Параграф девятый «Попутчик»

Маяковский отказался от требований властей «одемьянить литературу». Возмутился и Сергей Есенин:

Я вам не кенар!

Я поэт!

И не чета каким-то там Демьянам.

Пускай бываю иногда я пьяным,

Зато в глазах моих Прозрений дивный свет.

Я вижу все.

И ясно понимаю,

Что эра новая —

Не фунт изюму вам,

Что имя Ленина

Шумит, как ветр, по краю,

Давая мыслям ход,

Как мельничным крылам.

«Стансы», 1924

Маяковский плыл в Америку, увидел за бортом корабля кита:

Это кит – говорят.

Возможно и так.

Вроде рыбьего Бедного —

обхвата в три.

Только у Демьяна усы наружу,

а у кита

внутри. (7: 18)

Таков был его иронический ответ на требование «одемьяниться». Обида и возмущение тем, что его «сослали» в «попутчики», не оставляли Маяковского:

Может,

критики

знают лучше.

Может,

их

и слушать надо.

Но кому я, к черту, попутчик!

Ни души

не шагает

рядом (6: 200).

Одиночество не покидало Маяковского. В отличие от Льва Толстого, оно его не радовало. «“Мне надо одному самому жить и одному самому умереть”, -признался Толстой однажды, и это, кажется, самое правдивое из всех его признаний. Сегодня, когда все человечество хочет быть с ним, не чувствует ли он еще безнадежнее свое одиночество? В лучезарной славе – как в лучезарной пустыне! Не только в жизни, религии, но и в искусстве Толстого есть уже начало этого одиночества»[70].