Обновление мира

Семь голов суть сатане, как одна; голова же – как заходящее солнце, мглою обезображенное. Вскоре потом лицо земли покрыл мрак вечерний. Бесчисленные же нетопыри и ночные птицы, летая во мраке, ненужную хулу и клевету на славу Вышнего возвещали. Тогда явилось и ангельское многое воинство, как звезды небесные, но расслабленно сияющие. Архангелы, исполняя написанное: «Во время оно разумный умолкнет» и пленяясь краснейшей всех земных дочерей красотою небесной Сусанны, терпели и пребывали, молясь так: «Господи, боже наш! Правда твоя в свете твоем. Свет же в правде твоей. Истина твоя в солнце живет, солнце же стоит на истине твоей». Се сие знамение есть твое, от тебя и тебе у нас. От тебя глагол сей твой и о тебе. Ты один и сотворишь его. Се лестница семиступенная к тебе нам. И се сатана низверг ее! Он сотворил из нее врата ада, нарек нужное трудным, сладкое же горьким. И се врата ада одолевают людей твоих. Встань, Господи! Встань, слава наша! Встань рано!.. Возлег, почил ты в тучной горе твоей, как лев, многие лета спящий. Возбудись, как Самсон. Сотвори величие неплодящей твоей, коснись гор твоих – и воздымятся, блесни молнию и разгони супостатов, да во свете твоем узрим новый свет. И обновишь лицо земли. Ты и вчера, и днесь, и вовеки: бывший, сущий, и будущий. Аминь!

Помолившись же, всерадостным воскликнули голосом: «Да будет новый свет!»

И был новый свет. Сразу проникло радостное утро. Воссияло солнышко, просветило небеса, проповедующие славу Божию, и обновило лицо земли. И нарекли ангелы вчерашний день тьмою, днешний же день светом. И был ветхий, и был новый свет, но день один и мир один. Древне сотворил Бог мир в семь дней для людей; в последние же века ради ангелов обновотворил его в один день, который есть, как тысяча лет. Да исполнится пророчество верховного Петра: «Покайтесь! Ибо да придут времена прохладные от лица Господнего». «Придет же день Господень, как тать в ночи, в он же небеса с шумом мимо пойдут…» «Новых же небес и новой земли чаем; в них правда живет». И Иоанново: «Дети! Последняя година есть, и мир преходит, и похоть его, творящий же волю Божию пребывает вовеки». «Не взалчут к тому, и не вжаждут. Не должно же упасть на них солнце, ни всякий зной; как агнец, который посреди престола, упасет их, и наставит их на животные источники вод, и отнимет Бог всякую слезу очей их…» А как только перешел и зашел ветхий мир, воссияло же вместе и Ноево, и новое время, и лето; тогда во мгновение ока в последней трубе все ночные птицы, все ядовитые гады, все лютые звери, всякий труд, и болезнь, и все злых духов легионы, все бесчисленные свитки, изблевающие хулу на Вышнего, вихрем возметаемые от лица земли, исчезли. И се! Воспевая, воспели архангелы и все ангельское воинство в псалмах и пениях, и песнях духовных победную.

Песнь победная[241]

Пой и воспой, сколь благ Бог твой!

Скор рукою за тобою

В день брани твоей стать

Враги твои, супостаты,

Погоняй, поборяй.

День и вечер пой. Ночь и утро пой.

Сколь десница, прославися!

Сколь мессия, возвысися!

Во победе дивных, на хребте противных!

Антифон[242]

Я Боже, тебе песнь нову,

Песнь Мойсеску, песнь Христову,

Воспою в духовной лире,

В десятиструнной псалтыре.

Всяк царь в бою цел тобою,

Цел твой и Давид, мечом не убит.

Ты изволил мя изъять,

Злоплем?нным не дал взять.

Из уст их меч смерти готов мя пожерти,

И зла их десница правды не держится.

В полках же ангельских слышаны были се сии!

Воспоем Господу! О Боже всесильный!

Еще наш принял ты вопль и плач умильный.

Еще нас не судишь в конец отринуть.

Победил! Пал супостат наш лютый.

И антихрист принял казнь, домашний враг велий.

Ко нам же возвратившись, грядет мир веселый.

Он безбедное здравие ведет за собою.

Ныне и день лучшею красен добротою.

И солнце сильнейшие лучи испускает,

И лицо краснейшее цвет полний являет[243].

Зима прошла, Солнце ясно[244]

Миру открыло лицо красно.

Из подземной клети явилися цветы,

Морозом прежде побиенны.

Уже все райские птицы

Выпущены из темницы.

Повсюду летают, сладко воспевают,

Веселья исполненны.

Зеленые поля в травы

Шумящие, в лист дубравы

Встают, одеваясь, смотря, воссмеваясь.

Ах, сколь сладко там взирать!

От днесь открылись в жаждущих полях и пустынях живой воды источники. Явились города и жилища оные. «Сколь красны дома твои, Ияков!» Неровные горы отворили пути свои, одеваясь цветами оными: «Я цвет полевой и крын удольний».

Дикий и бесстранноприимный неприступный Кавказ открыл гостиницы своим странникам. Море указало дорогу кораблям всем плывущим. Показались плодоносные острова, кефы, скалы, гавани и мысы Доброй Надежды. Отворились спасительные пристанища всем мореплавателям даже до древнего Фарсиса[245] и до Одигитрии[246] заблуждающим, до облачной огнедышащей горницы, взирающей на Александрию Фарийской пирамиды[247].

Увидели славное царство и святую землю оную: «Там родила тебя мать твоя». Царя со славою узрите, и «очи ваши узрят землю издалека». Преупокоились на злачных местах и на блаженных удольях, по писанию: «Едите, ближние, и пейте, и упейтесь, братия…» От днесь воссияли над главами святых человеков лучезарные венцы, окружающие в себе сию адамантову славу: «Легко быть благим». Тогда и на мою главу возложен венец нетленный. Архангелы, песнь победную спев, взлетели в горнее и опять вселились в семи пирамидах, субботами великими нареченных, взирающих и соблюдающих премудрости дом семисубботний, славя Отца и Сына, и Святого Духа вчера, днесь и вовеки.

Сие видение я, старец Даниил Варсава, воистину видел. Написал же в просвещение невеждам блаженным оным: «Дай премудрому повод…»

Конец