13

13

Давая улечься впечатлению, Лал, действительно, два дня старательно избегал продолжения разговора. Только на третий спросил:

— Продолжим?

— Конечно.

— Так! Теперь нашей главной темой будут неполноценные. Вы уже слышали немало о нянях и достаточно много о гуриях. Сегодня буду знакомить вас с донорами — группой, беседа о которой будет самой мрачной из всех, которые нам предстоят по теме о неполноценных.

— Значит, сегодня будешь говорить обо мне? Во мне девяносто процентов неполноценного-донора.

— Ничего подобного: полноценность определяется мозгом!

— Конечно, Эя. Итак: доноры — неполноценные, составляющие биофонд для хирургического ремонта полноценных.

Появление этой группы помимо причин социального выделения неполноценных было связано с одним из величайших научных открытий — преодолением иммунной несовместимости, обеспечившим возможность и эффективность трансплантаций органов одного человека другому.

Еще на заре производства трансплантаций хирургам не всегда удавалось вовремя осуществлять операции из-за отсутствия необходимого органа. При пересадке сердца первыми донорами были люди, попавшие под тогдашние транспортные машины — автомобили. Об оптимальном подборе трансплантируемого органа не могло быть и речи.

По этой причине и из-за сложности самой операции в то время трансплантация применялась только в критических случаях. Тем более, что до открытия циклоспорина эти операции давали лишь отсрочку от неминуемой смерти пациентов, так как трансплантированный орган отторгался через некоторое время — отмирал, рассасывался, после чего либо приходилось произвести повторную операцию, либо наступала смерть.

Само донорство — явление достаточно старое. Первые доноры давали кровь для раненых на войне, — затем донорство крови стало широко распространенным. Эти доноры были почти исключительно добровольцами: сдача крови никоим образом не отражалась на их здоровье. Исключением, преступным, было лишь принудительное взятие крови во время II Мировой войны в ХХ веке — его производили германские нацисты: у военнопленных и даже у детей, иногда всю. Позже, чем донорство крови, появились донорство кожи, глаз, зубов и, довольно редкое, костного мозга — для спасения получивших лучевую болезнь.

Источником внутренних органов являлись исключительно свежие трупы людей, хотя какой-то период после открытия циклоспорина существовал особый вид преступления: похищение, торговля и убийство людей, в том числе и детей, для получения органов для трансплантаций, с которым обществу пришлось вести жестокую войну.

Постепенно освоение техники консервирования органов дало возможность создать необходимый трансплантационный фонд. С его помощью удавалось спасать уже всех кого можно.

Но материал этого фонда не был достаточно хорош. Поэтому сочли допустимым и гуманным умерщвлять безнадежных идиотов, содержавшихся в специальных клиниках. Качество пересадок было улучшено. Кроме того, удалось улучшать здоровье весьма, правда, ограниченного количества людей, которым не угрожала смерть. Блестящие результаты подобных пересадок толкали на поиски возможности расширения их производства.

Возможность широкого использования внутренних органов животных, вначале казавшееся невероятно заманчивым, не подтвердилась для большинства видов трансплантации. Перспективность же применения человеческих органов повышалась еще и тем, что увеличивалась продолжительность жизни людей, которым хирурги заменяли ряд изношенных органов. Этим способом удалось добиться результатов раньше, чем другими. И постепенно, начиная с единичных случаев, утверждаемых всемирным голосованием для спасения или продления жизни исключительно крупных ученых, двинулись к широкому использованию неполноценных в качестве доноров-смертников.

Окончательно это явление утвердилось после первой удачной операции пересадки головы гения на тело неполноценного. Восторг по поводу этой сказочно сложной операции был настолько велик, что большинство людей весьма благосклонно отнеслись к словам хирургов, осуществивших ее. Вот что они завили. — Лал включил экран. Человек с погонами, атрибутом медиков, ставших после исчезновения войн главными защитниками человечества, говорил:

— Наша эпоха крайне скудна крупными открытиями: мы страшно медленно движемся по пути научного прогресса. Все мы бьемся над поисками выхода из данной ситуации.

К сожалению, ограниченные возможности организма ставят предел повышению интенсивности нашей работы. Усилия наиболее способной части человечества добиться успеха за счет беспощадного отношения к себе имеют следствием быстрое изнашивание организма и тяжелые заболевания различного рода.

Все они, за исключением связанных с заболеванием мозга, радикально излечимы с помощью способа, обладающего почти стопроцентной надежностью. Но для этого приходится жертвовать наименее ценной частью человечества. Здоровье и связанная с ним продолжительность жизни полноценных ученых, являющихся двигателями прогресса, приобретаются за счет жизни малоспособных, неполноценных людей, которые используются как доноры-смертники.

Если рассматривать это с точки зрения интересов человечества в целом — такой порядок правилен, справедлив. Неполноценные не растрачивают свое здоровье из-за полной неспособности к интенсивному интеллектуальному труду, а в других видах труда, которыми они способны заниматься, общество совершенно не нуждается. Находясь на содержании общества, они должны давать что-то взамен, чтобы не быть ненужной обузой.

В нас тощее время складывается правильное разделение функций между людьми, базирующееся на их способностях. Я имею в виду установившийся способ воспроизводства человечества. Полноценные женщины имеют возможность целиком посвятить себя своей работе, интеллектуальному труду, благодаря тому, что не способные к нему женщины вынашивают, вскармливают и нянчат их детей. В этом проявляется проникновение в правильное понимание законов природы, совершенно очевидных.

Но нам следует учиться мудрости у природы более последовательно. Если мы взглянем пристальней, то мы обнаружим, например, у муравьев — наиболее типичных общественных животных, как специфическая группа особей — самцы, выполнив свою функцию — гибнет, так как стала более не нужной своей большой семье, своему сообществу. Это явление — также следствие объективных законов природы, чья неизбежная и даже, как может показаться, жестокая необходимость способствует лучшему выживанию вида в целом.

Человек — не муравей, но наивно думать, что он полностью порвал связь с природой. Убивая неполноценного, вклад которого в сумму общечеловеческого труда равен нулю, мы можем обеспечить здоровьем и долголетием полноценного, растратившего свое здоровье на себя и на неполноценного, пользующегося плодами этого труда. Человечество в целом как вид при этом выигрывает, притом весьма ощутимо. И в этом безусловная моральная оправданность использования части неполноценных в качестве доноров-смертников.

Не будем ужасаться жестокой справедливости сделанного вывода: в настоящее время другого выхода не существует. Ведь получаем же мы необходимые нашему организму белки, убивая животных, хотя люди будущего, научившись производить полноценные синтетические белки, возможно, станут вегетарианцами. Возможно, что в будущем мы научимся и восстанавливать здоровье и продлевать жизнь людей другими способами.

Но в настоящее время мы еще лишены этой возможности, и поэтому человечество сейчас не в праве отказываться от тех огромных выгод, которое дает использование доноров-неполноценных. Конечно, здесь имеются неприятные стороны, неизбежность которых необходимо понять, и примириться с ними, не заостряя на них внимание. Точно так же, как есть неприятные стороны, связанные с употреблением в пищу мяса животных.

Правильная организация дела должна способствовать успеху. Я имею в виду, что донор не должен знать об ожидающей его участи, до момента использования находясь в наиболее благоприятных и удобных для него условиях, не противоречащих при этом, разумеется, его функциональному назначению.

В настоящее время порядок использования доноров еще не удовлетворителен. Для полного эффекта необходимо непрерывное и планомерное комплектование донорского контингента, правильно подобранного и достаточного численно.

Будущие результаты несомненны. От себя лично и от имени моих коллег ставлю этот вопрос на всемирное обсуждение и голосование. — Экран погас.

— Эти слова упали, как семена на хорошо подготовленную почву. Готовые жертвовать собой, беспощадные к своему здоровью, люди были беспощадны и к другим. Создание постоянного контингента неполноценных-доноров сочли необходимым и своевременным шагом, исторически оправданной жертвой. Против голосовало ничтожно мало.

— Общался ли ты с донорами сам?

— Да. Но очень мало. Это закрытая группа, живущая в специальных зонах. С ними только врачи-тренеры, ведущие подготовительную работу. Специальное питание, четкий режим, система тренировок, в основном по системе хатха-йога, — весьма квалифицированное выращивание на этих плантациях человеческих организмов.

А внешне — Аркадия. Безупречное здоровье и великолепнейшее физическое самочувствие, беззаботный покой и неизменно отличное настроение. Весьма вкусная пища — хотя и строго необходимого состава. Спортивные игры и зрелища, специальные фильмы, бани, пиры с музыкой и танцами.

Их обслуживают специальные гурии и гурио: мужчин и женщин этой группы никогда не содержат вместе. Но частота встреч с гуриями каждого из них четко определена врачем-тренером. В необходимых случаях их чувственность подавляется медикаментозно; крайне, правда, редко — применяется кастрация.

Они счастливы: довольны своим настоящим — а впереди их ждет переезд в другое место, где жить будет еще приятней, но это надо заслужить усердной тренировкой и точным исполнением всех указаний тренера. Эта мысль усиленно культивируется в их сознании, и они с нетерпением дожидаются «переезда».

О том, что их ждет на самом деле, разумеется, абсолютно не подозревают. Если какой-нибудь из тренеров пытается рассказать им правду, его немедленно изолируют от них и, согласно клятве, данной им, без суда подвергают длительному бойкоту, а доноров, слушавших его, изолируют и используют в первую очередь. Несмотря на то, что — самое интересное! — доноры этим тренерам ни разу не поверили.

— Как долго они живут?

— Порядка тридцати лет, и, как правило, более двадцати. Их используют молодыми, но полностью сформировавшимися.

— Их умерщвляют непосредственно перед операцией?

— Совершенно не обязательно! Внутренние органы, помещенные в соответствующую среду, могут сохраняться очень долго: в хранилищах хирургического ремонтного фонда я видел множество сердец, продолжающих пульсировать. Притом, если перед каждой операцией умерщвлять донора, используя один, максимум несколько органов, их потребуется слишком много — это дополнительная немалая работа: слишком неэкономично. На самом деле происходит максимальное использование.

Используются не только внутренние, но и внешние органы: конечности, уши, носы, глаза, скальпы, кожа, бюсты, фаллосы. Используются кости, надкостница, зубы, костный мозг. Неиспользованные мышцы и органы, не соответствующие требованиям хирургического ремонта, утилизируются как пища для животных и неполноценных или сырье для промышленной переработки. Ничего не пропадает!

— Но за счет этого восстанавливается здоровье и удлиняется жизнь полноценных.

— Да. Они умирают не для потехи, как римские гладиаторы, а ради пользы, которую могут приносить, только отдав свою жизнь — и лишь таким путем сделать факт своего появления на свет значимым и нужным. Вот то, что зримо лежит на поверхности; то, что известно всем — и каждому кажется естественным.

— Но не тебе — ты с этим не согласен?

— Абсолютно. Всех неполноценных лишили собственной воли: распоряжаются ими, как скотом — не интересуясь их желанием, не спрашивая их согласия. Воспользовавшись недостаточными способностями в детстве, их окончательно калечат соответствующим воспитанием, которое Дан как нельзя более правильно назвал дрессировкой.

А эта группа, доноры? У них отнимают самое ценное — жизнь! Какие ни приводи доводы — это убийство. Убийство существ, родившихся людьми! И, главное, не такое уж нужное, как считают.

— Позволь, разве без этого возможно обеспечить продолжительность жизни почти до двухсот лет?

— Ну, во-первых, достигнутая продолжительность жизни — не исключительная заслуга хирургического ремонта. Она результат очень многого: мы дышим чистым воздухом, не загрязненным вредными примесями; едим здоровую, хорошо сбалансированную пищу; мы с самого детства уделяем много внимания физической культуре. Во-вторых, есть уже возможность в значительной степени отказаться от хирургического ремонта, чтобы жить столько же.

— А, система непрерывного наблюдения!

— Верно, Эя. В чем она состоит, знаешь?

— Более или менее. Человек непрерывно наблюдается с помощью приборов, находящихся в его жилье, ложе и на одежде. Объем информации о всех процессах в его организме колоссально возрастает по сравнению с нынешним, получаемым как и в старину, при периодических врачебных осмотрах. Поток информации обрабатывается всеобщей диагностической киберсистемой. В результате вовремя выявляются малейшие изменения в организме и принимаются нужные меры: даются указания о необходимых изменениях режима питания, упражнений; если надо, назначаются лекарства, причем — самые легкие. В более серьезных случаях дается оповещение врачу.

Результаты испытаний на подопытных неполноценных были поразительны. Но при этом даже такая ограниченная система была неимоверно сложной. А чтобы охватить постоянным наблюдением все человечество, нужно создать систему, по сложности многократно превосходящую систему управления промышленностью Земли. Память этой системы должна содержать всю сумму медицинских знаний, чтобы обеспечить диагностирование. В свою очередь, анализ поступающей информации должен обеспечить выход выводов по оптимальной коррекции здоровья и выявление каких-либо общих тенденций в состоянии организмов большинства или достаточно больших групп. Работа системы непрерывно контролируется медиками, чтобы избежать непрогнозируемого отрицательного эффекта. Система должна иметь самую высокую надежность и быть обеспечена дублированием для гарантии ее.

— И что дальше? — спросил Дан.

— Ничего. Трудоемкость создания такой системы неимоверно велика. Это было настолько очевидно, что вопрос о ее создании даже не стали предлагать для всемирного обсуждения.

— Но она уже принципиально возможна, и следовательно, использование доноров уже нельзя считать оправданным? — снова спросил Дан.

— Все зависит от того, как подойти к вопросу, — ответил Лал. — Хирургический ремонт — способ хорошо отработанный и не вызывающий сомнений в смысле результатов. И, главное, его использование несравненно дешевле, чем создание системы непрерывного наблюдения — СНН. Это и явилось, как сказала Эя, главным тормозом. Тем более что это совпало по времени с подготовкой первого полета гиперэкспресса, на которую были брошены все силы. Потом нашлись другие веские причины, чтобы снова отложить создание СНН уже после отлета Тупака.

Причем, самое страшное заключается в том, что почти все находят использование доноров совершенно нормальным и не видят никакой сугубой причины отказа от него. Создание СНН не кажется остро необходимым. Проще и дешевле резать доноров! Люди еще не оттаяли: конец кризиса только начался. Все еще впереди.

Но этот зверский способ ремонта людей должен исчезнуть. Обязательно! Ибо он противен истинно человеческой сущности, только глубокий общий упадок сделал возможным его появление.

— Но вот тот хирург сравнивал необходимость умерщвления доноров с убоем животных для еды. Так где же грань человечности?

Лал улыбнулся:

— На этот вопрос мне уже приходилось отвечать — во время полемики с людоедами. Животные — не люди: они живут по законам борьбы за существование, жестоким с точки зрения человечности. Убивая отдельных животных для еды, получения кожи и меха, человек не преступает эти законы, направленные лишь на сохранение вида. Здесь — по-моему — все правильно.

А люди — это люди: они существуют уже по другим законам: каждая человеческая жизнь имеет индивидуальную ценность.

— Ты считаешь абсолютно недопустимым жертвовать неполноценной частью человечества даже ради общего прогресса только из-за негуманности этого?

— Нет. Еще из-за возможных последствий принципа разделения людей на полноценных и неполноценных.

Что отделяет неполноценных от остальных людей? Их неспособность к труду, недоступному и роботам. Именно это. То, что их можно заменить роботами. Что и делается.

Но роботы становятся все совершенней. Рассуждая последовательно, мы в пределе придем к признанию полноценными исключительно гениев, количественно ничтожную часть человечества. Согласны?

Но гениям, окруженным огромным количеством роботов, ни к чему так же огромное количество неполноценных, — и тех, кого нет возможности использовать должны просто убивать, чтобы избавиться от ненужной обузы.

Это будет царство сверхсовершенных роботов, фактически заменивших людей, во главе с гениями — ничтожно малым количеством считающихся полноценными людей. Роботы вытеснят людей их собственными руками. Таков логически последовательный вывод из принципа разделения людей на полноценных и неполноценных, и в этом выводе — очевидная порочность этого принципа.

— Почему не может увеличиться вероятность появления гениев?

— Вполне допустимо — но это не меняет картину. Они, все равно, никогда не составят большинство человечества.

— Да: жуткий вывод!

— Вот и хорошо!

— Почему?

— Что может заставить задуматься.

— Лал, а ты не сгущаешь краски?

— Нет. Я только более контрастно рисую: чтобы было ясней. Ну, что: хватит на сегодня?

— Да уж… — Они были страшно уставшие, побледневшие.

«Надо будет сделать перерыв. Хоть на один день. Пусть уляжется,» — подумал не менее уставший, но довольный Лал.