15 лекция.[299] <Начала русского государства в скандинавской письменной традиции>

Говорят об индивидуализме норманнов. Но ведь при таком восприятии мира до индивида дело даже не доходит. Норманн самостоятельный, как море, фьорд, 30 000 островов вдоль побережья Норвегии стоят сами по себе. Но он принадлежит земле, той, где родился, или той, куда его согнали, он там обживается, или той, которую он хочет отвоевать. Степень принадлежности разная: зависит от того, давняя, отцовская собственность на что, разве на землю? Нет, скорее на достоинство! Оно обеспечивается силой-правом, т. е. силой, которая смеет объявить себя правом, потому что считает себя единственным достойным человека образом жизни.

В договоре с греками 911 г. стороны называют себя христиане и русь. Русь почти так же быстро, как норманны на Западе Европы, приняла христианство. Прервав на время историю Харальда Сурового, который помог Ярославу утвердиться в Киеве, посмотрим сагу об Олаве сыне Трюггви, который воспитывался и служил при Владимире и участвовал в крещении Руси. Предполагается уже ваше знакомство с сагами, и поэтому обратим внимание только на важные для нашей темы моменты.

Олав тоже эмигрант, после убийства норвежского конунга Трюггви Олавссона его жене Астрид удалось бежать, сначала к отцу в Норвегию, потом в Швецию. Мы много раз будем находить у Руси шведские нити, вот как здесь, потому что и в Швеции она с законным наследником конунга на руках была не в безопасности, и она решила бежать дальше в Гардарики к своему дяде Сигурду, который был тогда у Вальдамара конунга и пользовался там большим почетом. Биограф Владимира Алексей Юрьевич Карпов дает понять, что Сигурд был в числе скандинавов, с которыми Владимир вернулся после своего бегства в Скандинавию отвоевывать, это датируют концом 977 или началом 978 г., Новгород от своего брата Ярополка. Владимиру пятнадцать-шестнадцать лет. Понятно, чьего решающего слова он слушается. Карпов:

Норманнские воины были свирепы, сильны, отлично вооружены и обучены; они привыкли, а главное, всегда были готовы к бою, к пролитию крови. В X и XI вв. викинги представляли, несомненно, самую грозную военную силу во всей Европе […] на Руси на протяжении более чем полутора столетий (точнее, до Лиственской битвы 1024 г. […]) тот из русских князей, у кого в войске оказывалось больше варягов, неизменно одерживал верх над своим противником[300].

Проблемой для князя, конунга, одинаково в Норвегии, Швеции и Гардарики, было присутствие молодого наследника, т. е. собственно претендента. Так, Ярицлейв согласился отпустить своего воспитанника Магнуса, норвежского наследника, сына Олава Святого, только когда получил клятву, что он не станет свободной валентностью, правителем без государства.

[1034–1035] […] поехали на восток в Гардарики просить Ярицлейва конунга, чтобы он отдал им Магнуса, сына Олава Святого. Конунг тот не соглашался, он боялся, что они предадут его так же, как отца его. Тогда дали клятву 12 лучших мужей, которые были в этой дружине […] в том, что будут держать Магнуса конунгом в Норвегии и будут его верными сторонниками и опорой его власти[301].

В сходной проблеме с появлением Олава сына конунга Трюггви в Хольмгарде защитником Олава оказалась опять жена Владимира Аллогия, Аурлогья. Кто она, неясно. Карпов говорит, что ее поведение, созыв тинга, «т. е. собрание свободных людей из всех подвластных ему областей», было «явление, безусловно, характерное для скандинавского, а не русского общества»[302]. Прибавьте независимость: у нее половина дружины. Снова спор, снова уступка Владимира. Но не надолго. Якобы на девять лет, с девятилетнего возраста Олава.

Олав Трюггвасон и Владимир параллельные фигуры. Они считаются ровесниками или почти, Олав родился ок. 969, Владимир, предполагает Карпов, в 962 г. Оба ввели христианство, Владимир раньше лет на столько примерно, на сколько он был старше. Оба бежали из своей страны, причем примерно около 977–978 гг. Владимир в Скандинавию, и возможно вместе с его норманским, норвежско-шведским сопровождением при возвращении Олав в Хольмгард. Олав крестился в Англии между 988 и 991 гг., т. е. может быть в тот самый год как Владимир крестил Русь. Главное, характер этого крещения был государственный, административный и привязан к имени крестящего. – Крещение восточной Европы шло волной. Ок. 965-го обращение Харальда Синезубого. Собственно по требованию и под нажимом Германии. В той же саге об Олаве Трюггвасоне датировка историками не признается, считают, что Харальд принял христианство раньше похода Отгона II, но я опять же вижу правду саги в поддержке версии немецкого давления:

В Стране Саксов правил тогда Отта кайсар. Он потребовал от Харальда конунга датчан, чтобы тот, а с ним и весь народ, которым тот правил, приняли крещение и правую веру. В противном случае, грозил кайсар, он пойдет на него войной.

Казалось бы, что за прихоть, насильственно крестить соседнюю страну. Но если можно пойти воевать за сатирические висы, то можно объявить преступлением поклонение злым богам, которые прямо могут нанести вред как демоны. В наше время применяется сила, до войны, за идеологию. Мы сейчас еще не разобрались, в чем дело, и не всем ясно и доказательно, что например фундаменталисты зло. Их терроризм считается результатом индоктринации, зомбирования. Массе населения так называемого культурного мира ясно без сомнения, что фундаменталистскую идеологию надо с корнем вырвать, приводятся соображения о нарушении ими прав человека, о притеснении женщин и девочек, об уничтожении культурных ценностей. Тысячу лет назад не обязательно было говорить, что злость викингов воспитывается у них в идеологических школах. Не обязательно было и говорить о зависимости между грабежом Европы и допустим древнескандинавским культом лошади. Достаточно было сказать о колдовстве, что вы занимаетесь у себя в капищах злыми делами.

На скандинавском праве мы так долго останавливаемся, чтобы иметь с чем сравнить, по контрасту, наше восточное устройство (выбирая между Русью, славянами, Гардарикой, всё это неточные и блуждающие именования – «страна огороженных дворов» тоже неопределенно, принимаем скандинавское название, Восток, так они называли земли по Волхову, Днепру и верховьям Волги, хотя ехали в них не столько на восток, сколько на юг; и уточняя, чтобы отличить от совсем глубокого Востока, куда они уже не забирались: Восток Европы, считая саксов и Польшу еще не востоком).

[продолжение] Тогда конунг датчан велел привести в порядок свою оборону, укрепить Датский Вал и снарядить боевые корабли. Затем он послал в Норвегию к Хакону ярлу, требуя, чтобы тот поспешил к нему ранней весной со всем тем войском, которое он сможет собрать. Хакон ярл стал весной набирать войско по всей своей державе и собрал очень много народу.

Когда исход столкновения неясен, при том что на расстоянии тысячи лет мы сейчас вовсе не готовы однозначно сочувствовать Отгону II и считать скандинавов зомбированными, скорее мы, культурные люди, жалеем, что язычество было так бесследно подавлено, мы видим в нем древний разум, почему-то всё равно не кажется, что христианство могло быть остановлено или потеснено. Вытеснение язычества, потом арианства, шло как природный процесс, неостановимый, как выветривание горных пород. Делом чутья, прозорливости было поэтому догадаться, за каким делом будущее. Христианство приходило как естественное, натуральное, более простое чем сплошь почвенно-сложное язычество.

Отта кейсар [Оттон II] повернул тогда со своим войском к Сле. Он собрал свои корабли и переправил войско через фьорд в Йотланд. Когда об этом узнал Харальд конунг датчан, он направился против него со своим войском. Произошла большая битва, и в конце концов кейсар одержал победу, а конунг датчан бежал к Лимафьорду и переправился на остров Марсей. Между конунгами начались переговоры через посланцев, и было заключено перемирие, и назначена встреча. Отта кейсар и конунг датчан встретились на Марсей. Тогда святой епископ Поппо стал проповедовать христианскую веру Харальду конунгу. Поппо пронес раскаленное железо в руке и показал Харальду конунгу, что его рука не была обожжена. Тут Харальд конунг крестился со всем датским войском[303].

Среди судебных процедур было испытание железом. Держание его в руке, так что рука не обожжена, это с одной стороны мужество, достоинство такого же рода как победить или умереть – но с другой стороны, смотрите, тут безвредность, т. е. показан некровавый, несмертельный, чудесный путь для достоинства! Из параллелей, таких далеких, что связь только в глубине человеческой природы, – крещение новозеландских племен, воинственных до самоубийственных войн между собой и с европейцами, ставших после крещения самым мирным народом в мире.

Только что насильственно крещеный, Харальд Синезубый хитростью заманивает, якобы зовя себе на помощь, на Марсей ярла Хакона. Германцы прячутся, потом Харальд признается что он уже в их власти?

Харальд конунг […] послал сказать Хакону ярлу, чтобы тот поспешил ему на помощь. Ярл приехал на остров, когда конунг принимал крещение. Конунг тогда послал сказать ярлу, чтобы тот пришел к нему. А когда они встретились, конунг заставил ярла принять крещение. И ярл крестился, и с ним все те люди, которые при нем были. Конунг [Отгон?] дал тогда ему священников и других ученых людей и сказал, что ярл должен заставить креститься весь народ в Норвегии. На этом они – расстались[304].

Мы видим сейчас, как легко меняют веру коммунисты, они чаще ходят в храм чем старые верующие, и как легко переходят на либеральную сторону фундаменталисты.

Все эти страны, как и наш Восток, крестившийся собственно много раз, разве что при Владимире с большей административной отчетливостью (хорошо замечено, что главные церковные слова у нас, церковь, скорее всего из готско-арианского *kirik?, алтарь (от лат. altus), поп из д.-в.-н. pfaffo или опять готского *papa, показывают немецкое, готское скорее всего или как-то через Германию через западных славян, происхождение, т. е. эти вещи были уже известны, так устойчиво назывались в языке до того, как крестящие из Византии пришли имея конечно свои названия, василики, экклисиа, пресвитер, но их места были уже заняты!).

Неостановимая волна крещений. Из первых Болгария, обращение Бориса Болгарского в 864 г. Патриарх Фотий византийский сообщает о «первом крещении Руси» (предполагают, крымской, тмутараканской) в 860–867 гг. Крещение принца чешского Боживоя ок. 875 г. Будем считать это первой волной.

Теперь вторая. 954–955 гг. – обращение Ольги, но кажется через немцев. Год спустя после Харальда Синезубого обращение Мешко I Польского, 985 – обращение короля Венгрии Гезы I.

Теперь Русь. Уже в год начала, пусть неуверенного, его княжения <Владимир> берет власть вместе с единой верой, пока это языческий официальный культ, его принятие как государственного, в 980 г. Эта уже имеющаяся государственная религия просто сменяется другой государственной, христианской именно византийского, не западного толка в 987–988 гг. Ок. 993–995 гг. обращение Олафа Трюггвасона. И 1008 г. обращение Олафа Шётконунга шведского.

Теперь, участие Олафа Трюггвасона в крещении Гардарики.

И когда ему было 12 лет, спрашивает он конунга, нет ли каких-нибудь городов и волостей, которые раньше были под его властью и были отняты у него язычниками (!), присвоившими себе его владения и честь. Конунг отвечает и говорит, что, конечно, есть некоторые города и селения, которые раньше принадлежали ему и которые другие отвоевали у него и подчинили себе. […] Взял он обратно все города и крепости, которые раньше были под властью конунга Гардов, и много иноземных народов подчинил он власти Вальдамара конунга. А осенью он вернулся со славной победой и с прекрасной добычей […] после одной великой победы возвращался он домой в Гарды, и плыли они с большой пышностью, и паруса на кораблях у них были из драгоценной ткани и такие же шатры.

[…] Олав никогда не чтил идолов и всегда старался так поступать. Всё-таки он часто сопровождал конунга в храм, но никогда не входил туда, а стоял снаружи у дверей. И однажды конунг говорил с ним и просил его не делать так, «потому что, может быть, боги разгневаются на тебя и ты погубишь цвет юности своей. Я бы очень хотел, чтобы ты смирился перед ними, потому что боюсь за тебя, чтобы они не разгневались на тебя так сильно, как этого можно опасаться». Он отвечает: «Я никогда не боюсь богов, у которых нет ни слуха, ни зрения, ни разума; я понимаю, что они не смыслят, и вижу, господин, каковы они по природе; из того, что я вижу тебя каждый раз с ласковым обычаем, кроме того времени, когда ты там и приносишь им жертвы, и всегда мне кажется, что не на счастье ты там. И поэтому я понимаю, что те боги, которых ты чтишь, правят мраком».

Олаву снится вещий сон, он едет в Грецию, находит там учителей веры,

которые открыли ему имя господа Иисуса Христа, и был он научен той вере, которая раньше была возвещена ему во сне. После того встретился он с одним славным епископом и просил дать ему святое крещение, которого он давно желал, чтобы он мог приобщиться к христианам, и после того было ему дано знамение креста. А после того просил он епископа ехать с ним на Русь и проповедовать там имя божие языческим народам. Епископ сказал, что обещает приехать, если он сам поедет, потому что тогда сам конунг будет менее всего противиться и другие знатные вожди и будет помогать ему, чтобы был успех и христианство божие стало сильнее. Тогда уехал Олав обратно на Русь, и его, как и раньше, хорошо приветствовали, и пробыл он там некоторое время. И часто говорил он конунгу и княгине, чтобы они поступили так, как им подобает, «и гораздо лучше вера в истинного бога и творца своего, который создал небо и землю и всё, что на них есть» […] И хотя конунг долго противился и говорил против того, чтобы оставить свой обычай и веру в богов тех, но всё же понял он по милости божией, что большая разница между верой той, которая у него была, и той, которую Олав проповедовал […] И при помощи спасительных речей княгини, которыми она помогла в этом при поддержке милости божьей, согласился тогда конунг и все мужи его принять крещение и святую веру, и был там окрещен весь народ тот. А когда это было сделано, собрался Олав в отъезд оттуда, и пошла тогда великая слава об Олаве всюду, где он бывал, не только в Гардах, но и во всей северной половине мира, и дошли тогда слава об Олаве до самой Норвегии и о славных делах, которые он совершал каждый день[305].

Снорри Стурлусон в «Круге земном» переписывает другую редакцию саги об Олаве сыне Трюгтви, без обращения Владимира. И он дает другую версию отъезда Олава:

Олав сын Трюггви был всё это время в Гардарики и был в большой чести у Вальдимара конунга и пользовался расположением его жены. Вальдимар конунг сделал его начальником войска, которое он посылал на защиту своей страны. Олав дал там несколько битв и был хорошим военачальником. У него самого была большая дружина. Он содержал ее на средства, которые ему давал конунг. Олав был щедр со своими людьми, и поэтому его очень любили. Но случилось, как это обычно бывает, когда чужеземцы достигают могущества или большей славы, чем туземцы, что многие стали завидовать тому, что конунг и еще больше – жена конунга так благоволят к Олаву. Люди стали нашептывать конунгу, что он должен остерегаться слишком возвышать Олава:

– Ибо такой человек тебе всего опаснее, если ему придет в голову причинить вред тебе или твоей державе, особенно поскольку он даровит и его любят. И мы не знаем, о чем это он и твоя жена постоянно разговаривают[306].

И дальше пассаж, говорящий непривычное об отношении Владимира к своим женам. Как понять этот пассаж, можно только так, что норманскую дружину всего вернее или может быть даже исключительно можно было получить со скандинавской женой, и такая была ровня князю.

У могущественных конунгов был тогда такой обычай: половина дружины была у жены конунга, и она должна была содержать ее на свои средства, и ей причитались налоги и подати, которые были ей необходимы для этого. Так было и у Вальдимара конунга: у его жены была не меньшая дружина, чем у него, и конунг и его жена соперничали в том, чтобы заполучить к себе в дружину наиболее доблестных мужей.

Случилось так, что конунг поверил наговорам и стал сдержанным и недружелюбным в обращении с Олавом. Олав заметил это и сказал жене конунга, добавив, что хочет уехать в Северные Страны. Он сказал, что у его родичей была там раньше держава и что, вероятно, он там всего больше преуспеет[307].

Он крестил Норвегию и погиб там через несколько лет в 1000 г. Другие редакции этой саги, которые мы читали, рассказывают, что он был в Гардарики еще раз и крестил там Владимира.