Правовые идеи "в праве".
Правовые идеи "в праве".
Теперь — о третьем, наиболее глубоком слое права — о правовых идеях.
В принципе правовые идеи (представления, понятия, концепции и др.) в содержание того явления, которое обозначается термином "право" и тем более "позитивное право", не входят.
Правовые идеи во всем своем многообразии — это главное содержание иного явления в юридической сфере — правосознания.
Правовое же сознание отделено от собственно права весьма строгой гранью, довольно четкой, зримой. Если правосознание — область сугубо духовной, субъективной жизни людей, существующая независимо от того, получила она или нет внешнюю, "предметную" объективизацию, то положительное, позитивное право — явление внешне объективированное, находящее свое собственное бытие через язык, письмо, документ, а затем и через практическую опредмеченную деятельность людей[56] и поэтому существующее в виде институционного образования (что и находит свое выражение в "догме права").
По мнению Б.А. Кистяковского, реальность права "следует поставить приблизительно посередине между реальностью произведений скульптуры и живописи, с одной стороны, и произведений литературы и музыки — с другой. Но все-таки ее придется признать немного более близкой к реальности первого вида культурных благ, чем второго..."[57]. Словом, с точки зрения знаменитого русского правоведа, — и это вполне обоснованно, — внешняя объективизация, "предметность" права представляет собой явление более высокого порядка (приближенное к вещам материального мира), чем реальность просто письменных источников, в том числе литературных. Он отмечает в этой связи, что "право не может существовать без субстанциональных элементов общественной организации"[58].
Проводя строгие различия между правом и правосознанием, следует в то же время видеть, что правосознание как явление субъективного порядка не только тесно и многообразно взаимодействует с правом как объективированным (институционным) образованием, но и нередко в процессе регуляции как бы выходит с ним на одну плоскость и даже проникает в самую его плоть, содержание.
Этим, помимо иных причин, вызвана необходимость выработки более широкого понятия "правовая система" которое наряду с собственно правом, деятельностью правоохранительных органов (правосудием), включает активные формы правосознания — господствующую в данном обществе правовую идеологию, то есть те элементы правовой действительности, которые так или иначе активно воздействуют на жизнь общества.
Более того, в юридической науке известное распространение получил взгляд, в соответствии с которым правосознание и объективное право (сторонники такого взгляда именуют его "законом") вообще представляют собой единое, целостное явление, охватываемое одним термином — "право", или во всяком случае — явления одного качественного порядка[59]. Едва ли такой взгляд может быть принят: все же право и правосознание относятся к качественно различным пластам правовой действительности, что образует между ними значительную дистанцию и препятствует тому, чтобы охватить их одним понятием или сблизить их до уровня качественно однопорядковых явлений (в этом случае, помимо других минусов, "теряются" важные особенности того и другого явления).
Тем не менее в настоящее время становится все более ясным, что если не все правосознание данного общества, то определенные формы господствующего правосознания (правовой идеологии) в виде основополагающих идей глубоко проникают в содержание права, в саму его плоть, органику, да так, что становятся глубинным центральным звеном всей правовой материи.
Каковы эти идеи — предмет дальнейшего рассмотрения. Сейчас же важно обратить внимание вот на что. Можно уверенно предположить, что упомянутые основополагающие правовые идеи потому и прорываются в иную, инородную для них среду — в само объективное право, что они предназначены для "захвата" в объективном праве центрального места, его "командного отсека". И происходит подобный захват по той причине, что идеи известного рода либо как бы аккумулируют, переводят на язык правовых категорий и представляют в концентрированном виде материальные, духовные, нравственные начала данного общества заложенные в его строе интеллектуально-ценностные установки и тенденции, либо выражают узкоклассовые, групповые, этнические установки или даже — как это, увы, случилось в области коммунистической идеологии — узко-доктринерскую философскую концепцию, которая нацелена на то, чтобы подчинить себе всю правовую материю, а через нее и реальную действительность.
Указанные правовые идеи становятся своего рода визитной карточкой права данного общества. Они и реально выступают в качестве определяющего фактора для всех других слоев правовой материи, прежде всего для правового содержания юридической системы, влияют на характер, состав и содержание субъективных прав, их соотношение с обязанностями, запретами, ответственностью, на их место во всей правовой инфраструктуре, их реальность, обеспеченность, защищенность и т. д.
Примечательно, что центральные правовые идеи юридической системы оказывают влияние даже на догму права (например, на то, в какой мере распространены и на каких участках права используются неопределенные по содержанию правовые установления, насколько широко включаются в юридические тексты декларативные "нормы", какова направленность оценочных норм и др.).
В ряде же случаев, прежде всего в критических ситуациях социально-политического характера, когда для разрешений проблем, связанных с такой ситуацией, необходимо правовое решение, основополагающие правовые идеи (как это случилось в России в 1994—1996 годы в связи с войной в Чечне) как бы напрямую обнажаются, выступают на первый план и становятся — явно или завуалировано — основой для указанного правового решения.
И вот момент, на который бы хотелось обратить внимание. Именно здесь, в области центральных правовых идей, в юридической сфере начинает напрямую "работать" наша, казалось бы, в высшей степени абстрактно-отвлеченная дисциплина мировоззренческого профиля — философия права. Выводы и положения философии права, целью которых как раз является обоснование центральных правовых идей, становятся в данном случае непосредственной регулирующей силой, притом — решающей (к этой стороне проблемы, особенно при рассмотрении двух полярных направлений философии права, гуманистического и коммунистического, мы в дальнейшем еще вернемся).