не вызывают сенсаций, не производят шума, не обсуждаются в прессе, не делают автора парадокса знаменитостью и, в конце концов, не приносят прибыли и не дают возможности жить, не зарабатывая трудом – физическим или умственным – на кусок хлеба.

Чтобы произвести сенсацию с последующим извлечением из нее банальной материальной выгоды, нужно перенести результаты мысленного эксперимента с дважды условным, абсолютным временем на собственно время, исчисляемое в днях, месяцах и годах.

Именно это и сделал Эйнштейн.