Будущее Америки

В истоках Америки заложено ее будущее. Как сказал Лейбниц, «настоящее влачит на себе груз прошлого и беременно будущим». Америка образовалась как колония западной культуры. Органическая единица, называемая высокой культурой, привязана к ландшафту, в котором она зародилась. Здесь она появилась на свет и здесь же решает свои последние и величайшие проблемы. На своей нынешней стадии западная цивилизация является духовным ориентиром для всего мира. Такие единицы, как Япония и Россия, только играют роль незатухающих восстаний против западной цивилизации, отрицающих ее мировоззрение. Западная цивилизация породила даже собственных противников, своим динамизмом пробудив во внешних силах их сегодняшнюю активность. Колонии, которые западная цивилизация образовала по всему миру в период 1600–1800 гг., всегда поддерживали духовную связь с материнским организмом. Передовые люди Аргентины, Южной Африки, Австралии, Америки, Канады и многочисленных малых колоний духовно укоренены в Европе и черпают свое мировоззрение, планы, идеи и внутренний императив из многообразных и масштабных творений родной западной цивилизации, оставаясь ее духовными союзниками. Их политические интересы никак не могут быть враждебны политическим интересам Запада, с которым их связывает общая судьба.

В нашу эпоху мотивация политики обеспечивается культурой. Мир делится на западную цивилизацию и все, что вне ее. Победа Европы над Россией или Индией — это победа для Америки, а победа Америки над Японией или Китаем — победа для Европы. Америка и Европа вместе образуют духовное целое. Поэтому новое политическое объединение Америки и Европы вполне естественно и вероятно. То, что связано общей судьбой, является реальной политической единицей, а продолжение внутренней политической розни противоестественно и враждебно жизненным интересам организма. Первейшая цель жизни состоит в актуализации возможного. Собственно, это и есть Жизнь. Благодаря угрожающему положению западной цивилизации (а оно будет оставаться таким даже после успешной войны), неизбежно проявятся органические тенденции к воссоединению Европы и Америки, убеждая их лучшие умы в его необходимости. Эта тенденция начнет проявляться не далее как через одно поколение. Будет ли она реализована, предсказать невозможно, подобно тому как Рамессиды не могли предвидеть судьбу Карнака. Однако насущная потребность в такой тенденции заставит направить в ее русло всю деятельность.

Следует отдавать себе отчет, что органическую идею воссоединения реализовать невозможно, пока Запад страдает внутренними культурными болезнями. Поэтому на повестке дня стоит вопрос о противодействии культурной патологии в Америке.

Изначальные движения души американского народа олицетворялись такими человеческими типами, как независимый колонист, пионер, милиционер, первооткрыватель, житель пограничья. Их главными чертами были находчивость, бесстрашие, технические навыки, а руководило ими не что иное, как древняя готическая устремленность вдаль и потребность покорять все, что попадается на пути. Первые американцы обладали мощным инстинктом расового превосходства и полаганием на собственные силы. Такой человеческий материал лег в основу типа янки, сформированного гражданской войной. В результате этой войны янки усвоили формы, свойственные эпохе экономики, денег и материализма. Этот результат был закономерен, поскольку вся западная цивилизация в то время была охвачена цивилизационным кризисом. В подобных пертурбациях формировалась душа американского народа. Это отсталый народ в том смысле, что при его умении, выносливости и открытости он лишен культурных, в узком смысле, возможностей. Стойкость, открытость и техническая компетентность всегда останутся в американской душе как ее неотъемлемые качества. Идеологические атрибуты были просто одежкой, соответствовавшей духу времени. Дух XIX века уже в могиле, и Америка не может больше оставаться на кладбище идей, подобно тому, как организм не может развиваться вспять, от старости к юности.

Американская идеология и мировоззрение не имеют будущего, в отличие от души американского народа, поскольку народ есть организм. Вогнать этот народ в состояние носителя массовых идеалов, массовых мыслей, массового поведения и массовой жизни можно было, лишь исказив и преувеличив склонности американской души и возможности эпохи материализма. Единственной причиной искривления и деформации американской судьбы стали такие болезни, как культурная ретардация и культурная дисторсия. Культурная ретардация в Америке объяснялась наличием той же самой болезни в Европе: в Первой мировой войне эпоха материализма победила только случайно, на поверхности истории, поэтому реализация идеи XX века и в Америке, и в Европе получила отсрочку. Культурная дисторсия в Америке возникла по причине присутствия огромной культурно чуждой группы. Поэтому непосредственное будущее этой страны определяется культурной дисторсией и внутренней реакцией на нее.

Следует оценить расстановку сил — духовных и материальных, — которые принимают в этом участие. Во-первых, группа культурного дистортера. Численность еврейской культурно-национально-государственной расы в Америке составляет от шести до двенадцати миллионов. Однако численность не играет главной роли, поскольку эта органическая единица обладает мощными расовыми инстинктами и сильным ощущением миссии. Числа, разумеется, имеют значение, влияя как на степень культурной дисторсии, так и на форму и размах противодействия ей, но публичная власть культурного дистортера держится за счет контроля над важнейшими центральными структурами.

В области пропаганды его контроль абсолютен. Он распространяется на кино, радио, прессу (газеты, периодику и книги), университеты и сцену. Радиовещание управляется за счет нескольких крупных общенациональных сетей, контролирующих программы своих станций, даже если они находятся в частных руках. Газетная пресса подчиняется нескольким огромным новостным ассоциациям, следящим за тем, как подают новости состоящие в них газеты. Несмотря на то, что эти газеты находятся в частных руках, они не вправе менять содержание материала, который дают им ассоциации. Периодика и книги в основном контролируются владельцами журналов, издательств и типографий, а в остальных случаях — общественным, экономическим, моральным и юридическим принуждением. То же самое относится и к сцене. Университеты находятся под контролем за счет непропорционально большого числа представителей культурного дистортера среди преподавателей и студентов, организованных и агрессивных.

Верхушка культурного дистортера контролирует обе политические партии, используя все существующие виды внутриполитической деятельности в своих целях. Метод политического управления заключается в огромной бюрократии, создававшейся с 1933 г. и преимущественно укомплектованной и возглавляемой представителями дистортера. Административный контроль распространяется также на вооруженные силы.

В мире финансов, владеющем и управляющем всей промышленностью, власть этой группы совершенно не соответствует ее доле в численности населения. Этой сферой она начала овладевать еще во время войны Севера и Юга, когда несколько предшественников инвазии 1890–1950 гг. подключились к торговле оружием между армиями конфедератов и федералистов.

Результатом всего перечисленного является мощное духовное влияние на американский народ. Этот народ читает книги, которые для него пишут и редактируют чужаки. Он смотрит спектакли и фильмы, которые ему позволено смотреть. Он мыслит понятиями, которые вложены в его головы. Его бросают в противоречащие американским интересам войны, которые он обречен проигрывать. Вопросы войны и мира, жизни и смерти решаются в Америке культурным чужаком. Америке придали семитское выражение лица. Американцы, исполняющие власть, делают это с почтением к чужаку. Противостоять ему не осмеливается ни одно публичное лицо. Американцам говорят, что их должен беспокоить раздел Аравии, — и не найдется ни одного национального канала, где американец мог бы обоснованно опровергнуть картину мира, создаваемую такой политикой.

Но тот, кто зрит в суть истории, знает, что чужое и свое не соединяются, они могут только противостоять друг другу. Притворство, террор, угрозы, диктатура, давление, пропаганда — ничто из этого не в силах повлиять на сущность данного отношения. Американский народ (это еще не нация) обладает собственной душой, и только недостаток исторического опыта и особая стадия развития культуры, создавшей этот народ, сделали возможным широкое и опасное распространение в нем культурной патологии.

Из самого факта культурной дисторсии следует, что душа народа-хозяина сохраняет свою внутреннюю чистоту. Дисторсия не может уничтожить хозяина, но только направляет его энергию на решение ложных проблем и обеспечение интересов паразита.

Европа теперь знает, что Вторая мировая война была проявлением культурной болезни. Она была задумана в Америке, умело подготовлена в 1933–1939 гг. и ловко преподнесена под видом соперничества между двумя вчерашними европейскими державами, хотя на самом деле на повестке дня стояло объединение Европы перед лицом угрозы ее жизни со стороны внешних сил — России, Китая, Индии, ислама и Африки. Истинный облик войны открылся всем в 1945 гг., когда победителями оказались американский режим культурного дистортера и кремлевские монголы. Впервые в мировой истории мир был поделен между двумя державами. Европа проиграла войну и обрела полное единство в поражении, которого не добивалась в своих победах. Она временно перешла в статус Китая и Индии, став добычей для внешних держав. Результатом этой войны было также поражение Америки: во-первых, потому что повод был ложным, и во-вторых, потому что ложными были также следствия ее военного успеха.

Факты такого масштаба скрыть невозможно. Понимание органической природы истории подсказывает, что Америка на это реагирует, даже если кому-то не известны соответствующие факты. Американская националистическая реакция проявляет себя именно так, как ожидалось. История работает через меньшинство, а численность этого меньшинства является прямым отражением необходимости исторического явления. Националистическое меньшинство в Америке насчитывает по крайней мере 10 миллионов человек. Это меньшинство практически разобщено. Существует примерно 1000 организаций сопротивления, но они политически неэффективны, даже если весьма симптоматичны в духовном плане.

В 1915 г. началась националистическая реакция на инвазию культурно чуждых элементов в виде организации второго ку-клукс-клана. Этот год будет ретроспективно считаться началом второй фазы американской революции. Цифра в 10 миллионов, говорящая о силе этого контингента, разумеется, примерна, но души, которые входят в это число, испытывают сильное влияние подлинно американской национальной идеи. В меньшей степени это чувство характерно для всего американского населения. Поэтому никто никогда не отрицал, что подавляющее большинство населения, несмотря на невиданный пропагандистский шквал, который на него обрушился, не желало ввязываться во Вторую мировую войну, организованную в Европе вашингтонским режимом культурного дистортера.

Это не связано с настоящим пацифизмом, потому что в Америке такового нет. Дело в том, что душа этого народа инстинктивно не доверяла всем этим радениям и питала к ним отвращение. В 1940-м американцам не дали выразить свое чувство на «выборах», поскольку оба кандидата на власть были сторонниками интервенции. Выборы всегда препятствовали выражению подлинной американской души.

Этот национализм все более радикален, хоть и не достиг еще политических масштабов. Некоторые американские националисты в 1941 г. попали в тюрьму за утверждение, что для благополучия Америки желательно военное поражение, поскольку оно положит конец власти культурного дистортера. Американские националистические элементы в основном надеялись на поражение мобилизованных армий, укомплектованных лишенными энтузиазма и равнодушными американскими юношами. В то же время они поддерживали войну против Японии — естественного геополитического врага Америки.

Принцип индивидуальности, целостности души и характера применим и к народам, и к личностям. Поэтому очевидно, что дух, который руководил такими людьми, как Натаниэль Грин, Мэд Энтони Уэйн, Этан Аллен, Натан Хэйл, Ричард Генри Ли, Джон Адамс, Даниэль Морган, Дэви Крокетт, люди из Аламо и Сан-Хасинто, Стонуолл Джексон, Роберт Э. Ли, Уильям Уокер и Гомер Ли, все еще жив. Век материализма и денежной одержимости, естественно, не породил героев, но XX век изменит духовный аспект Америки так же, как он изменит Европу. Латентный героизм американского народа будет снова востребован для аскетического творчества эпохи абсолютной политики.

Несмотря на размах культурной дисторсии и ее попытки навсегда превратить людей в беспомощную однородную массу, миллионы людей инстинктивно держатся от этого в стороне. В них сконцентрированы великие исторические силы, которые сталкиваются с неимоверными трудностями и преградами.

Американский национализм не имеет отношения к великой традиции жизни, мысли и действия; политически он заряжен революционной миссией, но американский народ не революционен. Он реагирует на культурный недуг в грубой расовой форме и, столкнувшись с масштабной политической задачей, не испытывает потребности мыслить в терминах власти. Его интеллект не освободился от устаревшей идеологии «равенства», зародившейся в 1775 г. и до сих пор служащей целям дистортера.

Массовое оболванивание американского народа являлось, по сути, только техникой, приемом. Сильная личность действительно была подавлена, но сильную личность невозможно уничтожить. Эпоха абсолютной политики снова пробудит все гениальное в американском племени, и можно ожидать, что сквозь обывательскую оболочку американской души мощно прорвутся отдельные лидеры, которым будет дарована абсолютная власть.

Америка — это страна, не обладающая творческими возможностями в области философии, поэтому высшее понимание великих реалий нашего времени она будет черпать за счет своей глубинной и судьбоносной связи с материнской почвой Западной Европы.

Контингент, который включится в грядущую борьбу между американским национализмом и культурно-патологическим элементом, будет достаточно многочисленным. Судя по всему, американской революции уже невозможно будет придать конституционную форму. Отточенные парламентско-выборные технологии поздней демократии явно исключают такую возможность. Осталась только гражданская война. В эту войну — расовую войну между негром и белым, классовую войну профсоюзов против менеджеров, финансовую войну денежных диктаторов против грядущего авторитарного национализма и войну на выживание культурного дистортера против американского народа, включатся все, чтобы приблизить развязку.

Нельзя предсказать, будет ли этот кризис по природе острым и радикальным, как война между Севером и Югом, или примет форму неуверенной и затяжной эволюции, как Тридцатилетняя война или борьба кромвелевского духа с реставрацией. В любом случае органическая необходимость требует борьбы, и можно быть уверенным только в том, что она будет, но не в ее форме и дате. Они не поддаются точному определению. Когда американская национальная революция примет политическую форму, она будет черпать вдохновение из того же изначального источника, что и европейская революция 1933 г. Мы говорим о подлинной Америке, осознавая при этом, что реальная Америка враждебна Западу и останется таковой в ближайшем будущем: страной послушных носителей массового сознания на службе культурного дистортера — политического и абсолютного врага западной цивилизации.