б)

Моралистика продолжает оставаться здесь на первом плане, но гораздо больше говорится о каком-то фантастическом "законодателе", который устанавливает здесь все законы и которому принадлежит вся и законодательная, и исполнительная, и карательная власть. Правда, здесь выдвигается какой-то "царь", который наделен всеми, скорее, мы бы сказали, не человеческими, но божественными добродетелями (текст ниже, стр. 201) и который формально выше законодателя, так что законодатель - это, выражаясь по-европейски, какой-то премьер-министр.

Никакого разделения на три сословия здесь уже нет, а только наряду с "лучшими" и "воспитанными" гражданами выступает бессмысленная, тупая и звероподобная толпа. Рабство в открытом виде почти не признается; а в том единственном месте (VI 776 b - 778 а), где о нем говорится открыто, к рабам требуется относиться мягко и гуманно. Значит, рабство в конце концов все-таки признается. Признание рабства как вполне законного учреждения и вообще промелькивает в "Законах" не раз, когда Платон по тем или другим случайным поводам противопоставляет рабам свободных: речь идет о подчинении рабов господам (III 690 b), о предоставлении земледелия рабам (VII 806 de), о невозможности существования для рабов без господ (808 d), о поручении смешных и безобразных плясок рабам (817 de), о допущении только рабов к заключенным (X 909 с). Правда, не везде ясно, кого именно Платон понимает здесь под рабами. Во всяком случае, для рабов предусматриваются особенно тяжелые наказания (VIII 845 ab, IX 868 ab, 869 d, 872 bc, 879 a, 882 ab).