Еразма Ротеродамского молодым детям наука, как должно вести себя и обходиться с другими

Еразм Ротеродамский благороднейшему и особеннейшей надежды отроку Гендрику Бургундскому, Адольфа, владельца вернанского сыну з.ж.

<c>Трактат Эразма Роттердамского «De civilitate morum puerilium» («О приличии детских нравов») был написан в 1530 г. для малолетнего сына Адольфа Бургундского и родного внука маркизы Нассауской, покровительницы Эразма. Трактат получил широкое распространение, в XVI в. было семь его изданий, довольно быстро в Англии, Италии, Голландии, Франции и других странах появились переводы и переделки его. Со 2-й половины XVII в. трактат известен в списках и в России наряду с другими работами Эразма (см. об этом: Алексеев М. П. Эразм Роттердамский в русском переводе. XVII в. // Славянская филология: Сб. статей. – М., 1958. Вып. 1. С. 275–330). Текст этого трактата во французской переработке находился в библиотеке Петра I. В 1716 г. в Петербурге по распоряжению Петра I были изданы «Разговоры дружеские Дезидерия Еразма», содержавшие извлечения из «Дружеских разговоров» (или «Разговоров запросто»), по гаагскому изданию для учащихся. Перевод «De civilitate» появился в Москве в 1788 г. с параллельным латинским текстом под названием «Еразма Ротеродамского молодым детям наука, как должно вести себя и обходиться с другими». Перевел с латинского У. А. М., что по разъяснению С. Смирнова (Алексеев М. П. Цит. соч. С. 329) означает «учитель Александр Мельгунов».

Ниже приводятся фрагменты трактата «Еразма Ротеродамского молодым детям наука…» в русском переводе 1788 г.

Н. В. Ревякина

Ежели верховнейший оный Апостол Павел не вменил себе в тягость быть всем вся, чем бы только он мог принести пользу, то кольми менее я должен почесть себе за труд, чтоб из любви моей споспешествовать юношеству, опять сделаться отроком. Итак я, любезнейший мой Генрик, как прежде применялся к первому возрасту Максимилиана, брата твоего (поелику обыкновенно обращаются в учении юношей), так и поныне хочу приноровиться к детству твоему, вознамерившись писать правила, касающиеся до нравов младых детей. И сие делаю не с тем намерением, чтоб ты в сих моих наставлениях особенную имел нужду; ибо ты от самой своей колыбели был воспитываем между придворными и вскоре после сего был препоручен Иоанну Круцию, искуснейшему в образовании детей дядьке. Также и не потому, чтобы все, что здесь ни будет предписано нами, касалось до тебя, который от владельцев и для владения рожден: но для того, дабы все младые дети тем охотнее изучали сии правила, что они посвящены преукрашенному счастьем и преисполненному надежды детищу. Понеже сие непосредственное всему юношеству будет побуждением, когда они увидят, что и самих героев дети с младых лет посвящают себя наукам и вместе с оным текут на одном поприще.

Итак, предмет детского наставления состоит во многих частях, из которых как первая, так и особенная есть та, чтобы младый детей дух занимался семенами благочестия; вторая, чтобы он и любил и изучал свободные науки; третья, чтобы с самых первых лет немедленно привык к учтивому обхождению в свете. О сей-то последней части предпринял я теперь намерение в особенности предложить. Ибо о прочих как премногие другие, так и мы весьма многое писали.

И во-первых, положим, что совершенное оное благоустройство тела происходит от хорошо расположенного духа; однако видим мы, что от небрежения учителей нередко выходит то, что сего дара недостает и в самых добродетельных и ученых людях. Для сего того я знание обхождения, хотя и не почитаю обширнейшею частью Философии, однако уверен, что оно, как и все ныне рассуждают, весьма много способствует к снисканию у других людей и к открытию перед очами людей превосходных души своей талантов.

Почему если прилично, чтобы всякий человек был хорошо расположен духом, телом, поступками и одеждою, то наипаче нужно детям наблюдать всякую благопристойность, и особенно из них благородным.

За благородных же почитать должно всех тех, которые ум свой просвещают свободными науками. Пусть иные на гербах своих изображают Львов, Орлов, Быков и Леопардов; однако те более имеют истинного благородства, которые вместо оных столько могут иметь у себя знаков, сколько они переучили свободных наук.