Маймонид и Спиноза — экзегеты
Маймонид и Спиноза — экзегеты
Ego sum Domirms, faciens omnia, extencTens ca- elos solus, stabiliens terram, et nuflus mecum. Irrita faciens signa diviriorum, et arioios in furo- rem vertens. Conveiteus sapientes retrozsum: et scientiam eorum stukaro faciens.
Pmphdiae Isaiae 44:24–25 (Vulgate)[666]
Здесь, прежде чем я приступлю к описанию дня, когда пророчества Исайи, произнесенные после смерти Ахаза, исполнились, я бы хотел представить общий обзор поколений комментаторов. Книги майя попали в руки лишь немногих ученых, как и папирусы Египта и глиняные таблички ассирийцев. Но Книга Исайи и другие книги Священного Писания на протяжении столетий были прочитаны миллионами на сотнях языков. Не выражался ли Исайи слишком туманно? Это своего рода коллективное психологическое ослепление, которое препятствует пониманию ясно изложенных и много раз повторенных описаний астрономических, геологических и метеорологических явлений. Это описание представлялось особого рода поэтической метафорой, цветистой манерой выражения.
Даже самая скромная попытка обозреть различные комментарии к Книге Исайи вышла бы за пределы книги гораздо более обширной, чем данная. Поэтому можно удовлетворить одновременно и ортодоксального и либерального читателя, если представить мнения двух выдающихся авторитетов в сфере мысли, а о тысяче прочих комментаторов не упоминать вовсе.
Моше бен Маймон, прозванный Рамбамом, а также Маймонидом (1135–1204), в своей книге «Руководство для несведущих» выразил мнение, что вера в Создателя является фундаментальным принципом еврейской религии», но мы не рассматриваем как принцип нашей веры то, что Вселенная снова будет превращена в ничто»; «она зависит от Его воли», и «следовательно, возможно, что Он сохранит вселенную навеки»; «вера в уничтожение не обязательно подразумевает веру в Создание»… «Мы согласны с Аристотелем в одной части его теории… Мнение Аристотеля состоит в том, что Вселенная, будучи постоянной и неразрушимой, является также вечной и не имеет начала».
С этим теофилософским подходом к общей проблеме Маймонид был не расположен находить в книгах пророков или где-либо в Библии хоть одно предложение, которое бы говорило о разрушении мира или даже о нарушении его порядка.[667] Каждое подробное выражение он объяснял как поэтический перефраз для выражения политических идей и деяний.
Маймонид говорит: «Звезды упали», «Небеса перевернулись», «Солнце померкло», «Земля опустела и дрожит», и подобного рода метафоры часто используются Исайей и менее часто другими пророками, когда они описывают падение царств-. «В этих фразах понятие «человечество» используется время от времени, и это тоже метафора, как говорит Маймонид. «Иногда пророки пользуются словом «человечество» вместо «народы определенной страны», гибель которых они предсказывают; Исайя, имея в виду гибель Израиля, говорит: «И Господь удалит людей» (6:12). А также и Софония: «Все истреблю с лица земли» (1:3).
Он утверждает, что Исайя и другие пророки Израиля, если изучать их с позиций реалистического метода Аристотеля, были людьми, склонными к преувеличенным речевым формам, и вместо того, чтобы сказать «Вавилон падет» или «пал», они вещали о некоей космической катастрофе на земле и на небе.
«Когда Исайя получил божественную миссию пророчествовать о падении Вавилонской империи, смерти Сенна- херима и Навуходоносора, который поднялся после падения Сеннахерима, он начал описывать их крушение в следующей манере: «Звезды небесные и светила не дадут от себя света» (Исайя 13:10); и далее: «Для сего потрясу небо, и земля сдвинется-с места своего от ярости Господа Савоафа, в день пылающего гнева Его» (Исайя 13:13). Я не думаю, что какой-нибудь человек так глуп и слеп и находится настолько во власти свободных толкований образных и ораторских оборотов, чтобы утверждать, что при падении Вавилонского царства произошла перемена в природе небесных светил, или в сиянии солнца и луны, или земля сдвинулась со своего центра. Все это есть просто описание страны, которая была разрушена; ее жителям, без сомнения, все светлое казалось темным, а все сладкое — горьким: вся земля казалась им слишком тесной, и небо в их глазах тоже переменилось».
«Он говорит в такой же манере, когда описывает… как Израиль лишился всей своей земли, перешедшей во власть Сеннахерима. Он говорит: «… ибо окна с небесной высоты растворятся, и основания земли потрясутся. Земля сокрушается, земля распадается, земля сильно потрясена. Шатается земля, как пьяный…» (Исайя 24:18–20).
Покорение Иудеи Ассирией было событием безрадостным, но что было столь плачевным, с точки зрения Исайи, в разрушении Вавилона, так что звезды перестали светить?
Чтение соответствующей литературы показывает, что ни один экзегет не был «настолько глуп и слеп», чтобы читать небо как небо, звезды как звезды, огонь как огонь, серу как серу, ветер как ветер.[668] Ссылаясь на уже цитировавшиеся здесь строки (Исайя 34:4–5), Маймонид пишет: «Найдется ли хоть один человек, у которого есть глаза, который обнаружит в этих стихах хоть одно туманное выражение, способное привести его к мысли, что в них содержится картина будущих небесных событий?… Пророк хочет сказать, что некие люди, которые были подобны звездам в своем несокрушимом неизменном величии, скоро падут».
Маймонид цитирует Иезекинля, Иоиля, Амоса, Михея, Аггея, Аввакума и псалмы, и в стихах, подобных тем, что он цитировал из Исайи, он Находит то описание «бесчисленного множества саранчи», то речь, относящуюся к разрушению Самарии, или «Мидии и Персии», изобилующую «метафорами, понятными тем, кто знает контекст».
В установившемся мире ничто не нарушает заданный порядок. Чтобы подтвердить эту доктрину, пророчества переводились в метафоры, ибо, по мнению Маймонида, раз мир не изменяет своей установленной гармонии, истинные пророки не должны возвещать, что он это делает. «Наше мнение, в подтверждение которого мы цитировали эти отрывки, — пишет Маймонид, — четко установлено, а именно: ни один пророк или мудрец никогда не объявлял об уничтожении Вселенной или об изменении ее нынешнего положения, или о решающем изменении какого-либо из ее свойств». Этот отправной пункт Маймонида во всем, что касается изменения положения Вселенной, есть следствие априорной философской позиции, а не текстов, которые он интерпретирует. Пророки могут блуждать мыслью в своих пророчествах, но не настолько, чтобы, говоря «звезды», иметь в виду людей. Последовательное чтение глав из Исайи (36–39) и параллельных глав из Книги Царств и Паралипоменон, а также фрагментов Талмуда и Мидрашима очевидным образом свидетельствует, что на этот раз пророки не ошибались и что изменения в этой гармонической Вселенной происходили при жизни самих этих пророков, во времена Езекии.
Маймоннд утверждает, что пророчества Иоиля относились к Сеннахериму, но при этом задает вопрос: «Возможно, вы можете возразить: как мог день падения Сеннахерима, согласно нашему объяснению, быть назван «великим и ужасным днем Господним»?
На следующих страницах будет показано, что в тот самый день, который предшествовал ночи гибели армии Сеннахерима, природный порядок был расстроен. Речи пророков должны интерпретироваться не изолированно, а в свете описаний этих изменений, представленных в Книгах Писаний и в Талмуде. Во времена, предшествующие Маймониду, возникали более глубокие озарения, и этих более древних толкователей он имел в виду, когда писал: «Вселенная всегда следует установленному порядку. Таково мое мнение; такой должна быть наша вера. Наши Мудрецы, однако, говорили весьма странные вещи по поводу чудес. Они обнаружили в Берешит Раббе и в Мидраше Кохлет, что чудеса имеют до некоторой степени естественную природу».
Барух Спиноза начинает со следующей предпосылки: «Природа всегда соблюдает законы и правила… хотя они могут быть нам неизвестны, а потому она сохраняет строгий и нерушимый порядок». «Чудеса» попросту говоря означают события, естественная природа которых не может быть объяснена. «Если предполагается, что некое чудо может разрушить или остановить природный порядок или закон, то это не только не дает нам знания Бога, но, наоборот, … заставляет нас сомневаться в Боге и во всем». «То, что в Священном Писании понимается как чудо, может быть только творением природы».[669]
Все эти предпосылки философски верны, и против них не может быть выдвинуто ни одного возражения. Разумеется, они верны только до того предела, пока философ не настаивает, что законы природы, известные ему, есть подлинные и известные законы.
Рассматривая те фрагменты Писания, к которым могут быть применены вышеуказанные принципы, Спиноза настаивает на том, что единственными причинами для оценки событий как сверхъестественных были субъективное восприятие и особая манера выражения древних евреев.
«Я ограничусь одним отрывком из Писания и предоставляю читателю судить об остальном. Во времена Иисуса Навина евреи придерживались привычного мнения, что солнце совершает свое дневное движение, а земля остается в покое. К этому заведомо известному мнению они приспособили чудо, которое произошло во время их битвы с пятью царями. Они не просто сообщили, что день был длиннее обычного, но утверждали, что солнце и луна стояли неподвижно или прекратили свое движение».
Отсюда следующий вывод: «Частью по религиозным мотивам, частью из сложившихся заранее представлений, они трактовали и описывали происшедшее как нечто совершенно отличное от того, что случилось на самом деле». «Необходимо знать убеждения тех, кто впервые об этом поведал… и отличать такие убеждения от непосредственного впечатления, воспринятого органами чувств, иначе мы смешаем мнения и суждения с реальным чудом, как это и произошло: а дальше мы смешаем реальные события с символическими и воображаемыми».
Книга Исайи предлагается Спинозой как еще один пример, и цитируется глава о роковом уничтожении Вавилона: «Небесные звезды… не будут дарить свой свет; солнце будет всходить темным, и луна не осветит своим светом». Философ пишет: «Я предполагаю, что никто не воображает, будто при падении Вавилона все эти явления действительно происходили, тем более, что пророк добавляет: «Ибо я заставлю содрогнуться небеса и сдвину с места землю». «Многие эпизоды в Библии должны рассматриваться через свойственный евреям экспрессивный стиль». «Писание повествует в том порядке и стиле, который обладает наибольшим воздействием на людей, особенно необразованных… и поэтому оно неточно говорит о Боге и о событиях».
Подтверждая субъективное восприятие части свидетелей, сознательное намерение воздействовать на читателя или слушателя волнующими описаниями, своеобразие стилистической манеры еврейских писателей, Спиноза тем не менее приходит к «поп sequitur»: «Теперь все эти тексты самым отчетливым образом учат нас, что природа сохраняет точный и неизменный порядок… Нигде в Писании не говорится, что происходит нечто, ей противоречащее или отклоняющееся от ее законов». И он подтверждает свою точку зрения теологическим аргументом: в книге Экклезиаста написано: «Познал я все, что делает Бог, пребывает вовек».
События были названы чудесами, а объяснены как субъективные восприятия или символические описания, потому что они не могли оцениваться иначе. Но не считая самих этих событий, которые данное исследование пытается представить как исторические, слова Исайи и других пророков и писателей Ветхого Завета не оставляют никаких сомнений в том, что «камни, падающие с неба», — это метеориты; сера и смола — это сера и смола; порыв огня — это порыв огня; ураган и буря — ураган и буря; потемневшее солнце, сдвинувшаяся с места земля, изменения суток и времен года — это реальные изменения постоянных природных процессов. На чем основывается «точное знание» того, что земля должна двигаться без всяких отклонений, в то время как каждое тело в солнечной системе в большей или меньшей степени воздействует на движения другого? До падения метеоритов в 1805 году наука была уверена в том, что камни, падающие с неба, существуют только в легендах.
«Никто не воображает» у Спинозы уже перестало быть истиной. Автор данной книги как раз «воображает».