22

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

22

Положенные двадцать часов беспробудно спал Дан. С тяжелой от слез и мыслей головой, Эя периодически заходила проведать его.

Почти все время его сна она провела в рулевой рубке возле приборов, Локатор молчал. Пронеслись еще два метеора, но небольшие, и далеко от крейсера. Там же в рубке она на короткое время забылась тяжелой дремой.

Наконец, она выключила электросон. Дан проснулся. Чувствовал он себя благодаря долгому сну достаточно удовлетворительно и сразу же занялся изучением показаний локатора.

— Пока нормально. Будем сажать крейсер.

«Зачем?» — чуть было не закричала Эя.

— Место посадки у второй пещеры. Она достаточно глубока и вряд ли пострадала. Там приступим к монтажу оксигенизатора. Надо будет только найти отверстие трубы.

— Ну, а если ее нет, второй пещеры? Будешь монтировать в первой?

— Нет. Буду искать другую. Лал не хотел ее трогать.

— И поплатился за это жизнью.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ты вправду — хочешь произвести сейчас высадку? Туда? Сейчас — когда только что погиб Лал? И у тебя есть желание это делать?

— Да. Я должен это сделать. Мы должны.

— Лал…

— Ничто не дается даром.

— Но…

— Молчи! Молчи и слушай. Нам доверили это, послав сюда. Первыми. Мы обязаны сделать порученное нам. Даже если живым останется лишь один из нас. Я тоже мог погибнуть там — и тогда все должна была бы сделать ты одна. Это может случиться и потом: гарантии ни в чьем бессмертии у нас нет. Мы здесь одни, никто не может заменить тебя. Поэтому раскисать — я тебе не позволю!

— Ты… ты не так понял меня!

— Да? Ладно.

— Дан! — ей, действительно, было стыдно своей слабости.

«Еще необстрелянная», вспомнил он старинное выражение; было жалко ее в эту минуту — хотелось приласкать, успокоить. «Нет: пусть справится с собой сейчас сама — нельзя иначе».

Они уселись у пульта в кресла, пристегнулись. Заработали тормозные и рулевые двигатели. Крейсер начал пологий спуск.

…Несколько витков для ориентации по сигналам двух радиомаяков у входов обеих пещер, и автопилот сажает крейсер точно, в двух километрах от Второй пещеры.

Пора выходить. Скафандры-панцыри на них, в которых всегда производилась посадка — нерушимое правило с самых первых дней космонавтики. Особенно сейчас.

Шлюзование. Спуск. И взявшись за руки, они идут по планете.

Легкие облака, и ярко сияет светило. Залитое светом, все кажется приветливым, готовым дружелюбно принять пришельцев.

Впечатление портит только перевернутый вездеход. Теперь уже с Эей Дан спускается в колодец. В пещере следы внезапно хлынувшего сильного потока: груды песка, камней, глины. Порой трудно пройти: коридор доверху забит наносами — приходится с помощью робота расчищать проход. Продвигаются очень медленно. Дан локатором прощупывает своды: хоть он и опасался, они целы, трещин нет — гора устояла перед ударом метеорита.

Оставленного им с Лалом в последнем гроте робота нет: смыт потоком. Дан наполняет водородом новый шар: он поднимается беспрепятственно. Стравив связь на прежнюю длину, Дан с Эей идут обратно.

…Нужно найти выход трубы. Дан сел в седло вертолета, пристегнул ремни.

— Никуда не уходи. Жди здесь!

— Разреши мне лететь с тобой!

— Нет! — ответил он тоном, исключавшим возражения и вопросы. Ей ни к чему видеть его лицо, когда он будет пролетать там, над тем местом. Где погиб Лал.

Он сразу набрал высоту. Видно озеро, сильно заваленное глыбами. Виден висящий шар.

Отверстие трубы, действительно, под скалой, нависающей над водой, чудом уцелевшей при падении глыб. Главное из того, что они хотели тогда узнать, из-за чего остались в горах.

Отверстие достаточно большое — прекрасное дополнение к остальным данным пещеры. Лал был бы доволен! Пора обратно.

Нет, эту террасу ему не миновать. Невозможно! Она сейчас выглядит вполне мирно. Вот и камень, за который он цеплялся, стараясь удержаться с Лалом. Место Смерти.

Ах, Лал, Лал! Брат! Друг, ближе которого у него не было и, должно быть, никогда уже не будет. Редкий и удивительный, скромный и гениальный. Все! Погиб, исчез, не будет никогда!

«Дан! Не забудь…!» Что? То, наверно, что он, к счастью успел раскрыть им. Погибая, думал только о том. Что уже не придется осуществить самому. И теперь это должны сделать они. Это их долг: перед ним и перед людьми. Они должны не дать умереть его великим идеям, донести их до всех. И будущие поколения будут с благодарностью вспоминать Лала. Так будет!

Он дождался, пока совсем высохнут слезы: в скафандре их не утрешь. Последний раз оглянулся и взмыл в воздух.