Глава 1. Древний Восток

Восточные религии предполагают особое мировоззрение, отличное от европейского. На Востоке, в Индии и Китае, всегда были особые формы отношений с высшим миром. В восточном сознании нет ярко выраженного теоцентризма европейского типа, в нем есть представление о двух уровнях бытия – низшем (земном) и высшем (небесном). Восточные религии основаны на ритуалах, направленных на установление связи и гармонии между двумя мирами, уровнями бытия. Небесный мир отождествляется не с единым Богом, а с некими высшими существами, для обозначения которых применяются образы-идеи, а не понятия. Как пишет современный исследователь восточной философии А. Е. Лукьянов, «вообще у индийцев весь мир вещей есть сплошное песнопение, танец и нормативный ритм (как у китайцев в «И цзин» весь мир представлен в классическом хороводе материальных стихий, первопредков, людей и идей)» [5, 32]. Космические ритмы, танцы, ритуалы и есть то, что выражали восточные мудрецы в образах-идеях.

Для древнего родового сознания на Востоке характерно духовно-телесное тождество человека с первопредком и природой. Первопредки были образами, связующими человека с высшим миром. Природа для древнего человека представляла символическую вселенную, имеющую органическую упорядоченность. Вот как, например, описывает мир «Брихадараньяка Упанишада» через образ жертвенного коня: «Поистине, утренняя заря – это голова жертвенного коня, солнце – его глаз, ветер – его дыхание» [1, 67]. Для индийцев представления о мире изначально имели ритуальную основу. В «Чхандогья Упанишада» мироздание и его устройство сравнивается с пчелиным ульем: «Поистине, то солнце – мед богов, небо – его улей, воздушное пространство – соты, частицы света – [пчелиное] потомство» [2, 72]. Мифологическое сознание связано с образами чувственного порядка, мифологический образ есть единство чувственно воспринимаемых вещей. Для индийцев, как и для китайцев, «мифических животных» реально не было, но они использовали особый «язык родового человека» для передачи своих представлений. Например, для китайцев образами мироздания были Желтый Дракон или птица Феникс, на которых была построена их система мира.

Для древних индийцев и китайцев первоначальное представление о природно-родовой жизни, которое циклически развивается из мирового первоначала, постепенно трансформировалось в диалектику единого и многого. Следует отметить, что в индийском и китайском космосах нет идеи креационизма: мир извечно существует, а не творится. Люди, включенные в природу, не думают о начале и конце мира, но, начиная философски осмысливать мир, размышляя об его начале и генезисе, они создают диалектические построения.

В начале древних космогонии на Востоке лежит идея хтонического чревоподобного начала, неоформленной живой массы. Об этом повествует один из гимнов Ригведы:

Тогда не было ни сущего, ни не-сущего;

Не было ни воздушного пространства, ни неба над ним.

Что в движении было? Где? Под чьим покровом?

Чем были воды, непроницаемые, глубокие?

Тогда не было ни смерти, ни бессмертия, не было

Различия между ночью и днем.

Без дуновения само собою дышало Единое,

И ничего, кроме него, не было [5, 90].

Далее из гимна явствует, что после рождения Единого происходит биополярная трансформация Единого на верх и низ, несущее и сущее, мужское и женское. Затем философская мысль начинает искать связь сущего и не-сущего, человеческого и божественного.

В сознании древнего человека накапливаются религиозные смыслы, религия выделяется в отдельную сферу жизни. Человек различает два пути: путь веры (религия) и путь знания (философия). Там, где эти два пути пересекаются, и появляется то, что можно назвать «философией религии». Человек не только поклоняется богам и священнодействует, но и размышляет о божественном. Наряду с мистической и аскетической практикой появляются книги философских медитаций, в том числе знаменитые индийские «Упанишады» (VIII–VI вв. до н. э.).

«Упанишады» – это философские толкования «Вед», направленные на выявление сокровенного смысла священных текстов. «Упанишады» включают своеобразную концепцию философского монизма – они учат о тождестве Брахмана (Абсолюта, «первородного существа») и Атмана (Высшего Эго). Брахман не имеет качеств и непостижим в рамках условных (рациональных) понятий.

Однако следует помнить, что в брахманизме (и впоследствии в индуизме) вместо идеи единобожия существовали представления о многочисленных богах и богинях, которые персонифицировали различные аспекты реальности (классический индуистский пантеон – 333 миллиона богов и богинь). Однако, источник всего божественного – Брахман, который стоит над реальностью и непознаваем. Религиозно-философские тексты индуизма, так или иначе, связаны с размышлениями о природе Брахмана.

Мироздание брахманизма постепенно превратилось во вселенную, состоящую из многочисленных миров, наполненных множеством богов и богинь. Вполне понятно, что одной из главных в индуизме стала идея мокши – духовного освобождения от незнания, заблуждений и иллюзий, и тем самым приближения к Брахману. Человек стремился духовно освободиться от круговорота перерождений в разных мирах. Впоследствии в индийской философии появилось учение, согласно которому весь мир стал считаться майей (иллюзией), а действительно существующим – только Брахман.

Идея Атмана занимает очень важное место в «Чхандогья Упанишаде». Как повествует «Чхандогья Упанишада», Атман является основой всего существующего и одновременно индивидуальным началом человеческой души. Он мыслится как главная связь человека с Брахманом, символ границы между двумя мирами: «И этот Атман – насыпь, граница для разъединения этих миров. Ни день, ни ночь не переходят через эту насыпь, ни старость, ни смерть, ни печаль, ни доброе дело, ни злое дело. Все грехи отступают оттуда, ибо этот мир Брахмана свободен от грехов» [2, 135]. С точки зрения философии, Брахман– это не Бог, а религиозная структура бытия (онтологическая модель).

В китайской же философии акцент с иной, мистической реальности переносился на социальную действительность, устройство общества и земной жизни. В стремлении религиозно устроить жизнь или соблюсти мировую гармонию божественного и человеческого в Китае выделялись два направления или две школы – даосизм и конфуцианство. Для автора «Дао дэ цзин» идеал – «естественность», недеяние, спонтанность жизни, а мудрец – тот, кто не порывает связи с природой. Для Конфуция предмет размышлений – социальная вселенная, государство, а главная задача – гармонизация социального устройства, общественной системы.

Даосизм и конфуцианство возникли на основе древней родовой религии с культом первопредков. В более ранний период вместо религиозно-философских систем существовали ритуалы – например, гадания по знаменитой «Книге перемен». Так специально обученные гадатели, около 1000 человек, выстраивались на склонах высокой горы и начинали совершать движение, имитируя гармонию между двумя мирами (небесным, земным) и олицетворяя разные части птицы Феникс. Затем жрецы, изучив движения, гадали по панцирю черепахи и оглашали те или иные советы и решения. Вслед за мифом и ритуалом последовало их философское осмысление.

Даосизм есть наиболее яркий пример синтеза философии и религии, или можно сказать, «философская религия». Философско-религиозную двойственность имеет и традиционный образ основателя даосизма. С одной стороны, Лао-цзы, согласно «Историческим запискам» Сыма Цяня, был архивистом и родился в 604 г. до н. э. С другой – Лао-цзы (под именем Лао-цзюнь) есть воплощение дао и одно из высших божеств даосского пантеона.

Лао-цзы оставил трактат из 5 тысяч слов, содержащий учение о дао (пути). Как говорится о дао в чжане 25 «Дао дэ цзин»:

«Существует вещь туманная, но в себе завершенная, рожденная прежде неба и земли. Безмолвная и безвидная, она стоит особняком и не изменяется. Совершает обращение и не прекращается. Ее можно считать прародительницей Поднебесной. Я не знаю ее имени. Если назвать ее словом, придется сказать: «путь»» [4, 465].

Для учения Лао-цзы о дао характерно:

1) стремление к сверхсознательному слиянию с дао, которое самодостаточно и зависит «само от себя»;

2) стремление к постижению реальности внерациональными средствами, предпочтение откровенного знания перед рациональным;

3) предпочтение природного (естественного) перед искусственным (антропогенным);

4) освобождение от внешних условностей ради естественной простоты, утверждение принципа «недеяния».

Согласно Лао-цзы, философ – это младенец, символизирующий исходную чистоту философии. В даосской традиции мудрец должен стремиться к состоянию «нерожденности», выйти за границы пространства и времени, что возможно через «возвращение к изначальному», к первоначальному «хаосу».

Интересна даосская антропология, которая учит о существовании в человеке нескольких душ разных типов. Одни души – «горние» (хунь) – отвечают за духовные процессы и могут после смерти восходить на небо. Другие души – «дольние» (по) – отвечают за физиологические процессы и возвращаются в землю, к «желтым источникам». С представлением о душах и их посмертной судьбе связаны детально разработанные погребальные ритуалы.

Наряду с учением о душах в даосизме существует учение о бессмертии. Считалось, что даосская теория и практика могут иметь результатом достижение телесного бессмертия. В фольклорной традиции произведения литературы и искусства повествуют о восьми бессмертных. «Наука о бессмертии» предполагает выращивание из «зародыша» с помощью психотехники нового бессмертного тела, которое заменяет смертное. Есть и второй путь – обрести эликсир бессмертия. Бессмертные (сяни) живут в уединении, чаще всего – в глубине гор, и редко вступают в контакт с людьми – только иногда, чтобы передать достойному тайное знание. Так, «патриархом всех сяней» был Люй Дунбинь, который жил в VIII в., преодолел 10 искушений и получил эликсир бессмертия, а, обретя волшебный меч, освободил страну от драконов и чудовищ. Люй был также ученым и написал комментарий к «Дао дэ цзин». Согласно даосской традиции, Лао-цзы также был бессмертным и до своего отъезда в Индию прожил несколько сот лет, а позднее являлся под разными обличиями. Официальный культ в честь Лао-цзы был установлен по приказу императора в эпоху Хань, т. е. примерно со II в. до н. э.

Трактат «Дао дэ цзин» стал одним из основополагающих текстов философии и народной религии Китая, китайской культуры, породив множество комментариев и богатую литературную традицию. Один из известных текстов, содержащий размышления о принципах даосизма – «Весны и осени господина Люя» («Люйши Чуньцзю»), сочинение энциклопедического характера III в. до н. э. Любопытно, что в «Люйши Чуньцзю» даосская мудрость приобретает натурфилософский характер. В натурфилософской триаде, в которую входят небо, земля и человек, авторы сочинения находят основу для схемы, объединяющей в единой космогонической системе временные и пространственные категории в соответствие с символикой лунно-солнечного цикла. Основная идея «Люйши Чуньцзю» – ход земных событий осуществляется в соответствии с ходом солнца на небе. Задача человека – невмешательство в порядок природы и естественный ход вещей.

Учение Конфуция (551–479 гг. до н. э.), хотя историки философии часто и относят его к этике и социальной философии, породило целую религиозную традицию. Конфуций этизировал понятие «дэ» (достоинство, добродетель) и сделал его вместо прерогативы правителя («вана») способностью каждого человека, который может влиять на положение и ход земных дел, что резко противоречило принципам даосизма. Дао в интерпретации Конфуция также приобрело другой смысл: это не вселенский закон, а истинный принцип человеческой деятельности. Идеалом Конфуция был «благородный муж» (цзюнь-цзы), который должен был обладать человеколюбием (жэнь), справедливостью (и), знанием. Общество, по Конфуцию, должно быть устроено по принципу солидарности, как между членами одной семьи. В религиозном отношении «благородный муж» должен следовать общим правилам, соблюдать ритуалы и традиции. Как написано в книге «Лунь юй», содержащей изречения Конфуция, «Учитель учил четырем вещам: пониманию книг, моральному поведению, преданности [государю] и правдивости» [3, 653].

Конфуцианство, прежде чем стало религией, прошло несколько этапов развития и трансформировалось в неоконфуцианство, которое подверглось влиянию даосизма и буддизма. Для неоконфуцианства характерны идея гармонии космических сфер, большая рациональность и метафизичность. Теоретик неоконфуцианства Чжу Си (1130–1200) учил о том, что деятельность людей необходимо рассматривать в контексте абсолютных категорий. Если для Конфуция «ли» – это норма поведения, то для неоконфуцианцев «ли» – абсолютный принцип, истинная природа вещей, которая выражается посредством космической энергии (ци). Неоконфуцианская космология учила о том, что первопричина (тайцзи) порождает основу вещей (ци), которая вызывает взаимодействие мужского и женского начал ян и инь, что порождает пять стихий – воду, огонь, дерево, металл и землю. Конфуцианство из философии превратилось в религию, а из религии в государственную идеологию, определив вплоть до XX в. облик китайской цивилизации.

Обобщая все вышесказанное, следует сказать, что в основе восточной (индийской и китайской) религиозной культуры лежат священные тексты. Мифологическая картина мироздания на Востоке не выделяет человека из природы, а предполагает целостность мира, одушевляет его. Мир состоит из двух уровней бытия, которые символизируются небом и землей. Для древнеиндийской религии и философии основной идеей является Брахман, который есть безличный, надмирный метафизический принцип. В китайской традиции небом управляет мужской духовный принцип ян, землей – женский инь. Для китайцев, в отличие от индийцев, нет надмирного высшего начала, а есть высший закон и принцип, составляющий основу мироздания. В целом же на Востоке нет идеи творения из ничего, а «все рождается само по себе» («Чжуан-цзы», V–IV вв. до н. э.). Вся жизнь – это циклический процесс, круг без начала и конца. Восточное религиозно-философское мировоззрение достаточно замкнуто, оно развивается вокруг одних и тех же вопросов, создавая все новые комментарии к древним текстам. Восточное религиозное сознание имеет основой сокровенное знание и устойчивую систему мировоззренческих принципов, что ведет к сохранению религиозно-философских традиций на протяжении многих веков.

Литература

1. Упанишады: в 3 кн. М., 1992. Т. 1. Брихадараньяка Упанишада.

2. Упанишады: в 3 кн. М., 1992. Т. 3. Чхандогья Упанишада.

3. Антология мировой философии: Древний Восток. М., 2001.

4. Люйши чуньцю (Весны и осени господина Люя). М., 2001.

5. Лукьянов А. Е. Становление философии на Востоке. М., 1992.