18 лекция.[356] <Окончание. Переход к Русской Правде>

Вы видите что само собой получается, невольно, перейти от социологического подхода к праву, перейти от этого к принципам государства, к началам государства, чем я собственно и занимаюсь всё последнее время, и вас тоже приглашаю. Похоже что эта связь государства и права очень глубокая, глубже чем кажется с первого взгляда. Сегодня я по-моему дочитываю до конца, успею, всё что связано со скандинавской письменной традицией и с их взглядом на нас, на начала нашего государства.

Интересно что, если вы обращали внимание, где-то не помню где я прочитал уверенную фразу, что Гардарики это обозначение Византии. Но принято что это обозначение Руси. Так вот оказывается что скандинавы смешивали эти два слова, они у них одинаково звучали, «русский» и «греческий», gerzkr и girzkr (grikskr)[357]. Как они произносились, я не знаю; ясно что различение жесткое, железное. Первое слово от garthar города, так могли называть не обязательно города, а и реки, всю нашу территорию от Новгорода до Киева и дальше. Греков называли grikskr. «В древнескандинавской письменной традиции формы gerzkr [от наименования Руси Garthar] и girzkr [вариант отэтнонимического прилагательного grikskr] могли, по-видимому, осмысляться как варианты»[358].

Что касается имен. Совершенно загадочная дочь Ярослава Мудрого и его жены Ингигерд, дочери Олава Шведского. Ее по статье расшифровывают как Елизавету, так она обычно и идет. Саги ее называют Эллисив. И вот похоже что она всё-таки не Елизавета, а было такое имя, Елисава, не связанное с Елизаветой, возможно что шведское. Эллисив это и норвежское тоже имя. Если записанная в Новгородской первой летописи под 1179 годом игуменья Елисава[359] была шведка, то всё очень хорошо совпадает. Эллисив, дочь Ярослава Мудрого, поскольку ее мама шведка, получила шведское имя, Эллисив; она скорее всего имела какое-то славянское имя, как всегда, но вот это ее имя так сказать по матери. Только ли по матери? Ведь если Ярослав Мудрый был всё-таки еще Рюрикович, какой-то правнук, допустим, прапраправнук, то и он тоже швед, ведь Рюрик первоначально это шведская династия. Всё указывает для меня в сторону не норвежской, а шведской привязки тех норманнов, которые основали Русь. (Кстати, Ярослав был всегда в дружественных отношениях с Швецией).

Добавление к их обозначению всего что к югу: Восток. Дания, интересно, для них юг, Саксония тоже юг; а вот уже венды, западные славяне, шведы и вся Гардарики – это Восток. Византия тоже Восток. Угадано – или предвосхищается? – то различение, к которому мы с горечью снова и снова возвращаемся. Деление Европы на восток и запад жесткое.

Прибалтика – Восток. Дания – юг, как и Саксония. Теперь. Совершенно замечательно, что Аморнир (Бьярмаланд), всё Поморье и Архангельск, они называли не Востоком, а Севером, так же как себя называли Севером, Норвегия север. И это тоже не географическое обозначение, а показывает то самое отличие северных людей, северного населения, которое мы видим и теперь. Поморье, Архангельск, вся эта часть выделяется от центральной части России, языком в первую очередь, оканьем, другими традициями, и, если хотите, их еще, я об этом уже упоминал, до сих пор вспоминаемой связью с Новгородом. Они другие, они себя ощущают другими, не такими как мы, север. Жесткость и устойчивость географии. И мне кажется что авторы «Восточного пути», называя всё Востоком, для Бьярмаланд делают исключение, север, а не восток, хотя это откровенно восток ‹…›, именно из-за того что, я давно замечаю, длится веками, тысячелетиями: привязка населения к географии. ‹…›

Всё у меня какие-то разбросанные пока замечания.

Норвегия у византийских авторов называлась: Варангия.

И вот, тоже я должен был вам это раньше прочитать, к теме Харальда Сигурдарсона, или Харальда Сурового Правителя, который служил у Ярослава Мудрого, а потом, помните, от него отошел и служил около десяти лет Византии. Совершенно замечательная личность. В 1046 г. он на 20 лет стал королем Норвегии, и кончил жизнь совершенно замечательно, об этом потом я тоже скажу. Вы помните, что в исландских сагах он побеждает везде где появляется, завоевывает Сицилию для византийского василевса, потом проходит по Африке, появляется около Иерусалима, там теснит арабов, с огромными богатствами возвращается, вы помните, в Константинополь, а в Константинополе участвует в перевороте тогдашнем; по-всякому он чуть ли не главная фигура с 1041 г., когда тогдашний император был ослеплен. А вот с византийской стороны, это сочинение византийского полководца XI в., т. е. современника, человека который видел Харальда, Кекавмена:

Аральт был сыном [братом на самом деле] василевса Варангии [Норвегии]. У него был брат [Кекавмен не знает что не по отцу, только по матери] Юлав [Олав], который после смерти своего отца и занял отцовский престол, признав своего брата Аральта вторым после себя лицом в управлении царством. Аральт же, будучи юношей [в 16 лет он получил тяжелое ранение в битве при Сикластадире после убийства его брата конунга Олава Святого, или Олава Толстого, в гражданской войне норвежской], пожелал отправиться преклонить колена пред блаженным василевсом Михаилом Пафлагонянином [представляете какой эгоизм, эгоцентризм ‹…›: человеку из северной Норвегии захотелось преклонить колена перед василевсом, который как известно главная фигура во всём мире] и увидеть ромейские порядки. Привел он с собой и войско, пятьсот отважных воинов [помните, у Ярицлейва вначале был помогавший ему отряд: 600 норвежцев]. Итак, он прибыл, и василевс его принял как положено, затем отправил Аральта с его войском в Сицилию (ибо там находились ромейские военные силы, ведя войну на острове). Придя туда, он совершил великие подвиги. Когда Сицилия была подчинена, он вернулся со своим войском к василевсу, и тот почтил его чином манглавита [огромное количество чинов, сложнейшая иерархия чинов при византийском дворе; манглавит – это просто телохранитель; правда, эти названия чинов «плавали», и зафиксировано в Румынии что манглваитом называли капитана судна, т. е. может быть он получил чин не просто «защитника императора», рядового так сказать, но и кроме того «сидящего на корабле», тем более что такой норвежец]. После этого произошел мятеж Деляна в Болгарии. Аральт участвовал в походе вместе с василевсом, имея при себе свое войско, и в борьбе с врагами совершил дела, достойные его благородства и отваги. Покорив Болгарию, василевс вернулся. Впрочем, сражался и я тогда за василевса по силам своим [скромно замечает Кекавмен]. Когда мы прибыли в Мосинополь, василевс, награждая Аральта за то, что он участвовал в войне, почтил его титулом спафарокандидата [в скандинавских сагах чуть-чуть не хватало чтобы Гаральд сел на престол после того как он ослепил василевса и выкрал дочку императора; но вот с точки зрения византийцев он получил большой титул «спафарокандидат», а это всего лишь «друг империи»]. После смерти Михаила и его племянника – экс-василевса Аральт при Мономахе [не русском, а византийском] захотел, отпросясь, уйти в свою страну. Но не получил позволения – выход перед ним оказался запертым [Бухта Золотой Рог была перегорожена цепями]. [Тоже дипломат, ничего, никакого упоминания о дворцовом перевороте, о том что норвежцы Гаральда буквально купались в золоте, т. е. они видимо нашли вход в какие-то помещения, где хранились богатства, и вернулись с таким количеством золота, что про него говорили что никто никогда таким богатым еще не был] Всё же он тайно ушел и воцарился в своей стране вместо брата Юлава. И Аральт не роптал из-за того, что удостоился ранга манглавита или спафарокандидата! Более того, даже будучи королем, он сохранял верность и дружбу к ромеям[360].

Т.е. эгоизм предельный: кто бы откуда бы ни пришел, если он появляется в сфере Византии, то он преклоняется перед василевсом, служит ему и, удалившись, уже сохраняет на всю жизнь верность. Харальд с этим огромным богатством, вы помните, прошел через опять Киев, встретившись с Ярославом, взяв у Ярослава то золото которое он раньше ему пересылал из Сицилии и из Африки, и наконец получил то что просил раньше, согласие на брак с дочерью Ярослава Мудрого Эллисив.

По-русски начиная еще с XVIII в. и до последнего времени есть примерно десять переводов, прозой или стихами, той песни Харальда – он в одном месте говорил о себе что владеет всеми восемью искусствами и в том числе поэтическим, сюда входит джигитовка, владение мечом, владение кораблем, шашки между прочим входят, не знаю что это такое, но вот эти знаменитые стихи, – где он рассказывает о своих победах, но припев такой, что тем не менее эта девушка из Гард мне вестей не присылала; имеется в виду Эллисив (Елизавета или Элисава, дочка Ярослава Мудрого). В равной мере Харальд Сигурдарсон гордится победами и своей поэзией. Знатоки скандинавской поэзии говорят что она высокого качества[361], хотя собственно занимался он всю жизнь войной и последние двадцать лет был королем.

[…] Варяжский корпус использовался для сбора дани и полюдья и на Руси […] и в Византии[362] [Гаральд Сигурдарсон, будущий зять Ярослава, не раз участвовал в polutasvarf]; при участии в сборе дани варяги получали одну треть – это русская традиция; впрочем, одну треть добычи получал корпус руссов в Византии во время похода Василия II на Болгарию, одна треть шла императору, другая – греческому войску].

И Эллисив и Харальд очень интересные персонажи. Как я прошлый раз говорил, самые достоверные исландские свидетельства это строки из скальдов.

О Эллисив самое достоверное – 4-я строфа Драпы Стува (ок. 1067, значит год спустя после смерти Харальда), исландского скальда Стува Слепого: «Воинственный конунг Эгда взял себе ту жену, какую он хотел. Ему выпало много золота и дочь конунга», имя не названо. Кто такой «конунг Эгда», какая жена? Но достаточно того, что достоверно известно, что этот скальд Стув Слепой был дружинником Харальда! Всё. Значит он ‹…› о конунге-друге мог уже говорить так, не поминая его имени; если о нем самом известно, если он сам известен – а он не мог не быть известен, скальд самого Харальда, сурового правителя.

Харальд прожил немного. Он родился в 1014 г. После битвы, когда был убит его брат Олав Святой в 1030 г., 16 лет ему было, он бежал на восток, на востоке он вел себя как я говорил, на нашем востоке и на византийском востоке. Брак с Эллисив был где-то между 1042 и 1945, Джаксон считает что скорее всего зимой 1043–1044 гг., зима вообще была время стояния и всяких таких вот событий, а лето – <время> движения. И <Харальд> конунг Норвегии с 1046 по 1066, двадцать лет.

Магнус Добрый, конунг 1035–1047, воспитанник Ярослава (Ярослав вообще очень интенсивно участвовал в норвежской политике), поделил власть с Харальдом в 1046. Сам Магнус умер в 1047 г. И вот смотрите: Харальд был дядя Магнуса. Магнус Добрый встретил своего дядю с женой Эллисив, дочерью его воспитательницы (потому что его воспитывала Ингегерд, шведка, жена Ярослава). Т. е. это одна семья. Сага говорит: «Стали тогда и все свеи друзьями Харальда». Это огромное достижение, потому что между Швецией и Норвегией всегда трения; а здесь благодаря браку Харальда со шведкой Эллисив (во всяком случае по матери, а может быть даже еще и по отцу) свеи (шведы) стали друзьями норвежского конунга.

У Харальда и Эллисив были две дочери, и одну дочь назвали так же как бабушку, Ингигерд, и Карамзин по каким-то основаниям думает что она вышла потом замуж за Филиппа, короля Шведского. Но, о чем спорят бесконечно: как могло быть, что в 1044 г. Харальд взял в жены Эллисив, а в 1048 г., через четыре года, его жену называют Тора, это дочь богатого Торберга Арнасона, норвежца. Эллисив умерла? Но через 20 лет о ней скажут, что она сопровождает своего мужа Харальда в Англию. Брошена мужем? Некоторые говорят так, что она послужила свою службу дипломатическую, обеспечила безопасность для Харальда со стороны шведов, потому что она оказалась родственницей военачальника шведов ярла Свейна, и перестала быть нужна, ее оттеснили. Другая версия: моногамия, хотя христианство уже было принято при Олаве Святом, строго не соблюдалась, церковь легко смотрела на то, что человек брал вторую жену. Тогда Тора была при законной жене. В законах скандинавских было вот какое правило, которое прямо предписывало церкви, той самой церкви которая христианская и должна требовать единобрачия, вот что:

Теперь человек признаёт своего ребенка [т. е. любого ребенка, от кого угодно, от рабыни] и приносит [если только он его признаёт] его в церковь прежде, чем тому исполнится три года, и дает ему свободу. Тогда он [т. е. ребенок] имеет то же право, что и его отец[363].

А современный исследователь пишет, что «наложницы и незаконнорожденные сыновья конунгов служили для укрепления альянсов в не меньшей степени, чем институт усыновления»[364]. И эта версия кажется более оправданной, потому что Эллисив рожала дочерей, а нужны были сыновья; Тора ему родила сыновей. Кстати, в сагах есть еще и о позднем периоде такие места, где видно что сыновья от Торы были дружны – посещали, как-то помогали – с дочерями от Эллисив.

Харальд Сигурдарсон погиб 25 сентября 1066 в битве в Англии при Стамфордбридже, и предполагают что Эллисив, о которой упоминается что она поехала с ним в Англию, умерла тогда же[365]. Сага говорит что в этот же день умерла на Оркнейских островах Мария, дочь Эллисив. Чудесное такое сочетание. Она была там оставлена, чтобы не подвергать ее опасности в Англии.

Что делал Харальд в Англии. Вы помните что 1066 г. это поворотный год для Англии, она стала норманнской. Харальд элементарно опередил Вильгельма Завоевателя. Если бы чуть-чуть повернулось иначе, мы имели бы Англию норвежской, а не норманнской, говорю я почти шутя, потому что конечно Норвегия по языку мало годилась для этой роли. Норманны уже перешли на французский язык (помните, я говорил, как быстро норманны перенимали религию и язык того населения где они господствовали), а французский язык, французская культура то есть, это континентальная мощь, которой у норвежцев конечно не было. А так, чисто в военном отношении, Харальд имел все шансы захватить королевство английское и выгнать оттуда Вильгельма, если бы он там появился к этому времени (он появился на два дня позже). Сейчас я расскажу об этом, это ужасно интересно, тем более в вопросе о возникновении государств. После смерти Эдуарда Исповедника, английского короля с 1042, 5 января 1066 года, королем был избран Харальд, сын ярла Годвина, брат жены умершего короля. Несколько семей, сменяя, держали датское, норвежское, шведское и английское королевства, как в своих руках. Но у Харальда был брат, причем брат могущественный, Тости (Тостиг), ярл Нортумбрии с 1055, в 1065 оттуда правда изгнанный – военный министр, при том что Харальд был всего лишь министром финансов. Тостиг не потерпел, что выбрали его брата, и он – сага говорит – попросил помощи, поехав в Данию, потом в Норвегию,

[…] где встретился с Харальдом конунгом. Тот был в Вике. Когда они встретились, ярл излагает конунгу свое дело, рассказывает ему всё, что произошло с тех пор, как он покинул Англию, и просит конунга оказать ему поддержку в его притязании на английский престол. Конунг говорит, что у норвежцев нет охоты ехать в Англию и воевать там под началом английского предводителя […] Тогда ярл [earl, граф] сказал: […] Но если ты хочешь завладеть Англией, то я могу сделать так, что большинство могущественных людей в Англии станут твоими друзьями и помощниками [т. е. он просит не просто помощи, а уже предлагает ему английский трон]. По сравнению с моим братом Харальдом мне недостает одного только звания конунга. Всем ведомо, что в Северных Странах не рождалось воина, подобного тебе, и меня удивляет, что ты пятнадцать лет воевал, пытаясь овладеть Данией, и не хочешь получить Англию, которой ты сейчас легко можешь овладеть.

Харальд конунг обдумал сказанное ярлом и заключил, что тот сказал много дельного. В то же время ему очень хотелось завладеть Англией.

Чуть не завладел. Он собрал половину ополчения, на которое имел права по закону, только половину, и переправился на кораблях, оставив по дороге на Оркнейских островах свою дочь Марию, а может быть и Эллисив тоже; переправился на территорию Англии и с севера по восточному побережью, из Шотландии, пошел, везде с победами, такими безусловными, что ему в конце концов английские города стали просто сдаваться. Беспечный от успехов, он уже приближается к устью Темзы и недалеко от одного городка (одновременно флот движется по воде) в жаркий день 25.9.1066 он даже и половину войска оставил на кораблях, а сам как на прогулку пошел захватывать этот очередной город. Он не знал, что туда Харальд (другой Харальд, избранный недавно король Англии) тайком собрал всю свою оставшуюся армию и зайдя тайком в город запер все ворота, чтобы ни одна душа оттуда не вышла и не сказала, какое там войско находится.

Был погожий день, и очень пригревало. Люди сняли кольчуги и пошли на берег, взяв только щиты, шлемы, копья и опоясавшись мечами, но у многих были луки со стрелами. Все были очень веселы [потому что это завоевание Англии шло как веселая прогулка; погода прекрасная, кроме того…][366].

Я говорил, что из восьми умений Харальда было одно скальдическое. Перед сражением он сказал вису (когда неприятель пропустил его в то место, где они наконец-то понимают, кто перед ними, что вся основная армия Англии наконец здесь, они встретили ее, и разумно – поскольку они во-первых не вооружены, во-вторых их только половина – убежать, к королю, и там как-то пристроиться. Харальд подумал и сказал, мне не нравится бежать, и остался. Значит, остался для сражения; с той стороны рыцари, сага говорит что они блестели на солнце <так что> смотреть было нельзя, рыцари во всём вооружении; с этой стороны полуодетые норвежцы. И Харальд говорит вису):

И встречь ударам

Синей стали

Смело идем

Без доспехов.

Шлемы сияют [врагов],

А свой оставил

Я на струге

С кольчугой рядом.

У него была непробиваемая кольчуга. Сага говорит:

Его кольчугу называли Эмма. Она была такой длинной, что закрывала его ноги ниже колен, и такой прочной, что ее не брало никакое оружие [он был самый богатый на всём севере, мог себе позволить что угодно]. Затем конунг Харальд сын Сигурда сказал:

– Это было плохо сочинено, нужно мне сочинить другую вису получше.

И он сказал эту вису [и вот я прошу вашего внимания <к тому> какой сложности, какой изощренности эта поэзия; попробуйте понять с первого чтения]:

В распре Хильд[367] – мы просьбы

Чтим сладкоречивой

Хносс – главы не склоним

Праха горсти в страхе.

Несть на сшибке шапок

Гунн оружьем вежу

Плеч мне выше чаши

Бражной ель велела.

Перевод блестящий. Горсть праха – это золото, драгоценность, что-то желанное. Хносс богиня праха горсти это женщина, хозяйка богатства. Женщина это то вокруг чего богатство и которая сама богатство. Вежа плеч это голова; и чаша, ель бражной чаши это тоже женщина. «Валькирии, эти дамы, велят мне не склонить головы в страхе, выше поднимать голову и нести оружие».

Начался жестокий бой.

Бой был жестоким, и с обеих сторон пало много народа. Тут конунг Харальд сын Сигурда пришел в такое неистовство, что вышел из рядов вперед и рубил мечом, держа его обеими руками. Ни шлемы, ни кольчуги не были от него защитой. Все, кто стоял на его пути, отпрядывал. Англичане были близки к тому, чтобы обратиться в бегство. Как говорит Арнор Скальд Ярлов:

Как с открытой грудью

Вождь – не знало дрожи

Сердце – под удары

Стали шел, видали.

Многих, лютый, ратью

Окружен, оружьем

Бил врагов, кровавым,

Вседержитель в рети.

Стрела попала конунгу Харальду сыну Сигурда в горло. Рана была смертельной. Он пал, и с ним все, кто шел впереди вместе с ним, кроме тех, кто отступил, удержав его знамя.

Это было 25 сентября, в это время в Ла-Манше были бури, и 12-тысячная армия Вильгельма-завоевателя стояла в Нормандии. 27-го, через два дня, ветер стал спокойный, норманны переправились и высадились на южном побережье. Английский король Харальд, который торжествовал что он вытолкнул норвежцев в море, с этой армией вошел туда, 19 октября там было это сражение, после которого навсегда, до сих пор, Англия стала норманнской. Вот так вот, из-за того что был теплый день и они не оделись. Это неизбежно было, чтобы какое-то более серьезное, более основательное, более скучное начало победило. Насчет этого «более скучного»: у Арона Яковлевича Гуревича, историка-медиевиста, есть хорошая статья в журнале «Одиссея» (за 2000-й год), где он говорит ‹…›, что он изучал земельное право в Англии в эпоху до Вильгельма-завоевателя, и что-то ему было темно, не мог понять ничего. Совершенно случайно он переключился на скандинавский материал. Он увидел, что во-первых тут больше, что о крестьянстве, о земельных отношениях документов просто гораздо больше, что это намного интереснее, и он тогда еще, с советским таким воспитанием, классовая вражда, всё такое…, уже тогда благодаря этим скандинавским материалам начал понимать, какое значение имеет личность. Что такое когда конунг дарит что-нибудь, меч или просто ножны, кольцо, или землю, или деньги… – это не просто наделение имуществом, а это дарение части своего успеха, части своего бытия. И Гуревич говорит, что он начал постепенно понимать благодаря вот этим скандинавским материалам, ‹…›, саги, историки, латиноязычные историки скандинавские, что история делается, история строится вокруг всё-таки вот этих вещей, человеческих, человеческих отношений, типа ненависти, любви, подарка… ‹…› Времени много не можем уделять скандинавским вещам, на этом мы с ними расстаемся, всегда грустно расставаться с ними.

Я не помню сейчас у кого сказано, в отношении разгрома Флоренции (Флоренция была захвачена объединенными войсками французского короля и испанского, и римский папа тоже им отчасти помогал, по крайней мере идеологически): разумеется, будущее – централизованные национальные государства, будущее будет за ними, падение Флоренции было неизбежно, но насколько интереснее история одного этого города за 200–300 лет, чем все анналы этих громадных империй, испанской и французской, именно как империй, механической силы. И здесь то что я всё время подчеркиваю, соотношение между шведами и норвежцами: норвежцы всё выговаривают, от них осталась вся эта масса литературы, а шведы делают дело, они укрепляются во всём Гардарики и потом пользуются норвежцами в той мере в какой им это нужно.

«Русская Правда». Во-первых, язык. Порт, борт, княж муж, мед, язык (завещание), добр, лис (лихой), урок, куна, вервь, смерд, рота, ряд (договор). Звучание скандинавское; это явно делали и составляли люди, которые, даже если они были славяне уже, как бы заражались этим стилем, каменной стальной жесткостью. И во всей «Русской Правде» эта жесткость просматривается.

Почти о каждом параграфе, почти о каждом термине спорят. Ну вот <например> соотношение между русин и гридин. У одних авторов вы прочитаете что всё-таки русин это старший офицер, а гридин младший офицер (гридница, кстати, скандинавское слово, грид это убежище, гриднадр это тот кто в тайных, интимных покоях конунга ему служит). А у других авторов вы прочитаете наоборот, что русин это младший офицер, а гридин старший офицер. Но вот некоторые вещи совершенно прозрачны. Мечник это полицейский, тивун бояреск тоже ясно что такое, купец совершенно ясно, хотя не учитывают в какой мере купец мог стать просто переодевшись рыцарем. Я специально этими вещами не занимался, это целая наука, изучение вот этих старых документов, я ни с кем из авторов спорить не хочу, я беру только то что очевидно, вот в частности, мало обращают внимания на язык ‹…›

«Русская Правда» это документ оккупационного режима, не больше не меньше, жесткого. Это круговая порука населения, такая, что искать головника, т. е. уголовного преступника, должна сама вервь; т. е. если на вашей территории человек убит (разумеется это прежде всего охрана княжеских чиновников), вся эта территория отвечает, она должна найти головника, «а не ищут – то виревную платить, в чьей верви голова лежит», голова значит умерший насильственной смертью. И будут платить пока не найдут головника. Вира за убитого колоссальная, 80 гривен (а самый лучший конь это 3 гривны, т. е., я пробовал подсчитать, получается что это типа 100 тыс. долларов, если считать что самый лучший конь соответствует примерно стоимости автомобиля теперешнего; но самый лучший конь будет стоить больше чем автомобиль; 80 гривен это 25 очень хороших коней, и с комиссионными; целый отряд). Есть рабство неплатежеспособного преступника, т. е. тогда гривны как годы, и 80 гривен как заведомо пожизненное рабство.

Всё в «Русской Правде» служит для защиты князя и его интересов, ни одного положения, которое ограничивало бы власть князя, нет. Самое большое наказание для человека, даже больше чем платить виру, это «всего с женою и детьми на поток и разграбление», <т. е.> полностью отнять всё имущество, снять с него одежду. Такое наказание за разбой, т. е. убийство не в ссоре. Т. е. абсолютная монополия власти на применение насилия. Нигде нет ни малейшего следа различия между уголовным и политическим. Нет слов «бунтовщик», «противник князя»… Если убил – всё, вот эти вот жестокие наказания.

Совершенно откровенный термин – ратайный, тот кто смотрит за ратой, по-нашему бригадир, прораб; за его убийство платят не 80, а только 12 гривен, т. е. значит он из местных, не из княжеской администрации.

Опять-таки неравенство: для того чтобы как-то оказаться на суде в случае убийства, местный должен выставить 7 послухов (свидетелей), а варягу достаточно двоих. Кстати, слово правда в двух местах совершенно ясно значит суд, судебное разбирательство: «дати им правду железо», т. е. послать их на судебный процесс, в котором испытание железом. Я об испытании железом помните читал когда-то (епископ Оттона Второго, доказывая преимущество христианской веры над языческой, взял раскаленное добела железо в руку и пронес; я не знаю как он это сделал, но вот такого рода испытание, доказательство. После этого поверили что действительно христианство выше язычества).

Самооборона в «Русской Правде» оправдывается. Монополия на насилие подчеркнута во многих статьях (есть краткая редакция и пространная, и текстологические проблемы вокруг «Русской Правды» совершенно необозримы). Значит, за убийство ратайного, т. е. бригадира, прораба, 12 гривен, если княж муж, то 80 гривен. Права собственности совершенно жесткие. Как за убийство ратайного, так же 12 гривен за снятие знамений с борта. Еще одна статья требует: если татя не догнали, не имеете права говорить что он убежал – если не сумели его поймать, значит вы украли сами. Извинением может служить только если вервь расположена рядом с великим гостинцем (большой торговой дорогой). Что интересно: помните я читал, что норманны сразу же проявили – или с самого начала имели – хорошее понимание денег. Нигде в Русской Правде нет тюрьмы, только деньги, продажа (технический термин, «штраф»).

Значит, я сказал, что в двух местах совершенно видно что правда это сам процесс, сам суд, так что Русская Правда примерно соответствует нашему УПК. Князь высший судья. (Я разбрасываюсь, но уж слишком большой контраст между Русской Правдой, которая считается что влияла по крайней мере на местное законодательство до конца XIII, может быть до начала XIV века, и большими юридическими документами, Судебник 1497 года и Соборное уложение 1649 года. Контраст невероятный, потому что в Русской Правде ни малейшего намека на взятки, или злоупотребления судей, наказания судей, как если бы судебная система работала как безотказная машина. А вот уже в московских этих судебниках и соборных уложениях мы видим поразительное: с самой первой статьи речь только об одном, что делать если судья злоупотребляет, если он берет взятки, если он судит неправедно…, в таком случае надо чтобы государь занялся этим делом…, и получается что нет судебной системы, она вся коррумпирована, она вся нуждается в проверке, и один только человек вне подозрения, государь который ее проверяет. И так длится долго, до реформ конца XIX века. Посмотрите судебную реформу 1864 года: опять ни малейших подозрений в адрес судьи, никаких статей, которые обязывают как-то его проверять, не доверять ему или как-то его смущать ‹…›. Но это, так сказать, отклонение). Значит, я уже говорил, что мнение преобладающее в отношении Русской Правды, это роль конституции, которую Ярослав подарил новгородцам. Т. е. какая бы она ни была жесткая, но это ‹…› какой-то закон, лучше чем беззаконие, ‹…› иначе князь просто делает всё что хочет; теперь по крайней мере ясно что он не может брать виры больше 80 гривен. (Насчет стоимости, что чего стоило: 3 гривны это очень хороший конь, гривна была 50 кун, а курица стоила 9 кун, значит гривна это 5–6 куриц. Но скорее всего имеются в виду породистые куры). Что делать с человеком, если платить он не может, нет у него денег? Ну, это правило одно, с давних пор, договор 944 г.: «Аще ли кто неимовит, да како может, в толико же [и] продан будет, яко да и порты, в них же ходит; да и то с него сняти»[368].

Русская Правда показывает, кроме оккупационного режима, тип этого государства – военная дружина, «военно-дружинная среда руссов», как выражается один исследователь. И вот читаю я это, и мне вспоминается Петр I. Петр I первоначально ввел шведские правила, вплоть до шведской терминологии, без разбора навязал их России. В местной администрации появились десятки новых терминов, обозначающих чиновников, всё по шведскому образцу, и интересно, понимал ли он при этом, что само государство-то основывается тоже по шведскому образцу? Ябетник – это тоже и слово шведское (aembaet), и миссия тоже скандинавская у этого человека, ябетник должен собирать жалобы и недовольства населения, вообще узнавать о случаях злоупотребления и доносить об этом, только не судебной системе, а конунгу. Еще о терминах. Словенин это житель Славны (район Новгорода), русин это киевлянин, муж это рыцарь, челядь это обычно пленные, которые посажены на землю (да, еще о ценах, цена рабыни 12 гривен), огнищанин это мажордом, и старый конюх (никакой он не старый, а просто старший) коннетабль. Или русин это не киевлянин, а горожанин вообще, об очень многих терминах спорят. Вот интересное выражение, дикая вира, об этом тоже спорят – это типа страховки, Зализняк нашел в берестяных грамотах дикий в значении «неопределенного цвета», и дикая вира это как бы неопределенная вира, которую вся вервь собирает, это обязательные сборы, но не для конкретного случая расплаты, а на случай необходимой выплаты, для того чтобы деньги были.

Еще интересный термин, мятель, «если кто мятель порвет…». Мятель это mantel, мантия, широкая одежда судьи или какого-то должностного лица, и вот особое наказание за то что кто-то в гневе набросится на судью или чиновника и порвет его одежду. Детьский, судебный термин, это делящий, тот кто делит задницу (наследство), чиновник которого посылают в семью, где умер хозяин, глава семьи, и нужно поделить между детьми задницу.

Вот еще место где о пленных говорят как о челяди, запись летописи: в 1170 г. «взяша полона множество, якоже всим Русским воем наполнитися до изообилья, и колодникы, и чагами, и детьми их, и челядью»[369], чаги это женщины-рабыни. Термин хлеб, кабала, работа оплачиваемая пропитанием[370].