Путь спасительный

Он прежде запел песнь, а за ним все архангелы сию:

Сойдет архангел в Назарет ко Деве,

Приносит радость праматери Еве.

Радуйся, Ева! Радуйся, Дева!

Обрадованна.

Господь с тобою! Радость тобою

Всем будет данна…

Потом открыл цветущие уста в сей нетленный запах, благовествуя день ото дня спасение Бога нашего: посланник я есть не к единой деве Марии, но во всей Вселенной всех тех: «Господи, в чреве нашем зачал», всех зачав в утробе своей, и вместивших в сердце своем дух заповедей Господних, посещаю, ублажаю и целую сим целованием: «Радуйся, благодатная! Господь с тобою! Благословенна ты в женах!»

Сии суть правдивые матери Божии: ни от крови, ни от похоти плотской, ни от похоти мужской, но от Бога рождающие детей своих. Рожденное от плоти плоть есть, рожденное же от духа есть дух, освятивший сердца и утробы наши. Господи! Сей дух есть закон твой, посреди чрева нашего – путь, истина и жизнь. Мир многолюбящим его, и нет им соблазна. Мир на Израиля и на всех, которые правилом сим жительствуют; мир на них и милость! Внимай, небо, и скажи… Жизнь безопасна; есть то путь сладкий – путь Господень. Любезные мои братья! Отвратите от содомлян ангельские очи ваши и зрите на грядущего пред вами странника сего на земле. Он шествует с жезлом веселыми ногами и местами и спокойно воспевает: «Пришлец я на земле, не скрой от меня заповедей твоих».

Воспевая, обращает очи то налево, то направо, то на весь горизонт[222]; почивает то на холме, то при источнике, то на траве зеленой; вкушает пищу беспритворную, но сам он ей, как искусный певец простой песне, придает вкус. Он спит сладостно и теми же Божиими видениями во сне и вне сна наслаждается. Встает утром свеж и исполнен надежды, воспевая исаиевскую песнь: «Взалчут юнейшие, и утрудятся юноши, и избранные не крепкие будут; терпящие же Господа обновят крепость, окрылатеют, как орлы, потекут и не утрудятся, пойдут и не взалчут».

День его – век ему и есть как тысяча лет, и за тысячу лет нечестивых не продаст его. Он по миру паче всех нищий, но по Богу всех богаче. И что лучше, как «веселие сердца – жизнь человеку»? Жезл его есть Господь страстей и вожделений его, и радости его никто же возьмет от него. Достал он сей мир не как мир доставать обычно. Он возлюбил путь и славу Божию. Сей есть истинный мир и жизнь вечная, а весть его – благовестив. «Да слышит земля слова уст моих!»

Сей странник бродит ногами по земле, сердце же его с нами обращается на небесах и наслаждается. «Праведных души в руке Божией». У безумных почитаются погибшими и заблудшими: «Они же суть в мире». Хотя телесные наличности, досаждая, беспокоят, но сей урон с излишком награждает упование их, бессмертия исполнено, и воцарившийся Господь в них вовеки. «Не слышите ли, что сей пешеходец поет?» «Как не слышать? – воскликнули архангелы. – Он руками машет и поет песнь сию: „На пути откровений твоих насладился, как во всяком богатстве“».

Он один нам есть милейшее зрелище паче всех содомлян. Мы же его познали. Сей есть друг наш Даниил Варсава[223].

И все рассмеялись. Потом же Гавриил простер смарагдинные крылья и, прилетев, сел при боку Рафаилову, обоняя в руках своих сладковонный куст и крын полевой. Рафаил, смотря на Варсаву и посмеявшись, как Сарра, помянул духовного своего сына, любезного путника Товию, сына Товитына. Он долгую повесть соткал: каким образом поручил ему старик сына своего, какие напасти и припадки встречались на пути, сколь счастливо юноша вошел в невестник и переспал с невестою Божиею? «Когда он боялся воды или рыбы, – повествовал Рафаил, – тогда я его научал: „Сын мой Товия! Сын мой, не бойся! Вода не потопит тебя. Но воды блевотин змииных, но потопные речи советов мирских, но волнения плотских устремлений – сей есть всемирный оный древний потоп, всех пожирающий! Ей, глаголю тебе: сего убойся! И рыба, сын, не проглотит тебя. Но чрево, но сирище[224] и чресла твои се есть ад и кит, поглощающий всех, им же Бог – чрево и слава в стыде их. Ей, говорю тебе: сего убойся. И утроба рыбная, и дым внутренностей ее не спасет тебя. Но дым дыма и дух духа, ей, говорю тебе, он спасет тебя“». «Слышь, Израиль! Господь Бог твой посреди тебя, во внутренностях твоих, в сердце твоем и в душе твоей». Тот есть дым дыма и дух духа; дым от утроб твоих, от содомского зажжения вожделений восходящий до небес; и дух, не разделяющийся от тебя, но превосходящий дебелость плоти и тонкость души твоей, тот спасет тебя. Сей есть смирна, и стакти, и касия от утроб твоих. Сей да изойдет, да явится тебе, да зачнешь в утробе и вместишь в сердце, да в благовоние мира его течешь, да не удавит души твоей смрад бесовский и мирских, вожделений зловоние.

Сжечь утробы по Мойсеевому повелению и умертвить члены, составленные с праха, есть то же. Сие все бывает верою, сиречь помышлять себе, – мертвым же быть по плоти, живым же по Богу. Сжечь и убить душу твою, разумей: отнять от нее власть и силу. Тогда останется в тебе один фимиам Божий, спасительное благоухание, миро мира и помазавший тебя дух Господень и сбудется: «Направить ноги наши на путь мира».