Технология слежения

Технология слежения

Не все гонки вооружений ведут к войне, как показала самая большая из них, между США и СССР. Важно скорее намерение, а не возможность. Но подпольная продажа оружия на сторону, беспорядочное его накопление, внезапное проникновение вооружений в напряженный регион и внезапные сдвиги военного равновесия — все это снижает предсказуемость, а потому повышает риск применения силы. В свете изложенного ООН предложила создать «регистр вооружений», который будет официально отслеживать экспорт и импорт оружия правительствами-участниками. В Америке некоторые поборники контроля над вооружениями предложили, чтобы США урезали помощь тем странам, которые отказываются сообщать в ООН о сделках с оружием.

В этой идее с регистром много дыр. Самые важные перевозки оружия — это как раз те, о которых меньше всего хотят докладывать участники, и еще: предполагается опять-таки, что правительства — единственные участники этой игры. Все же это предложение указывает на рост понимания важности организованной информации для поддержания мира.

И больше, а не меньше информации нужно, чтобы замедлить дальнейшее распространение оружия массового поражения. Особенно после перехода от технологий одинарного назначения к технологиям двойного (или множественного) назначения, не оружие надо отслеживать, а распространение технологий — в том числе и старых.

Пытаясь понять, строит ли Ирак ядерное оружие, инспектора МАГАТЭ и другие, в общем-то толковые эксперты, были обмануты не только Хусейном и недостатком данных слежения, но и на удивление глупым допущением. Они не стали даже рассматривать идею, что Ирак использует электромагнитные сепараторы для разделения урана-235 и урана-238, поскольку сейчас существуют более эффективные способы изготовления материалов оружейной кондиции. Но Саддам двигался к цели многими путями, и один из них заключался в использовании технологии, в хай-тековском мире единогласно признанной устаревшей.

«Это поразительно», — сказал Гленн Т. Сиборг, бывший глава министерства США по атомной энергии. «Это катастрофа», — сказал Леонард С. Спектор, специалист-ядерщик из Фонда Карнеги за мир между народами. Но самый резкий комментарий дал Дж. Карсон Марк, бывший сотрудник Лос-Аламосской лаборатории, где создали первую в мире атомную бомбу. «Зачем тратить столько денег на разведку, — вопрошал он, — если она самым очевидным образом ничего не может узнать?»

Иракский опыт в любом случае доказывает, что лучшие источники информации насчет распространения оружия — внутренние. Впервые на мысль об использовании у Саддама электромагнитных сепараторов навел Запад один иракский перебежчик.

Если информация играет все большую роль в самой сути антивоенных действий, почему не признается ее огромное значение? Почему бы Фонду Карнеги, или другому фонду, или ООН, или, если на то пошло, самой МАГАТЭ не объявить на весь мир о награде в миллион долларов тому, кто принесет достоверные свидетельства о ядерной контрабанде или распространении оружия? Такое предложение «кто хочет стать миллионером» немедленно породит достаточный корпус доносчиков. И премия доносчику может оказаться более эффективной, чем всяческий мониторинг, который, как считается, защищает мир от атомного ужаса. Если МАГАТЭ до сих пор не покупает таких сведений, то почему?

Однако помимо обнаружения расползания конкретного оружия, теперь будет необходимо закидывать куда более широкий бредень и собирать данные о поставках устаревших, а не только современных материалов и машин. Это ставит трудные, если вообще разрешимые, проблемы стратегии знаний. Например, может оказаться важнее знать, какое у потенциального агрессора программное обеспечение, чем какие у него машины. И что мы тогда будем делать? Антивоенным активистам придется думать о логике, искусственном интеллекте и даже альтернативных гносеологиях, призывая к миру.

Будущая торговля оружием будет обременена еще одной заботой — и это вынуждает нас переосмыслить отношение и к другим вопросам. Например, кто в будущем согласится верить умному оружию, приобретенному у других?

Может наступить день (если еще не наступил), когда оружие будет продаваться со встроенными компонентами, достаточно «умными», чтобы ограничить (или запретить) его использование в определенных обстоятельствах. Американские, французские, русские производители оружия или вообще страна с достаточно передовой экономикой сможет встраивать в экспортные самолеты, пусковые установки, ракеты и танки скрытые чипы самоуничтожения — на случай, если покупатель станет противником или перепродаст оружие противнику. Скрытые программы могут выбросить пилота из кабины или взорвать истребитель. С помощью технологий будущего, основанных на глобальной спутниковой системе позиционирования, могут запрограммировать системы оружия на промах или навигационные системы на ошибку, если такое оружие выйдет за пределы географических границ, установленных продавцом.

Научная фантастика? Нет, если верить одному знающему и высокопоставленному деятелю оборонной промышленности. На самом деле он нам сказал, что «мы могли бы кодировать все самолеты, которые продаем. Могли бы поставить опознавательную метку на все самолеты, которые действуют на Ближнем Востоке. В случае враждебной акции мы могли бы связаться с таким чипом и вызвать его отказ в той или иной форме».

И не один человек нам это говорил.

А не может ли покупатель найти этот элемент? Caveat emptor[4]. «Трудно, — сказал нам наш источник. — Очень трудно. Практически невозможно».

Если так, то вот пример весьма изощренного военного механизма. Но если производители оружия смогут так «частично лоботомировать» экспорт, не смогут ли какие-нибудь компьютерные «хакеры» или «крэкеры», предположительно в интересах мира, добраться до процесса изготовления и перепрограммировать некоторые системы так, чтобы они вообще в бою не действовали?