42. НЕКОТОРЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ ОБ ЭКОНОМИЧЕСКИХ СИСТЕМАХ

42. НЕКОТОРЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ ОБ ЭКОНОМИЧЕСКИХ СИСТЕМАХ

Существенно важно помнить о том, что наша тема — теория справедливости, а не экономика, хотя бы и элементарная. Нас интересуют лишь некоторые моральные проблемы политической экономии. Например, я задамся вопросом: какой должна быть доля сбережений во времени, как должны быть организованы сопутствующие институты налогообложения и собственности, или на каком уровне должен быть установлен социальный минимум? Ставя эти вопросы, я не намереваюсь предлагать объяснения, не говоря уже о том, чтобы добавлять что-либо к тому, что экономическая теория говорит о функционировании этих институтов.

Попытка сделать это была бы здесь очевидно неуместной. Некоторые элементарные части экономической теории вводятся исключительно для иллюстрации содержания принципов справедливости. Если экономическая теория используется некорректно, или если полученная концепция сама по себе ошибочна, я все же надеюсь, что для целей теории справедливости особого ущерба нет. Но, как мы видели, этические принципы зависят от общих фактов, и следовательно, некоторая теория справедливости базисной структуры предполагает объяснение этого устройства. Если мы хотим проверить моральные концепции, то необходимо ввести некоторые посылки и выписать их следствия. Эти предположения наверняка будут неточными и чересчур упрощенными, но это может оказаться не слишком важным, если они позволят нам раскрыть содержание принципов справедливости, и мы будем удовлетворены тем, что при широком спектре условий принцип различия приведет к приемлемым заключениям. Короче говоря, вопросы политической экономии обсуждаются лишь для того, чтобы обнаружить практически применимые аспекты справедливости как честности, Я обсуждаю эти вопросы с точки зрения гражданина, который пытается систематизировать свои суждения относительно справедливости экономических институтов.

Чтобы избежать непонимания и указать на некоторые главные проблемы, я начну с нескольких замечаний об экономических системах. Политическая экономия в существенной степени занимается общественным сектором и подходящей формой сопутствующих институтов, которые регулируют экономическую активность — налогообложением, правами собственности, структурой рынков и т. п. Экономическая система регулирует — что производить и какими средствами, кто получает произведенное и в обмен на какие взносы, и насколько большая часть ресурсов общества отводится на накопление и производство коллективных благ. В идеале все эти проблемы должны решаться так, чтобы удовлетворялись два принципы справедливости. Но мы должны задать вопросы — возможно ли это, и чего конкретно требуют эти принципы.

Для начала полезно будет провести различие между двумя аспектами общественного сектора: в противном случае разница между экономикой частной собственности и социализмом останется неясной. Первый аспект имеет отношение к собственности на средства производства. Классическое различие заключается в том, что размер общественного сектора при социализме (измеряемый частью всего продукта, произведенного принадлежащими государству предприятиями, под управлением либо государственных чиновников, либо рабочих советов) гораздо больше. В экономике частной собственности число фирм с общественной формой собственности предположительно невелико и в любом случае ограничено особыми случаями, такими как общественные коммунальные услуги и транспорт.

Вторая отличительная черта общественного сектора — это пропорция всеобщих ресурсов общества, отводимых на коллективные блага. Различие между коллективными и частными благами поднимает ряд тонких вопросов, но главная идея в том, что коллективное благо имеет две характерные черты — неделимость и его коллективный (publicness) характер4. То есть существует множество индивидов, так сказать, коллектив индивидов, которые желают большее или меньшее количество этого блага, но если они вообще могут воспользоваться им, то каждый должен иметь равную долю. Произведенная продукция не может быть поделена так, как частные блага, а также не может быть приобретена индивидами в соответствии с их предпочтениями за большую или меньшую сумму. Существуют различные разновидности коллективных благ в зависимости от степени их неделимости и размера соответствующего коллектива. Крайний случай некоторого коллективного блага — это полная неделимость во всем обществе. Стандартный пример дает защита нации от (неоправданной) агрессии извне. Все граждане должны быть обеспечены этим благом в одинаковом количестве; нельзя дать им разную защиту в зависимости от их пожеланий. Следствием неделимости и коллективного характера в этих случаях является то, что предоставление коллективных благ должно быть организовано через политический процесс, а не посредством рынка. И количество произведенного, и его финансирование должны быть разработаны в законодательном порядке. Так как проблемы распределения не существует, в том смысле, что все граждане получают равное количество, затраты на распределение равны нулю.

Из этих двух характеристик выводятся различные черты коллективных благ. Прежде всего, существует

«проблема безбилетника» (free-rider)5. Когда коллектив большой и включает множество индивидов, у каждого индивида возникает искушение попытаться уклониться от выполнения своей роли. Это происходит потому, что независимо от того, что делает один человек, его действия существенно не повлияют на количество произведенной продукции. Он воспринимает коллективные действия других как нечто само собой разумеющееся. Он наслаждается уже произведенным коллективным благом, и степень его наслаждения не уменьшается от того, что он не внес свой вклад. Если бы благо не было произведено, то его действия все равно не изменили бы ситуацию. Гражданин пользуется той же самой защитой от агрессии извне, независимо от того, заплатил он налоги или нет. Следовательно, в случае противоположных тенденций запрета и добровольности трудно надеяться на возникновение соглашений.

Отсюда следует, что организацию производства и финансирование коллективных благ должно взять на себя государство, и в действие должно быть введено какое-либо обязывающее правило, предусматривающее оплату.

Даже если бы все граждане и желали оплатить свою часть, они бы, предположительно, поступали так лишь тогда, когда были бы уверены, что и другие заплатят свою часть. Таким образом, хотя граждане договариваются действовать коллективно, а не как изолированные индивиды, принимающие действия других как само собой разумеющееся обстоятельство, все еще стоит задача заключения этого соглашения. Чувство справедливости побуждает нас содействовать справедливым схемам и вносить свой вклад, когда мы полагаем, что остальные или достаточное число людей внесет свой. Но в обычных обстоятельствах достаточную уверенность в этом отношении можно получить лишь тогда, когда вводится некоторое эффективно работающее обязывающее правило. При условии, что коллективное благо к выгоде всех, и оно таково, что все были бы готовы на него согласиться, принуждение является совершенно рациональным с точки зрения каждого. Многие традиционные действия правительства, в той степени, в которой они могут быть оправданы, могут быть объяснены таким образом6. Необходимость обеспечения выполнения правил государством будет по-прежнему существовать, даже когда каждый движим одним и тем же чувством справедливости. Характерные черты существенных коллективных благ необходимо связаны с совместными соглашениями, и все должны получить прочные заверения в том, что они будут соблюдаться.

Другой аспект ситуации с коллективными благами — это их внешняя сторона. Когда блага являются коллективными и неделимыми, их производство ведет к выгодам и потерям для других людей, которые могут не приниматься в расчет теми, кто готовится к производству этих благ или принимает решение об этом. Так, в предельном случае, если лишь часть граждан платит налоги для того, чтобы покрыть расходы на коллективные блага, произведенное по-прежнему получает все общество. Однако тот, кто соглашается на эти обложения, может не учитывать эти эффекты, так что количество общественных затрат предположительно будет отлично от того, каким оно было бы, если были бы учтены все выгоды и потери. Повседневные случаи — такие, где неделимость является частичной, а коллектив меньше. Тот, кто привился от заразной болезни, помогает другим, так же как и себе; и хотя получение этой защиты лично для него может и не окупиться, возможно, что для местного сообщества это будет выгодным, если подсчитать все преимущества. И, конечно, существуют поразительные случаи общественных бед, например, когда производства загрязняют и разрушают окружающую среду. Рынок обычно с этими затратами не считается, так что произведенные товары продаются гораздо дешевле, чем общественно необходимые затраты на них. Существует расхождение между частными и общественными подсчетами, которое рынок не фиксирует. Одна из насущных задач закона и правительства — введение необходимых корректировок.

Таким образом очевидно, что неделимость и коллективный характер определенных существенных благ, а также внешние эффекты и искушения, к которым они ведут, делают необходимыми коллективные соглашения, которые организует и обеспечивает государство. Суждение о том, что политическое правление основывается исключительно на эгоизме и несправедливости — поверхностно. Ведь даже действия справедливых людей, предпринимаемые в изоляции друг от друга, при условии, что блага не делимы между большим числом индивидов, не ведут к общему благу. Необходима некоторая коллективная договоренность, и каждый хочет быть уверен в том, что ее будут придерживаться все, кто хочет добровольно выполнять свою роль. В большом сообществе не следует ожидать той степени взаимной уверенности в честности друг друга, которая делает принуждение излишним. Во вполне упорядоченном обществе требуемые санкции будут, без сомнения, мягкими, и возможно, что они никогда и не будут применены. Тем не менее, существование таких механизмов — это нормальное условие человеческой жизни даже в этом случае.

В этих замечаниях я провел различие между проблемами изолированности и гарантий7. Проблема первого рода возникает, когда итоговый результат изолированных решений многих индивидов оказывается худшим для всех по сравнению с некоторым другим ходом действий, даже если (принимая поведение других как данность) решение каждого человека абсолютно рационально. Это просто общий случай дилеммы узника, классическим примером которой является естественное состояние, по Гоббсу8. Проблема изолированности заключается в идентификации этих ситуаций и определении обязывающих коллективных условий, которые были бы наилучшими с точки зрения всех. Проблема гарантии состоит в другом. Здесь цель заключается в том, чтобы убедить сотрудничающие стороны в том, что общее соглашение выполняется. Готовность каждого внести свой вклад пропорциональна вкладу остальных. Следовательно, для поддержания уверенности коллектива в схеме, приводящей к наилучшей ситуации с точки зрения всех, и уж по крайней мере лучше той ситуации, которая была бы в ее отсутствие, требуется установить некоторый механизм для наложения штрафов и наказаний.

Именно здесь одно только существование эффективного правителя, или даже одна только уверенность в его эффективности, играет важнейшую роль.

Последнее замечание относительно коллективных благ. Так как вопрос о пропорции общественных ресурсов, направляемых на их производство, отличается от вопроса об общественной собственности на средства производства, нет необходимой связи между двумя этими понятиями. Экономика частной собственности может выделять большую долю национального дохода на эти цели, а социалистическое общество — малую, и наоборот. Существуют коллективные блага самого разного рода, от военного оборудования до услуг здравоохранения. Приняв политическое решение выделять эти блага и финансировать их, правительство может приобретать их у частного сектора или у государственных предприятий. Конкретный перечень производимых коллективных благ и действия, принимаемые для ограничения общественного ущерба, зависят от конкретного общества. Это вопрос не институциональной логики, а политической социологии, включая в это рубрику и тот способ, которым институты влияют на баланс политических преимуществ.

Рассмотрев вкратце эти два аспекта общественного сектора, я бы хотел в заключение предложить несколько комментариев относительно степени, до которой экономический уклад может опираться на систему рынков со свободным ценообразованием на основе спроса и предложения. Необходимо различать несколько случаев. Все режимы обычно используют рынок для раздачи (ration out) произведенных в действительности потребительских благ. Любая другая процедура является административно громоздкой, а к рационированию и другим способам прибегают лишь в особых случаях. Но в системе свободного рынка и производство предметов потребления также направляется (в отношении качества и ассортимента) предпочтениями потребителей (households), которые проявляются их покупками на рынке. Товары, приносящие прибыль выше средней, будут производиться в больших количествах до тех пор, пока эта разница не уменьшится. В социалистическом режиме большую роль в определении направления производства играют предпочтения планирующих органов или коллективные решения. Как при частной собственности, так и в социалистических системах обычно дозволяется свободный выбор профессии и места работы. Лишь при командных системах любого типа экономики эта свобода открыто нарушается.

Наконец, основополагающей характеристикой является степень использования рынка для определения доли накопления и направления инвестиций, а также доли национального богатства, которая направляется на охрану природы и предотвращение непоправимого ущерба благосостоянию будущих поколений. Здесь существует ряд возможностей. Коллективное решение может определить меру сбережений, в то время как направлением инвестиций занимаются главным образом отдельные фирмы, вступающие в конкуренцию за капиталовложения.

Как в экономике частной собственности, так и в социалистическом обществе может проявляться огромная озабоченность по предотвращению непоправимого вреда, по сбережению ресурсов и сохранению окружающей среды. Но опять же, как та, так и другая системы могут делать это не слишком хорошо.

Таким образом, нет существенной связи между использованием свободных рынков и частной собственностью на средства производства. Идея справедливости или честности конкурентных цен при нормальных условиях восходит, по крайней мере, к средневековью9. Хотя представление о том, что рыночная экономика является в некотором смысле лучшей системой, в высшей степени тщательно исследовалось так называемыми буржуазными экономистами, эта связь является исторической случайностью, в том смысле, что социалистический режим может, по крайней мере теоретически, воспользоваться преимуществами этой системы10. Одно из его преимуществ — это эффективность. При определенных обстоятельствах конкурентные цены отбирают товары, которые должны быть произведены, и выделяют ресурсы на их производство таким образом, что невозможно улучшить ни выбора методов производства, используемых фирмами, ни распределения товаров, которое является результатом покупок потребителя. Не существует никакого способа изменить существующую экономическую организацию, которая улучшает ситуацию одного потребителя (с точки зрения его предпочтений), не нанося в то же время ущерба другому. Невозможны никакие дальнейшие взаимовыгодные сделки; невозможны и никакие продуктивные производственные процессы, которые бы давали больше какого-либо одного желаемого товара, не приводя к сокращению производства какого-либо другого.

Если бы это было не так, ситуацию одних индивидов можно было бы улучшить без ущерба для других. Теория общего равновесия объясняет, как при наличии определенных условий передаваемая ценами информация побуждает экономических субъектов действовать такими способами, которые суммарно позволяют достичь этого результата. Совершенная конкуренция — это совершенная процедура по отношению к эффективности11.

Конечно, требуемые условия в высшей степени специфичны, и они редко, если вообще когда-нибудь, соблюдаются в реальном мире. Более того, рыночные неудачи и несовершенства часто серьезны, и выделительная ветвь должна вносить компенсационные поправки (см. § 43). Монополистические ограничения, отсутствие информации, посторонние процессы и бесхозяйственность и т. п. должны признаваться и корректироваться. И рынок совершенно не срабатывает в случае коллективных благ. Но эти проблемы не должны нас здесь занимать. Эти идеализированные уклады упомянуты для того, чтобы прояснить связанное с ними понятие чистой процедурной справедливости; Затем идеальная концепция может быть использована для оценки существующих укладов и идентификации изменений, которые необходимо предпринять.

Еще одно, и более значительное преимущество рыночной системы заключается в том, что, при наличии необходимых сопутствующих институтов, она согласуется с равными свободами и честным равенством возможностей. Граждане могут свободно выбирать карьеры и профессии. Нет никаких причин для насильственного и централизованного направления рабочей силы. Действительно, в отсутствие различий в заработках, появляющихся при конкурентной организации, трудно понять, каким образом, по крайней мере в обычных обстоятельствах, можно избежать определенных аспектов командного общества, несовместимых со свободой. Более того, система рынков децентрализует реализацию экономической власти. Какова бы ни была природа предприятия, будь оно частным или государственным, управляемым предпринимателями, менеджерами или выборными рабочими, оно принимает в расчет цены на входе и на выходе производства и строит свои планы соответствующим образом. Когда рынки являются по-настоящему конкурентными, фирмы не вступают в ценовые войны или другие состязания за власть на рынке. В соответствии с политическими решениями, принятыми демократическим путем, правительство управляет экономическим климатом с помощью регулирования некоторых элементов, находящихся под его контролем, таких как совокупный объем инвестиций, процентная ставка, количество денег и т. д. Необходимость всеобъемлющего прямого планирования отсутствует. Индивидуальные потребители и фирмы свободны принимать независимые решения, подчиняясь общеэкономическим условиям.

Отмечая совместимость рыночного устройства с социалистическими институтами, важно различать выделительные (allocative) и распределительные (distributive) функции цен. Первая связана с использованием цен для достижения экономической эффективности, вторая — с определением дохода, который должны получить индивиды в обмен на свой вклад. Вполне совместимо с социалистическим режимом установление процентной ставки для выделения ресурсов инвестиционным проектам и подсчет ренты за использование капитала и ограниченных природных богатств, таких как земля и леса. Действительно, это должно быть сделано для того, чтобы использовать средства производства наилучшим образом. Даже если эти достояния упали бы с неба без всяких наших усилий, они, тем не менее, производительны в том смысле, что способствуют в сочетании с другими факторами получению большего результата. Из этого, однако, не следует, что должны существовать частники, которые в качестве владельцев этих ресурсов получают денежные эквиваленты их оценочной стоимости. Скорее, эти расчетные цены являются индикаторами для создания эффективного плана экономических действий. Цены при социализме не соответствуют доходу, который выплачивается работающим индивидам. Вместо этого доход за счет природных и коллективных ресурсов накапливается государством, и следовательно, цены на них не выполняют распределительной функции12.

Необходимо, следовательно, признать, что рыночные институты присущи как режимам с частной собственностью, так и социалистическим, а также проводить различие между выделительной и распределительной функциями цен. Так как при социализме средства производства и природные ресурсы находятся в общественной собственности, распределительная функция очень сильно ограничена, в то время как система частной собственности использует цены в обеих целях. Какая из этих систем и других промежуточных форм полнее всего отвечает требованиям справедливости, не может, я полагаю, быть определено заранее.

Похоже, общего ответа на этот вопрос не существует, так как это во многом зависит от традиций, институтов и социальных сил каждой страны, а также ее конкретных исторических обстоятельств. Теория справедливости не включает эти вопросы. Но она может дать схематичное представление о некоторой справедливой экономической системе, допускающее несколько вариантов. Предметом политического суждения в каждом конкретном случае будет то, какой вариант наилучшим образом осуществится на практике. Концепция справедливости — это необходимая часть любой подобной политической оценки, но ее одной недостаточно.

Идеальная схема, очерченная в следующих нескольких разделах, в большой степени опирается, на рыночное устройство. Я полагаю, что лишь таким образом проблема распределения может быть рассмотрена в качестве случая чистой процедурной справедливости. Кроме того, мы также получаем преимущества эффективности и важную свободу выбора профессии. Сперва я предполагаю, что режим представляет собой демократию с частной собственностью, так как этот случай, вероятно, знаком нам больше всего13. Но, как я уже замечал, это не должно предопределить выбор режима в конкретных случаях. Не предполагает это, конечно, и того, что реальные общества с частной собственностью на средства производства не поражены серьезными несправедливостями. Из существования идеальной системы с частной собственностью не следует, что ее исторические формы справедливы или хотя бы терпимы. И, конечно, то же верно и в отношении социализма.