КАМПГАУЗЕН

КАМПГАУЗЕН

Кёльн, 3 февраля. Из вполне надежного источника мы узнали, что перед открытием палат министерство Бранденбурга выйдет в отставку и что г-н Кампгаузен представится палатам при их открытии в качестве нового министра-президента.

Мы были уверены, что подготовляется нечто подобное, когда несколько дней назад здешние друзья этого ловкого государственного деятеля стали распространять слух, будто ему опротивела политика:

Ах, я устал от суеты;

К чему и радости и горе?

О сладкий мир, придешь ли ты?

В твоей нуждаюсь я опоре[186].

Он намерен-де поэтому снова удалиться в тихую домашнюю жизнь и ограничить свои размышления менее волнующей областью — спекуляцией маслом.

Каждому проницательному человеку должно было быть ясно: г-н Кампгаузен почувствовал потребность снова быть приглашенным для спасения короны и, «тронутый своим собственным великодушием», пожелал вторично сыграть с присущим ему достоинством роль «повивальной бабки конституционного трона».

Буржуазная оппозиция палаты будет торжествовать по поводу этой парламентской «победы». Немцы забывчивы и легко прощают. Та самая левая, которая в прошлом году выступала против г-на Кампгаузена, будет с благодарностью приветствовать его вступление в должность как великую уступку со стороны короны.

Но для того, чтобы народ не дал вторично обмануть себя, мы вкратце напомним наиболее замечательные деяния этого «мыслящего» государственного деятеля.

Г-н Кампгаузен воскресил похороненный 18 марта Соединенный ландтаг и достиг соглашения с ним о некоторых основах будущей конституции.

Г-н Кампгаузен тем самым достиг соглашения относительно почвы законности, т. е. косвенного отрицания революции.

Г-н Кампгаузен осчастливил нас затем косвенными выборами.

Г-н Кампгаузен вторично отрекся от революции, от одного из ее главных результатов, превратив бегство принца Прусского в путешествие с познавательной целью и призвав его вернуться из Лондона.

Г-н Кампгаузен организовал гражданское ополчение так, что оно с самого же начала превратилось из вооружения народа в вооружение одного класса, и противопоставил друг другу народ и гражданское ополчение как враждебные силы.

Г-н Кампгаузен в то же время допустил, чтобы старопрусская бюрократия и армия реорганизовались и с каждым днем становились все более способными подготовить контрреволюционные государственные перевороты.

Г-н Кампгаузен допустил достопамятные расстрелы шрапнелью почти совершенно безоружных польских крестьян.

Г-н Кампгаузен начал войну с Данией, чтобы дать выход чрезмерному патриотическому пылу и восстановить популярность прусской гвардии. Достигнув этой цели, он изо всех сил помогал провести во Франкфурте подписанное в Мальмё гнусное перемирие, что было необходимо для похода Врангеля на Берлин.

Г-н Кампгаузен ограничился отменой некоторых реакционных старопрусских законов в Рейнской провинции, но сохранил в неприкосновенности все полицейское законодательство прусского права во всех старых провинциях.

Г-н Кампгаузен первый стал интриговать против — тогда еще безусловно революционного — единства Германии, созвав, во-первых, наряду с франкфуртским Национальным собранием свой берлинский согласительный парламент, а затем всеми способами борясь против постановлений и влияния Франкфуртского собрания.

Г-н Кампгаузен потребовал от своего Собрания, чтобы оно ограничило свои учредительные полномочия только лишь «согласительными» полномочиями.

Г-н Кампгаузен потребовал затем от Собрания обратиться к короне с адресом, в котором оно признало бы это ограничение своих полномочий, — как если бы оно было конституционной палатой, которая может быть отсрочена или распущена по произволу.

Г-н Кампгаузен потребовал затем от него отречения от революции и даже превратил это в вопрос о доверии кабинету.

Г-н Кампгаузен внес в свое Собрание такой проект конституции, который мало чем отличается от октроированной конституции и который вызвал тогда всеобщую бурю возмущения.

Г-н Кампгаузен хвастался тем, что являлся министром посредничества, но это посредничество было не чем иным, как посредничеством между короной и буржуазией в целях совместной измены народу.

Г-н Кампгаузен, наконец, ушел в отставку, когда об этой измене полностью договорились и ее подготовили настолько, что она могла быть осуществлена на практике министерством дела и его констеблями.

Г-н Кампгаузен стал послом при так называемой центральной власти и занимал этот пост при всех министерствах. Он оставался послом в то время, когда в Вене войска хорват, русин и валахов попирали немецкую землю, подвергали обстрелу и предавали огню лучший из городов Германии и так возмутительно расправлялись с ним, как никакой Тилли не расправлялся с Магдебургом[187]. Он оставался послом и даже пальцем не шевельнул.

Г-н Кампгаузен остался послом при Бранденбурге, следовательно принял участие в прусской контрреволюции и дал согласие на то, чтобы его имя фигурировало в недавней прусской циркулярной ноте, открыто и без стеснения требующей восстановления старого Союзного сейма[188].

Г-н Кампгаузен вступает теперь, наконец, в министерство, чтобы прикрыть отступление контрреволюции и обеспечить нам на долгие времена ноябрьские и декабрьские завоевания.

Таковы некоторые из великих деяний Кампгаузена. Если он теперь сделается министром, то поспешит удлинить список этих деяний. Мы же, со своей стороны, будем вести им возможно более точный счет.

Написано К. Марксом 3 февраля 1849 г.

Печатается по тексту газеты

Напечатано в «Neue Rheinische Zeitung» № 213, 4 февраля 1849 г.

Перевод с немецкого

Титульный лист брошюры «Два политических процесса» с текстом речей К. Маркса и Ф. Энгельса на судебных процессах в Кёльне