Структурно-функциональный параллелизм

Структурно-функциональный параллелизм

Противоречие между социальной интеграцией и свободой личности в рамках общего позитивистского подхода к пробле­мам общества нашло отражение в следующем отрывке из статьи Герберта Спенсера, в которой он формулирует свои расхож­дения с Огюстом Контом.

"По мнению Конта, самое совершенное общество есть такое, в котором управление достигло своего высшего развития; в котором отдельные функции подчинены в значительно большей степени, чем теперь, общественной регламентации; в котором иерархия, крепко сложенная и снабженная признанной властью, заправляет всем; в котором индивидуальная жизнь должна быть подчинена по большей части жизни социальной.

По моему мнению, напротив, идеалом, к которому мы идем, является общество, в котором управление будет доведено до минимума, а свобода достигнет наивозможной широты; в ко­тором человеческая природа будет путем социальной дисцип­лины так приспособлена к гражданской жизни, что всякое внешнее давление будет бесполезно и каждый будет господи­ном сам себе; в котором гражданин не будет допускать ника­кого посягательства на свою свободу, кроме разве того пося­гательства, которое необходимо для обеспечения равной сво­боды для других; в котором самопроизвольная кооперация, развившая нашу промышленную систему и продолжающая раз­вивать ее с быстротою все возрастающей, поведет к присвоению себе почти всех социальных функций и оставит в качестве цели правительственной деятельности былого времени только обя­занность блюсти за свободой и обеспечивать эту самопроизволь­ную кооперацию; в котором развитие индивидуальной жизни не будет ведать себе иных пределов, кроме наложенных на не­го социальной жизнью, и в котором социальная жизнь будет преследовать только одну цель — обеспечение свободного раз­вития индивидуальной жизни".

Спенсер противопоставляет здесь свой английский либера­лизм французскому этатизму Конта. Однако противополож­ность между этими двумя идеалами общества не так абсолютна, как это, по-видимому, представляется Спенсеру. Совместимость либерализма и этатизма зависит от того, что мы понимаем под иерархией и управлением или вернее, какие конкретные формы они принимают.

Начнем со спенсеровского конца. Самопроизвольная коопе­рация граждан, за которую выступает Спенсер, нисколько не противоречит идее интеграции; более того, самопроизвольная кооперация не избавляет нас от необходимости иерархии. Ибо в обществе, насчитывающем миллионы членов, самопроизволь­ных объединений граждан (любого характера: производствен­ного, культурного, бытового) будет так много, что предста­вители этих объединений должны будут в свою очередь всту­пать в какие-то объединения друг с другом, иначе общество просто развалится на части. Однако и этих объединений — объе­динений "представителей первого уровня" будет, вероятно, слишком много, так что им придется образовать еще один уро­вень иерархии, и т.д., пока не сложится многоуровневая иерар­хическая система представителей, на вершине которой находит­ся обозримое число людей, способных эффективно контакти­ровать друг с другом. Иерархия в той или иной форме необ­ходима для организации больших систем. Это — закон кибер­нетики, и от него никуда не денешься. Что же касается свободы, то и Спенсер признает, что она не может быть абсолютной. Он вынужден говорить о социальной дисциплине, о пределах, наложенных на индивидуальную жизнь социальной жизнью, и т. п.

Посмотрим теперь на дело с контовского конца. Развитие общества есть развитие иерархической системы управления. Но что такое управление? Управление подсистемой не есть лишение ее всякой степени автономности. В области общест­венных отношений управление вовсе не сводится к подчинению и принуждению — это лишь самый грубый, несовершенный вид управления, можно сказать, механический вид. Если представ­лять себе общество в виде гигантского часового механизма, как это делал О. Конт, то иерархия зубчатых колесиков будет и в самом деле полностью определять движение каждой детали, передавая ей энергию пружины. Но саморазвивающиеся ки­бернетические системы устроены иначе. Они строятся снизу вверх, путем последовательных метасистемных переходов, при которых каждый новый уровень не отменяет функций пре­дыдущего уровня, а дополнительно создает новые функции, новый вид деятельности. В хорошо сконструированной кибер­нетической системе имеет место структурно-функциональный параллелизм: различным структурным уровням организации соответствуют качественно различные функции, виды деятель­ности. Им соответствуют также различные понятия, в которых мы описываем функционирование уровня, так что можно гово­рить о "структурно-функционально-концептуальном" паралле­лизме.

Рассмотрим такой пример. На нижнем уровне организации компьютера мы находим электротехнические элементы: ферритовые сердечники, транзисторы, сопротивления и т.п. Их функционирование описывается в терминах напряжения и си­лы тока, длительности импульсов и т.д. Из этих элементов строятся основные узлы компьютера. Возьмем арифметическое устройство. Способ его построения и его функционирова­ние требуют для своего описания совсем других понятий: пред­ставление числа в двоичной системе, четыре действия арифметики, округление и т. д.

Последовательность действий, выполняемых арифметическим устройством, определяется программой, хранящейся в памяти компьютера. Это еще один уровень в структуре нашей системы, и для описания функционирования этого уровня мы использу­ем еще один набор понятий: передача управления, цикл, распределение памяти, отладка программы. Связь между уровнями такова: самые крупные структурно-функциональные единицы предыдущего уровня становятся самыми мелкими единицами следующего уровня. Программист мыслит в терминах арифметических операций, но он — за редкими исключением — не заботится о том, как числа представлены в машине и как производится округление. И уж совсем никогда не будет он думать о той физике, на которой в конечном счете основана работа компьютера.

В системе, которая включает в себя лишь собственно компьютер ("железки"), программа — высший уровень управления. Но на самом деле компьютер выполняет определенную служебную функцию, являясь подсистемой более обширной системы, включающей в себя человека. Программа для компьютера может быть, например, программой расчета ядерного реактора. В таком случае она будет результатом деятельности одного или нескольких людей в области физики ядерных реакторов — деятельности, которая характеризуется своими спе­цифическими понятиями. Это еще один уровень иерархии. На­конец, мы можем выделить еще один уровень — систему обу­чения. Специалисты в области физики ядерных реакторов и про­граммирования не возникают сами собой — их обучают этому, и процесс обучения также имеет свои специфические черты и понятия, помимо тех черт и понятий, которые относятся собст­венно к делу. Понятие управления в том широком смысле, в котором я его употребляю, включает в себя, в частности, и обучение.

Рассмотрим теперь несколько примеров структурно-функ­ционального параллелизма в области социальной интеграции. Возьмем политику — управление поведением людей. Простей­ший способ управления — это непосредственное командование, подчинение. Часть людей выделяется из основной массы и обра­зует уровень начальников. Начальники распоряжаются своими подчиненными точно так же, как подчиненные распоряжаются частями своего тела, — на основе волевого акта (я рассматри­ваю предельный случай командования, который имеет место, скажем, между рабом и надсмотрщиком). Таким образом, здесь нет структурно-функционального параллелизма: один и тот же способ управления переносится с уровня отдельного че­ловека на уровень группы людей, подчиненных одному началь­нику. Этот способ организации "антикибернетичен". Напротив, общество, где управляет закон, а не люди, дает нам пример структурно-функционального параллелизма. Здесь управление осуществляется в конечном счете теми людьми, которые тол­куют закон и следят за его исполнением. Функционирование этого уровня определяется не понятием воли, а понятиями права и обязанности. Этот способ управления много гибче и совер­шеннее, чем командование. Он, конечно, отнюдь не является абсолютом, универсальным способом решения всех проблем управления в обществе. Тем не мен ее, правление закона — одно из величайших изобретений человечества, большой шаг по пу­ти сочетания интеграции и свободы.

Выделив функцию наблюдения за исполнением законов из всех прочих функций (которые можно назвать исполнением законов), мы разделили общественную деятельность на два крупных класса, образующих два уровня иерархии. В рамках каждого класса есть своя тонкая структура, своя иерархия. Возьмем любую административную систему, например, си­стему государственной исполнительной власти. Здесь иерархия образована отношением командования. Начальник имеет над подчиненным власть, и управление в значительной мере сво­дится к изданию приказов и распоряжений. В отличие от рабо­владельческого общества, эти приказы касаются лишь сферы служебных обязанностей, да и в этой сфере они ограничены рамками закона. Тем не менее, это отношение командования, и отсюда проистекает ряд трудностей и недостатков, которые обычно обозначаются словом "бюрократизм". Основной способ борьбы с бюрократизмом — это строгое соблюдение структур­но-функционального параллелизма. На каждом уровне иерар­хии должен быть найден свой специфический способ функцио­нирования, который позволил бы эффективно управлять преды­дущим уровнем, не подменяя его. Организация управления - задача чрезвычайно трудная и творческая. Она требует огром­ной концептуальной работы: нужно построить иерархию поня­тий и параллельную ей структурную иерархию так, чтобы на каждом уровне структуры можно было в терминах соответствующих понятий описать управляющие функции уровня, ука­зать его задачи. Если это не сделано должным образом, то неиз­бежна бюрократическая неразбериха, при которой каждый на­чальник то превышает полномочия, то стремится переложить ответственность на вышестоящую инстанцию, а продвижение бумаг вверх и вниз по иерархии в значительной степени опре­деляется случайными факторами.

Однако, помимо чисто делового аспекта функционирования иерархией, есть еще один аспект: человек, как известно, сущест­во несовершенное и способное к злоупотреблению предостав­ленной ему властью. Для пресечения злоупотреблений многие организации вводят дополнительный уровень в своей структу­ре, который не отдает руководящих распоряжений, а только контролирует деятельность других уровней. Такое решение, в общем, вполне в духе принципа структурно-функционально­го параллелизма, и оно приносит свои плоды. Но как показы­вает практика, этого недостаточно. Контролирующий орган здесь слишком близок - и структурно, и функционально - к контролируемым органам, они фактически образуют единую систему, находят общий язык и приемлемые для обеих сто­рон способы злоупотреблений. Чтобы выйти за пределы этого порочного круга, западное общество изобрело новый метод: свободу печати. Печать и руководимое ею общественное мнение — это метасистема по отношению ко всем уровням всех иерархий, как исполнительных, так и судебных. Поэтому и функция ее радикально отличается от функций всех уровней. Журналисты и писатели не отдают никаких приказаний, они также не имеют никаких обязательств контролировать кого бы то ни было. Их стимулы и методы - все совершенно другое. Однако они всюду проникают и все контролируют. У них нет прямой административной власти поощрять или наказывать кого бы то ни было, однако они поощряют и наказывают - че­рез общественное мнение или путем предоставления информа­ции судебным органам.

В сфере производства материальных благ интеграция произ­водителей через посредство рынка дает нам яркий пример струк­турно-функционального параллелизма. В отличие от непосред­ственного обмена материалами и продуктами в процессе производства (на нижних уровнях структуры), обмен через рынок между независимыми производственными единицами порож­дает качественно новую функцию — функцию купли-продажи, которая характеризуется такими понятиями, как спрос, предло­жение, цена, себестоимость и т.д. Товарно-денежные отношения через посредство рынка оказались изумительным интегратором, позволившим в рамках капиталистического общества обеспе­чить неслыханные темпы развития производства — в количест­венном и качественном отношении. Маркс справедливо под­черкивал необходимость капитализма как фазы развития об­щества. Однако выход из этой фазы и переход к следующей фазе — социализму — Маркс связывал с отменой товарно-де­нежных отношений. Социалисты и коммунисты — традицион­ные враги рынка. Почему?

Наверное, просто потому, что деньги и рынок — неотъемле­мая черта капитализма, и борьба с капитализмом кажется неот­делимой от борьбы с рынком. Но каковы бы ни были ее причи­ны, враждебность к рынку и стремление уничтожить рынок путем государственных декретов — типичное социалистическое варварство, результат механистического мышления и полного непонимания основных черт эволюционного процесса. Отменять рыночные отношения в пользу дорыночных отношений, то есть отношений прямого обмена в соответствии с разными планами, графиками, расписаниями и т.п., — это в точности то же самое, что отменять правовые отношения в пользу прямого командо­вания. У командиров это может создать — на первых порах — ощущение могущества и упоение властью, но это — не путь в светлое будущее. Напротив, это регресс, это антикибернетично. Прогресс, конструктивная эволюция, достигается путем со­здания новых уровней иерархии по управлению. Это значит, что рыночные отношения надо не отменять, а управлять ими. Примером такого управления является подход Кейнса к госу­дарственному регулированию экономики с помощью финансо­вой политики. Сюда же надо отнести участие государства в дея­тельности рынка в качестве одного из производителей и потре­бителей и государственное регулирование цен; обе формы уп­равления — при условии, что они не нарушают основного прин­ципа действия рынка. Этот подход кибернетичен, он доказал, между прочим, свою эффективность. Функции, выполняемые государством, стоят в этом случае над рынком, а не вместо рынка, и это качественно новые функции, требующие для своего описания новых понятий, как и положено по принципу струк­турно-функционального параллелизма. Напротив, национализа­ция промышленности, как она произошла в Советском Союзе, означает, что государство становится вместо рынка, оно стано­вится собственником всей системы производства и управляет им как одним гигантским предприятием. На всех структурных уровнях управления методы и функции примерно одинаковы, структурно-функциональный параллелизм отсутствует или выра­жен в слабой степени. По существу, это механическая, а не ки­бернетическая система, она неповоротлива и неприспособленна к развитию, она так же тоталитарна, как государственная поли­тическая система. На начальных стадиях своего развития, пока иерархия по управлению еще не слишком растянута, такая си­стема может показывать хорошие результаты благодаря своей способности мобилизовать природные и человеческие ресурсы (второе, между прочим, называется эксплуатацией), однако со временем показатели неизбежно должны падать. Это мы и на­блюдаем в действительности. Попытки улучшить функциони­рование советской экономики с помощью реформ представляют собой попытки восстановления утраченного структурно-функ­ционального параллелизма. Сначала была резко увеличена роль денежных отношений с помощью повсеместного введения "хозрасчета". В шестидесятых годах была сделана робкая (и потому, видимо, неудачная) попытка повысить уровень экономической свободы, приблизив его к рыночному уровню. Все это лишний раз доказывает справедливость законов кибернетики.