Энгельс и Ленин о философском понятии материи

Материализм и идеализм различаются тем или иным решением вопроса об источнике нашего познания, об отношении познания (и «психического» вообще) к физическому миру, а вопрос о строении материи, об атомах и электронах есть вопрос, касающийся только этого «физического мира». Когда физики говорят: «Материя исчезает», они хотят этим сказать, что до сих пор естествознание приводило все свои исследования физического мира к трем последним понятиям — материя, электричество, эфир; теперь же остаются только два последние, ибо материю удается свести к электричеству, атом удается объяснить как подобие бесконечно малой солнечной системы, внутри которой вокруг положительного электрона двигаются с определенной (и необъятно громадной, как мы видели) быстротой отрицательные электроны. Вместо десятков элементов удается, следовательно, свести физический мир к двум или трем (поскольку положительный и отрицательный электроны составляют «две материи, существенно различные», как говорит физик Пелла?, — Rey, I. с., р. 294 — 295). Естествознание ведет, следовательно, к «единству материи» (там же) — вот действительное содержание той фразы об исчезновении материи, о замене материи электричеством и т. д., которая сбивает с толку столь многих. «Материя исчезает» — это значит исчезает тот предел, до которого мы знали материю до сих пор, наше знание идет глубже; исчезают такие свойства материи, которые казались раньше абсолютными, неизменными, первоначальными (непроницаемость, инерция, масса и т. п.) и которые теперь обнаруживаются как относительные, присущие только некоторым состояниям материи. Ибо единственное «свойство» материи, с признанием которого связан философский материализм, есть свойство быть объективной реальностью, существовать вне нашего сознания. (Ленин, Материализм и эмпириокритицизм (1908 г.), Соч., т. XIII, стр. 213, изд. 3-е.)

Все приведенные нами философы, кто прямо, кто с ужимкой, заменяют основную философскую линию материализма (от бытия к мышлению, от материи к ощущению) обратной линией идеализма. Отрицание материи ими есть давным-давно известное решение теоретико-познавательных вопросов в смысле отрицания внешнего, объективного источника наших ощущений, объективной реальности, соответствующей нашим ощущениям. И, наоборот, признание той философской линии, которую отрицают идеалисты и агностики, выражается определениями: материя есть то, что?, действуя на наши органы чувств, производит ощущение; материя есть объективная реальность, данная нам в ощущении, и т. п. (Ленин, Материализм и эмпириокритицизм, Соч., т. XIII, стр. 119.)

Мы знаем, что такое час, метр, но не знаем, что такое время и пространство! Точно время есть нечто иное, чем сумма часов, а пространство нечто иное, чем сумма кубических метров! Разумеется, обе формы существования материи без этой материи представляют ничто, только пустое представление, абстракцию, существующую только в нашей голове. Но мы не способны познать, что такое материя и движение. Разумеется, не способны, ибо материю как таковую и движение как таковое никто еще не видел и не испытал каким-нибудь иным образом: люди имеют дело только с различными реально существующими материями и формами движения. Вещество, материя — не что иное, как совокупность всех чувственно воспринимаемых форм движения; слова, вроде «материя» и «движение», это — просто сокращения, в которых мы резюмируем, согласно их общим свойствам, различные чувственно воспринимаемые вещи. Поэтому материю и движение можно познать лишь путем изучения отдельных форм вещества и движения; поскольку мы познаем последние, постольку мы познаем материю и движение как таковые. Поэтому, когда Негели говорит, что мы не знаем, что такое время, пространство, движение, причина и следствие, то он этим лишь утверждает, что мы при помощи своей головы сочиняем себе сперва абстракции, отвлекая их из реального мира, а затем — не в состоянии познать этих сочиненных нами абстракций, ибо они умственные, а не чувственные вещи, между тем как всякое познание есть чувственное измерение. Это — точь-в-точь как встречающаяся у Гегеля трудность, что мы в состоянии есть вишни, сливы, но не в состоянии есть плода, потому что никто еще не ел плода как такового. (Энгельс, Анти-Дюринг, стр. 253.)

Механистическая трактовка движения

Маркс, как известно, освободил диалектику от мистической оболочки, выставив положение, что диалектика как мыслительная категория есть отражение диалектики в процессе реального, материального становления, ибо «идеальное» есть лишь переведенное в человеческом мозгу на специфический язык материальное. Однако до сих пор — и притом в возрастающей степени — делаются попытки оторвать мыслительный процесс от процесса материального, — попытки превратить диалектику в исключительно мыслительную конструкцию, в некоторый метод, которому не соответствует какая бы то ни было реальность. Типичным является в этом отношении «австромарксизм» с Максом Адлером во главе. Как нужно бороться с этим извращением марксизма, — извращением явно антиматериалистическим? Совершенно очевидно, что нужно вскрывать материальный корень диалектики, т. е. в формах движущейся материи находить то, чему «соответствует» диалектическая формула Гегеля. Непрестанное столкновение сил, распад, рост систем, образование новых и их собственное движение, — другими словами, процесс постоянного нарушения равновесия, его восстановления на другой основе; нового нарушения и т. д. — вот что реально соответствует гегелевской триединой формуле. Что «нового» вносит это толкование? По существу это то же самое. Но здесь указывается на материальный процесс и на движение материальной формы. Другими словами, здесь — диалектика материального становления, идеально выражаемая гегелевской триадой.

Совершенно неправильным является упрек в механичности такой формулировки. Неправильным он является потому, что нельзя современную механику противопоставлять диалектике. Если механика недиалектична, т. е. недиалектично и все движение, то что же остается от диалектики? Наоборот. Движение составляет, если так можно выразиться, материальную душу диалектического метода и его объективную основу. (Бухарин, Теория исторического материализма, стр. 361 — 362, Гиз, 1929 г.)

...Дело идет не о том, чтобы как-то «частично» принять физико-химические методы объяснения явлений жизни, а о том, чтобы эти методы, уже давшие такие блестящие результаты, признать «единственно научным» приемом объяснения жизни, о том, чтобы вообще поставить приемы объяснения жизни на научную высоту. Спор между нами давно решен практикой, всей практикой научной биологии...

...Мы имеем все основания признать последовательное применение физико-химических методов, употребляя выражение Маркса и Ленина, «единственно научным» приемом объяснения жизни. Всякая попытка их дополнения поведет к беспомощному эклектизму. Все предшествующее развитие научной биологии не дает никаких оснований для малодушной измены методам сведения жизни организма к физико-химическим процессам. (Степанов, Диалектический материализм и деборинская школа, стр. 14, 18, Гиз, 1928 г. — Подчеркнуто сост.)

В биологии до сих пор боролись и до сих пор борются только два основных течения: идеалистическое, называемое витализмом и отвергающее сводимость явлений жизни к физико-химическим процессам, и материалистическое, утверждающее эту сводимость и до сих пор блестяще демонстрировавшее эту сводимость практикой, экспериментом. Не мешает отметить, что это единственно материалистическое течение в биологии давным-давно называется механистическим. (Степанов, Диалектический материализм и деборинская школа, стр. 52, Гиз, 1928 г.)