Идеологии, враждебные коммунизму, в рабочем классе

В своей борьбе с капитализмом за диктатуру пролетариата революционный коммунизм наталкивается на многочисленные течения среди рабочего класса — течения, выражающие большую или меньшую степень идеологического подчинения пролетариата империалистической буржуазии или отражающие идеологическое давление на него со стороны мелкой буржуазии и мещанства, бунтующих временами против кандального режима финансового капитала, но не способных к выдержанной и научно-продуманной стратегии и тактике борьбы и к проведению этой борьбы организованным путем на основе суровой дисциплины, свойственной пролетариату.

Громадная социальная мощь империалистического государства — со всеми его подсобными аппаратами: школой, прессой, театром, церковью — сказывается прежде всего на существовании конфессиональных и реформистских течений в среде рабочего класса, представляющих главнейшее препятствие на пути социалистической революции пролетариата.

Конфессиональные, религиозно окрашенные направления в среде рабочего класса находят свое выражение в конфессиональных профессиональных союзах, часто непосредственно связанных с соответствующими политическими организациями буржуазии и примыкающих к той или другой церковной организации господствующего класса (католические профессиональные союзы, христианские союзы молодежи, еврейские сионистские организации и т. д.). Все эти течения, будучи наиболее ярким продуктом идеологического пленения некоторых слоев пролетариата, носят в большинстве случаев романтически феодальную окраску. Освящая святой водой религии все гнусности капиталистического режима и терроризируя свою паству призраками загробных кар, руководители этих организаций являются наиболее реакционными отрядами классового врага в стане пролетариата.

Коммерчески циничной и светски империалистической формой подчинения пролетариата идеологическому влиянию буржуазии является современный «социалистический» реформизм. Списывая свои основные заповеди со скрижалей империалистической политики, он имеет в настоящее время своим образцом сознательно антисоциалистическую и открыто контрреволюционную «Американскую федерацию труда». «Идейная» диктатура американской лакейской профбюрократии, в свою очередь выражающей «идейную» диктатуру американского доллара, стала через посредство английского реформизма и его королевских социалистов из «рабочей» партии важнейшей составной частью теории и практики всей международной социал-демократии и лидером Амстердамского интернационала, причем вожди германской и австрийской социал-демократии подкрашивают эти теории марксистской фразеологией, прикрывая ею свою полную измену марксизму. «Социалистический» реформизм, будучи главным врагом революционного коммунизма в рабочем движении и имея широкую организационную базу в социал-демократических партиях и через них в реформистских профессиональных союзах, во всей своей политике и во всей своей теоретической установке обнаруживает себя как сила, направленная против пролетарской революции.

В области внешней политики социал-демократические партии под флагом «защиты отечества» активно содействовали империалистической войне. Экспансия империалистического государства и «колониальная политика» находят в них всемерную поддержку; ориентация на контрреволюционный «Священный союз» империалистических держав («Лига наций»), проповедь «ультраимпериализма», мобилизация масс под лживо-пацифистскими лозунгами и в то же время активная поддержка империализма в его нападениях на СССР и в его грядущей войне против СССР — таковы основные черты внешней политики реформизма.

В области внутренней политики социал-демократия поставила своей задачей прямое содействие и прямую помощь капиталистическому режиму. Полная поддержка капиталистической рационализации и стабилизации капитализма, обеспечение классового мира, «мира в промышленности»; политика врастания рабочих организаций в организации предпринимателей и разбойничьего империалистического государства; практика так называемой «хозяйственной демократии», на деле являющаяся практикой полного подчинения трестовскому капиталу; преклонение перед империалистическим государством и в особенности перед его лживо-демократическими вывесками; активное строительство органов этого государства: его полиции, армии, жандармерии, его классового суда; защита этого государства от всякого посягательства со стороны революционного коммунистического пролетариата и палаческая роль социал-демократии во времена революционных кризисов — такова линия внутренней политики реформизма. Симулируя профессиональную борьбу, реформизм главной своей задачей и в данной области ставит такое ведение этой борьбы, которое гарантировало бы класс капиталистов от всех и всяческих потрясений и во всяком случае обеспечивало бы полную неприкосновенность основ капиталистической собственности.

В области теории социал-демократия изменила марксизму полностью и целиком, пройдя через ревизионистский этап к законченному либерально-буржуазному реформаторству и откровенному социал-империализму; учение Маркса о противоречиях капитализма она заменила буржуазным учением о его гармоническом развитии; учение о кризисах и обнищании пролетариата она сдала в архив; грозную и пламенную теорию классовой борьбы она превратила в пошлую проповедь классового мира; учение об обострении классовых противоречий она променяла на мещанскую басню о «демократизации» капитала; на место теории неизбежных при капитализме войн она поставила буржуазный обман пацифизма и лживую проповедь «ультраимпериализма»; теорию революционного крушения капитализма она разменяла на фальшивую монету «здорового» капитализма, мирно превращающегося в социализм; революцию она заменила эволюцией; разрушение буржуазного государства — его активным строительством; учение о пролетарской диктатуре — теорией коалиции с буржуазией; учение о международной пролетарской солидарности — учением о защите империалистических отечеств; диалектический материализм Маркса — идеалистической философией и кокетничанием с религиозными отбросами буржуазии.

Внутри этого социал-демократического реформизма выделяется ряд направлений, особо характерных с точки зрения буржуазного вырождения социал-демократии.

«Конструктивный социализм» (Макдональд и К^о), в самом своем названии носящий идею борьбы с революцией пролетариата и положительного отношения к капиталистическому строю, продолжает либерально-филантропические антиреволюционные и буржуазные традиции фабианства (супруги Веббы, Б. Шоу, лорд Оливьер и т. д.). Принципиально отрицая диктатуру пролетариата и насильственные средства борьбы против буржуазии, он поддерживает насильственную борьбу против пролетариата и колониальных народов. Будучи апологетом капиталистического государства, проповедуя, под видом социализма, государственный капитализм, объявляя — вместе с наиболее вульгарными идеологами империализма обоих полушарий — теорию классовой борьбы «донаучной» теорией, «конструктивный социализм» проповедует на словах умеренную программу национализации с выкупом, налог на земельную ренту, налог на наследства и обложение сверхприбыли как средство уничтожения капитализма. Будучи решительным противником диктатуры пролетариата в СССР, «конструктивный социализм» в полном союзе с буржуазией является активным врагом коммунистического движения пролетариата и колониальных революций.

Особым видом «конструктивного социализма» является «кооператизм» или «кооперативный социализм» (Шарль Жид, Тотомьянц и К^о), который тоже решительно отвергает классовую борьбу и пропагандирует кооперативную организацию потребителей как средство мирным путем преодолеть капитализм, на деле всемерно содействуя его укреплению. «Кооператизм», располагающий в лице массовых организаций потребительской кооперации широким пропагандистским аппаратом для повседневного систематического воздействия на широкие массы, ведет ожесточенную борьбу с революционным рабочим движением, препятствуя осуществлению его целей, и представляет сейчас один из активнейших факторов в лагере реформистской контрреволюции.

Так называемый «гильдейский социализм» (Пенти, Ораж, Гобсон и др.) является эклектической попыткой объединить «революционный» синдикализм с буржуазно-либеральным фабианством, анархистскую децентрализацию («национальные промышленные гильдии») с государственно-капиталистической централизацией, цеховую ремесленную ограниченность средневековья с современным капитализмом. Исходя из словесного требования уничтожения «системы заработной платы» как «имморального» института, который должен быть отменен рабочим контролем над промышленностью, гильдейский социализм совершенно обходит важнейший вопрос, вопрос о власти. Стремясь объединить рабочих, интеллигентов и техников в федерацию национальных промышленных «гильдий» и превратить эти гильдии мирными путями («контроль изнутри») в органы управления промышленностью в рамках буржуазного государства, гильдейский социализм на деле защищает это государство, затушевывает его классовый, империалистический, антипролетарский характер и отводит ему место «внеклассового» представителя интересов «потребителей» как противовеса «производителям», организованным в гильдии. Своей проповедью «функциональной демократии», т. е. представительства классов капиталистического общества, изображаемых как профессии с их особыми общественно-производственными функциями, гильдейский социализм прокладывает дорогу «корпоративному государству» фашизма. Отрицая парламентаризм и в то же время отрицая «прямое действие», большинство гильдейских социалистов обрекает рабочий класс на полное бездействие и пассивное подчинение буржуазии. Он представляет, таким образом, своеобразный тред-юнионистский утопический оппортунизм и как таковой не может не играть антиреволюционной роли.

Особой формой социал-демократического реформизма является наконец австромарксизм. Будучи составной частью «левого» крыла социал-демократии, австромарксизм представляет собою наиболее тонкую форму обмана трудящихся масс. Проституируя марксистскую терминологию и в то же время решительно порывая с основами революционного марксизма (кантианство, махизм и т. д. «австромарксистов» в области философии), кокетничая с религией, списывая у английских реформистов теорию «функциональной демократии», стоя на точке зрения «строительства республики», т. е. строительства буржуазного государства, австромарксизм рекомендует «кооперацию классов» в периоды так называемого «равновесия классовых сил», т. е. как раз тогда, когда назревает революционный кризис. Эта теория означает оправдание коалиции с буржуазией для ниспровержения пролетарской революции под маской защиты «демократии» от нападения реакции. Объективно и на практике насилие, допускаемое австромарксизмом в случаях нападения реакции, превращается в насилие реакции против революции пролетариата. «Функциональная роль» австромарксизма состоит в обмане рабочих, уже идущих к коммунизму, и поэтому австромарксизм является особо опасным врагом пролетариата, более опасным, чем открытые сторонники разбойничьего социал-империализма.

Если все эти течения, будучи составными частями «социалистического» реформизма, являются агентурой империалистической буржуазии в среде рабочего класса, то, с другой стороны, коммунизм сталкивается с рядом мелкобуржуазных течений, отражающих и выражающих шатание неустойчивых общественных слоев (городская мелкая буржуазия, разлагающееся городское мещанство, люмпен-пролетариат, деклассированная интеллигентская богема, нищающие ремесленники, некоторые слои крестьянства и т. д. и т. п.). Эти течения, отличаясь крайней политической неустойчивостью, нередко покрывают левой фразеологией правую политику или впадают в авантюризм, заменяя объективный учет сил крикливой политической жестикуляцией, переходя нередко от невероятного революционного чванства к глубочайшему пессимизму и настоящей капитуляции перед врагом. Эти течения при некоторых условиях, в особенности при крутых изменениях политической ситуации и при необходимости временного отступления, могут стать опаснейшими дезорганизаторами пролетарских рядов и тем самым — тормозом революционного движения пролетариата.

Анархизм, наиболее выдающиеся представители которого (Кропоткин, Жан Грав и др.) изменнически перешли во время войны 1914 — 1918 гг. на сторону империалистической буржуазии, отрицает необходимость широких централизованных и дисциплинированных организаций пролетариата и тем самым оставляет его бессильным перед лицом могущественных организаций капитала. Проповедуя индивидуальный террор, он отвлекает пролетариат от методов массовой организации и массовой борьбы. Отрицая диктатуру пролетариата во имя абстрактной «свободы», анархизм лишает пролетариат важнейшего и самого острого орудия против буржуазии, ее армий, всех ее репрессивных органов. Далекий от какого бы то ни было массового движения в важнейших центрах пролетарской борьбы, анархизм все более превращается в секту, всей своей тактикой и всеми своими выступлениями, в том числе выступлениями против диктатуры рабочего класса в СССР, объективно включающую себя в единый фронт антиреволюционных сил.

«Революционный» синдикализм, многие идеологи которого перешли во время наиболее критического военного периода в лагерь «антипарламентских» контрреволюционеров фашистского типа или превратились в мирных реформистов социал-демократического образца, подобно анархизму, своим отрицанием политической борьбы (в частности революционного парламентаризма) и революционной диктатуры пролетариата, своей проповедью цехового децентрализма в рабочем движении вообще, в профессиональном движении в особенности, своим отрицанием партии пролетариата, своим отрицанием необходимости восстания и своей переоценкой всеобщей стачки («тактика скрещенных рук») мешает революционизированию рабочих масс повсюду, где он имеет какое-либо влияние. Его нападки на СССР, связанные с отрицанием пролетарской диктатуры, вообще ставят его в этом отношении на одну доску с социал-демократией.

Все эти течения и направления сходятся с социал-демократией, этим главным врагом пролетарской революции, в основном вопросе политики — вопросе о диктатуре пролетариата. Поэтому все они более или менее определенно выступают в одном фронте с социал-демократией против СССР. С другой стороны, социал-демократия, целиком и полностью изменившая марксизму, опирается все более и более на идеологию фабианцев, конструктивных и гильдейских социалистов. Эти течения превращаются в официально либерально-реформистскую идеологию буржуазного «социализма» II Интернационала.

В колониальных странах и среди угнетенных народов и рас вообще коммунизм сталкивается в рабочем движении с влиянием своеобразных течений, которые в определенную фазу развития играли известную положительную роль, но которые становятся реакционной силой на новом этапе развития.

Сунятсенизм в Китае являлся идеологией мелкобуржуазного, народнического «социализма». В учении о «трех принципах» (национализм, демократия, социализм) понятие народа покрывало и скрывало понятие классов, социализм представлялся не специфическим и особым способом производства, осуществляемым особым классовым носителем — пролетариатом, а неопределенным общественным благосостоянием; борьба с империализмом не была увязана с перспективами развития классовой борьбы внутри страны. Поэтому сунятсенизм, сыграв на первой стадии китайской революции огромную положительную роль, в результате дальнейшей классовой дифференциации в стране и дальнейшего хода китайской революции из идеологической формы ее развития превратился в оковы этого развития. Эпигоны сунятсенизма, всемерно раздувая как раз те его идеологические черты, которые стали объективно реакционными, превратили его тем самым в официальную идеологию гоминдана, ставшего открытой контрреволюционной силой. Идеологический рост масс китайского пролетариата и трудящегося крестьянства должен, следовательно, сопровождаться решительной борьбой против гоминдановского обмана и преодолением остатков идеологии сунятсенизма.

Такие течения, как гандизм в Индии, насквозь проникнутые религиозными представлениями, идеализирующие наиболее отсталые и экономически реакционные формы быта, видящие выход не в пролетарском социализме, а в возврате к этим отсталым формам, проповедующие пассивность и отрицание классовой борьбы, превращаются в процессе развития революции в открыто реакционную силу. Гандизм все более становится идеологией, направленной против революции народных масс. Он должен быть предметом решительной борьбы со стороны коммунизма.

Гарвизм, бывший ранее идеологией негритянских мелких собственников и рабочих в Америке, имеющий еще и теперь известное влияние на негритянские массы, стал точно так же в настоящее время препятствием на пути революционизирования этих масс. Выступавший вначале за полное общественное равноправие негров, он превратился в своеобразный негритянский «сионизм», который вместо борьбы против американского империализма выставил лозунг: «назад в Африку!» Эта опасная идеология, лишенная каких бы то ни было подлинно-демократических черт, заигрывающая с аристократическими атрибутами несуществующего «негритянского королевства», должна встретить жестокий отпор, так как она не способствует, а, наоборот, препятствует массовой освободительной борьбе негров против американского империализма.

Всем этим течениям противостоит пролетарский коммунизм. Будучи великой идеологией международного революционного рабочего класса, он отличается от всех этих течений и в первую очередь от социал-демократии тем, что в полном согласии с учением Маркса — Энгельса он ведет теоретическую и практическую революционную борьбу за диктатуру пролетариата, применяя при этом все формы пролетарского массового действия. (Программа и устав Коминтерна, стр. 127 — 145.)