4. Завершение метода игры в платоновской эстетике

Таким образом, эстетика и вся философия Платона пронизаны драматическими, танцевальными и игровыми интуициями. Античная созерцательность, оставаясь самой собой, могла рисовать весьма развитые и весьма подвижные формы жизни. Греческая классика отличалась этой весьма большой подвижностью и большим развитием драматических форм.

Это легко понять, если провести некоторую аналогию с методом кино. Ведь кино предполагает вполне неподвижный экран и вполне неподвижное созерцание этого экрана зрителями. Тем не менее на экране могут даваться как малоподвижные картины природы или человеческого быта, так и весьма подвижные, драматические, то есть комические или трагические картины человеческой жизни. На фоне неподвижного экрана в кино разыгрывается иной раз какая-нибудь весьма подвижная драматическая история. Нечто похожее мы находим и в эстетике Платона.

Эстетика Платона - созерцательного характера. Это неподвижный экран, созерцаемый сидящими людьми. Но рисуются здесь на этом экране весьма бурные картины жизни. Поэтому, если эстетика Платона является в последнем счете его учением об идеях, то идеи эти у него, с одной стороны, вечны и неподвижны, и Платон охотно рассказывает нам об этой вечной неподвижности идей. Тем не менее, являясь порождающими моделями мира и жизни, идеи эти бурлят вечно живой и текучей жизнью, полны всякой драматичности, всякого трагизма и комизма; и потому, когда Платон конкретно рисует этот мир идей, он никогда не перестает пользоваться драматическими и танцевальными картинами, никогда не перестает говорить об игре. Платоновская идея - это танец, доведенный до своего понятийного предела, и потому он кажется неподвижным. На самом же деле, являясь порождающей моделью мира и жизни, идея никак не может считаться насквозь неподвижной. Она неподвижна у Платона только в смысле "экрана", но вовсе не в смысле того, что на этом экране изображается. И как на экране кино часто разыгрываются самые бурные жизненные истории и разыгрываются они часто в виде мгновенного и как будто бессвязного перехода от одной ситуации к другой, так "бессвязность" наблюдается и в учении Платона об идеях и в его эстетике.

Но, несмотря на быструю смену всякого рода картин и ситуаций на экране кино, с виду случайных и бессвязных, зритель кино все же объединяет все эти мгновенные переходы в одно целое, многое додумывая сам от себя, о многом догадываясь и многое сохраняя в себе только в виде того, что в логике называется энтимемой, то есть невысказанным предположением, связующим между собою то, что кажется бессвязным. Когда мы говорим, что мы не пошли гулять из-за дождя, то энтимемой является здесь наше твердое, хотя и не высказанное предположение, а именно, что гулять во время дождя не доставляет удовольствия. И вот поэтому-то эстетические взгляды Платона изложены у него так разбросанно и так с внешней стороны бессвязно. На самом деле платоновское изложение вовсе не разбросанно и не бессвязно. Только при наших попытках его понять нужно всюду пользоваться разного рода энтимемами, часто у Платона никак не выраженными, но почти всегда с безусловной необходимостью возникающими у внимательного читателя.